Официально солдатам иметь мобильники не разрешалось. Но мы не обращали на это внимания и продолжали ими пользоваться. Потом начальство решило жестче взяться за нарушителей. Командир части приказал всем офицерам: увидев у любого солдата или сержанта сотовые телефоны, в срочном порядке отнимать и разбивать на их глазах. Это было связано с тем, что старослужащие вымогали у «молодых» деньги или отправляли за приделы части, чтобы положили определенную сумму на «дедушкин» телефон. После подобных инцидентов солдаты свои аппараты прятали в каптерках, наволочках, матрасах – в общем, везде, где только можно. А после отбоя, спрятавшись под одеялом и поставив аппарат на беззвучный режим, обменивались смс-ками с домом или любимыми. У нас, конечно, еще не было телефонов, но у многих уже появлялись.
Мы всегда были чем-то заняты, например: стирали «подшивы»6, гладили форму, пришивали пуговицы и т. д. Свободного времени никогда не было, всегда находилась работа, а если офицеры видели, что ты присел «без дела», сразу отправляли на работу похлеще той, что делал. Поэтому-то мы всегда подыскивали работу для себя.
Нас радовала то обстоятельство, что постоянно выдавали сигареты тем, кто курит. Не очень хорошие, конечно, но лучше, чем ничего. Я сам не курю, но мне объяснили, что «Прима» гражданская лучше, чем вот эти армейские сигареты: «Любимые», «Перекур», «Прима армейская», «Офицерские» и т. п.
А тем, кто не курит, полагались карамели леденцовые («Барбарис», «Дюшес» и т.п.), печенье или сахар-рафинад. Конечно, курящим также перепадало сладостей, как и некурящим, поскольку приходилось делиться со всеми. Ведь мало кто не любит сладкое, тем более в армии. Эти конфеты мы просто грызли, не жалея зубов.
Всегда существовала проблема с иголками и нитками, так как мы вставляли в кепку и шапку иголки и обматывали их нитками длиной в семьдесят сантиметров – черными, белыми и зелеными, – в армии их называют одним словом «ЧБЗ». А ведь мы не пользовались этими «ЧБЗ», они были для «показухи» и строевых смотров. Еще одна иголка, для ежедневного подшивания подворотничков, должна была храниться в тумбочке, но она постоянно терялась, создавая нам немалые проблемы.
…Вчера нас построили и объявили, что ожидается строевой смотр, принимать его будет генерал из округа. Шороху было много, так как опять не было иголок и ниток. Стриглись, брились, подшивались. Без проблем служба никогда у нас не обходилась.
Вышли на общий развод. Принимал командир. Поздоровался со строем. Ответили не очень дружно: подвел неважный курс молодого бойца. Командир недовольно взглянул в нашу сторону и сказал: «Давайте еще раз попробуем». И так несколько раз. Потом назвал фамилии нескольких «дембелей» – они увольнялись. Поздравил их, пожелал всех благ и пожал всем руки. А генерал из округа так и не приехал. Зря готовились и суетились.
Занятия начинаются здесь с первого декабря. Это начало учебного года. Промежуточный результат подведет весенняя контрольная проверка в начале апреля. С первого июня учебный год продолжится. А завершится он проведением итоговой проверки за весь период обучения в ноябре.
Один раз в день чистим и смазываем автоматы. Место для чистки оружия отведено на «взлетке» – центральный проход между рядами кубриков. Брали табуретки и для безопасности, чтобы не направляли друг на друга автоматы, садились лицом к стене. По идее, возле КХО (комната для хранения оружия) стояли специальные столы с прорезями в приподнятых бортах, которые предназначены для чистки оружия, но так как солдат и оружия много, там все не помещались, вот и приходилось чистить в более удобном положении на «взлетке». Операция по чистке проходит ни много ни мало – около часа. А если после стрельбы, то более трех часов. Необходимо насухо вытереть металлические части автомата так, чтобы не осталось ни капельки влаги, каждая запчасть должна блестеть, а потом нужно смазать ружейным маслом. А чтобы было проще и чище, кроме ветоши мы брали свои резиновые тапочки и натирали ими дуло автомата до блеска. Очень даже неплохо получалось!
На следующий день ждали комиссию, а это значит сегодня вместо учебы предстоит драить казарму.
В этот день вся наша рота заступила в наряд. Нас, «молодых», пока не назначают. Будем ходить через три месяца, после того как приняли присягу (а если прибыл после учебки в часть, то через месяц).
Так что в наряд нас не отправили, зато вся казарма будет нашей для уборки.
Требования к уборке были очень строгие, особенно в кубрике. Ведь должно быть все идеально, ни одной соринки и пылинки. Но мы в первый день отнеслись ответственно. После нашего наведенного порядка сержант решил проверить. Мы были уверены, что все «вылизали» до блеска и придраться будет не к чему. Но не так все было. Сержант зашел, и все начал досконально проверять и обнаружил: на тумбочке был большой слой пыли, под тумбочкой сор, под кроватью в углах была забита грязь. Сержант разъяренно сказал, после увиденного:
– Я вам сегодня ночью покажу, как нужно все досконально убирать!
После отбоя сержант, как и обещал, поднял всех «молодых» с постели.
– Ну что «душары»! Готовы к чистке полов?
Мы стояли, лупали глазами и ничего не понимали.
И тут сержант нам все подробно начал рассказывать:
– Теперь все по очереди, от начала и до конца кубрика будите ползать под кроватью по-пластунски. И не дай бог, я увижу, что кто-то приподнимет свою задницу, то я ее отхлестаю так, что мало не покажется.
Мы стояли в одной белуге, и не верили в то, что мы будем ползать, собирать пыль, грязь и все, что находилось под кроватью. Но все-таки заставили и это пришлось сделать… После чего все отправились в туалет стирать свои белуги. Ведь завтра будет проверка.
Хорошо, что была сушилка, в которой температура зашкаливала свыше сорока градусов по Цельсию и вещи высыхали моментально. Вот таким способом нас воспитали за плохо наведенный порядок.
Питание
Вроде бы прошло все хорошо, комиссию встретили достойно, и была она довольна чистотой в роте. Также проверили столовую, к которой придраться было не к чему, так как в этот день кормили необычно: кроме одной ложки еще давали вилки, вместо пластмассовых тарелок и кружек давали фарфоровые.
Но сразу хочу сказать насчет еды. У нас не было ни одного случая, чтобы солдат остался без завтрака, обеда или ужина из-за какого-либо сурового наказания. Но если не успел поесть, то тогда никто не виноват. Вот и приходилось всю еду проглатывать, не прожевывая.
В столовую идем как на праздник. Отдельные взводы и роты идут в колонну по три под барабанный бой, исполнявшийся оркестровой ротой. Два солдата стояли в центре плаца и барабанили на двух барабанах, на малом и большом. Мы обязательно должны сделать круг строевым шагом по плацу, так как напротив плаца находится штаб (ведь там мог оказаться кто-нибудь из начальства, поэтому перед ним надо было показать воинскую доблесть), и далее двигаться по направлению столовой.
Когда мы дошли и выровнялись перед входом в столовую, дежурный по роте докладывает дежурному по части, что рота прибыла для приема пищи в количестве сорока пяти человек, после чего командует:
– Рота! Головные уборы снять!
– Слева по одному, бегом, марш!
Тут начинается новое испытание: с какого края отправят в столовую в первую очередь, с левого или с правого? При построении все пытаются стать крайним, все больше надежды пораньше нырнуть в тепло и сесть первым за стол. Ведь кто последним садился, не успевал все съесть, так как существовала команда, независимости от того поели все или нет. «Рота, встать, прием пищи закончить!», ответственный офицер смотрит, чтобы большинство солдат поело, ведь за двоих солдат не будет ждать вся рота. Все перебегали из одной колонны в другую. Поэтому дежурный по роте часто возвращал «бойцов» обратно.
В холле вешаем бушлаты (утепленная зимняя куртка), оставляем двоих солдат для охраны и поднимаемся на второй этаж в столовую. Здесь разделялись на два вида приема пищи: обычный, в основном для всех солдат, и дополнительное питание, само название которого говорит за себя – это для тех, у кого дефицит веса. В этот список из нашего третьего батальона взяли пятнадцать человек. Как-то меня хотели туда определить, но я так и не попал, так как на один килограмм поправился. Еда в принципе то же самая, только порции чуть больше обычного делают.
В столовой, выстраивались в одну длинную колонну, брали подносы и по очереди шли на раздачу, получали пищу и несли на подносах к столам и садились по четыре, шесть человек. Рассаживались в основном по призывам – «старики» со «стариками», «черепа» с «черепами» и т. д. Дополнительное питание само себя обслуживало, то есть дежурный наряд накрывал столы. В центре стола стоял котелок с кашей, чайник, тарелка с шестью кусками сахара и масла. Также стояли пустые тарелки и стаканы на шесть человек. Каждый солдат накладывал пищу себе сам.
