Шел 1963 год, и Гордо Купер собирался стать шестым американским астронавтом, рискнувшим отправиться в космос. Этот полет не был увеселительной прогулкой. Во время нескольких последних запусков возникли проблемы, причем довольно серьезные. Чуть больше года назад коллега Купера Джон Гленн чуть не сгорел заживо в атмосфере Земли, когда тепловая защита его ракеты вышла из строя. Несмотря на то что все астронавты были опытными пилотами и их выбрали за психологическую устойчивость, миссия Купера могла повергнуть в жесточайший стресс даже самого хладнокровного летчика-истребителя. Одна за другой задержки, возникавшие перед самым стартом, были мучительны даже для опытных сотрудников пульта управления. И поскольку Куперу предстояло переждать очередную такую задержку, врачи прямо на месте решили изучить его биометрические показатели. Увидев данные на дисплее, они не поверили своим глазам. Это было невероятно, но астронавт Гордо Купер задремал!
* * *
Более чем за сто лет до того полета в космос Гордо Купера во французском городе Лилле после окончания рабочего дня одинокий бородатый мужчина в темной рубашке и пиджаке, сильно хромая, расхаживал в глубокой задумчивости по коридору возле лаборатории и позвякивал в такт своим мыслям лежавшим в кармане ключом[3].
Мужчину звали Луи Пастер, его непоколебимая преданность науке привела к перевороту в медицине и промышленности. В работе он всегда соблюдал большую осмотрительность, ничего не оставляя на волю случая. Для Пастера достижение зоны наилучшего восприятия требовало невероятного терпения и концентрации. Секрет успеха этого уникального ученого и мыслителя хорошо известен: «Моя единственная сила, – говорил он, – это мое упорство».
Стремление к максимуму
Никто не спутал бы самоуверенного, гладковыбритого Гордо Купера с бородатым задумчивым Луи Пастером, и они никогда не поменялись бы работой. И однако, оба они мастерски умели достичь совершенства в том, что мы называем рабочим максимумом. Максимум Пастера привел к революционным открытиям в естественных науках и медицине. Максимум Купера наступил не тогда, когда он уснул. Тот факт, что он умудрился уснуть во время подготовки к опасному путешествию, свидетельствует о том, сколь различны могут быть условия, в которых люди добиваются наивысшей производительности. В то время как Гордо Купер имел темперамент спринтера, Пастер по складу ума был марафонцем. И хотя Купер мирно спал в тесном пространстве кабины, которую еще до запуска корабля «Атлас 9» нарек «Фейт 7»[4], ему еще предстояло выполнить стоявшую перед ним непростую задачу и достичь своего рабочего максимума.
График нашей мотивации
Тот, кто хоть раз держал в руках теннисную ракетку, бейсбольную биту или клюшку для гольфа, знает о существовании наиболее благоприятной точки удара – свит-спота, места, где мяч отскакивает лучше всего. Каждый из нас стремится найти свою самую благоприятную зону – ту, в которой наши действия наиболее эффективны и результативны. Более того, многие из нас легко распознают этот момент. Но как мы входим эту зону? Чего нам это стоит? Без знаний о работе мозга и умения их применять мы часто упускаем возможность достичь максимума, и потенциал для великих свершений остается невостребованным. Но есть и хорошая новость: можно приобрести навык совершенствования игры ума в бизнесе и жизни, его можно натренировать.
В 1908 году два психолога, Роберт Йеркс и Джон Дилингем Додсон, обнаружили, что у крыс, на которых воздействовали слабым разрядом электрического тока, улучшалась способность отыскивать выход из лабиринта. Однако, если силу разряда поднимали выше определенного уровня, способность крыс путешествовать по лабиринту быстро ухудшалась. Вместо того чтобы проявлять активность и целеустремленность, грызуны все больше начинали паниковать и пытались выбраться. Йеркс и Додсон назвали электрический шок «мотиватором». Обычно мы зовем это стрессом.
Психологи сумели проиллюстрировать зависимость между мотиватором и наилучшим результатом при помощи чрезвычайно простого графика в виде перевернутой буквы U (см. график 1). Коэффициент наилучшего результата стремится вверх, к точке, в которой интенсивность мотивации достаточна для достижения оптимальной сосредоточенности и внимания. Без достаточной мотивации мы вялы и апатичны. А если мотивация слишком высока? В таких ситуациях наша сосредоточенность переходит в стресс или, хуже того, – в панику. Наше стремление к наилучшему результату так же невелико, как ложка каши, съеденная Златовлаской в доме трех медведей. Наша цель – найти точку, которая не будет ни слишком холодной, ни чересчур горячей, а оптимальной.
Источник: Роберт М. Йеркс и Роберт Д. Додсон
График 1. Кривая наилучшего результата
Хотя и полезно увидеть схему наилучшего результата, это, разумеется, совсем не то, что достичь его на деле. Знание о том, как достичь своей зоны наилучшего восприятия, помогает понять, что происходит с мозгом, когда вы действуете наилучшим – или наихудшим – образом.
Анатомия мотивации
Работа мозга представляет собой вовсе не некую замкнутую систему, а серию сигналов, возникающих то в одной, то в другой клетке. Действуя сообща, эти микроскопические вестники отвечают за каждое действие, реакцию и эмоцию, которые вы испытываете, а также за то, что Йеркс и Додсон назвали мотивацией.
Нейромедиаторы
Наш мозг состоит приблизительно из триллиона нервных клеток, каждая из которых размером примерно в одну сотую миллиметра[5]. Внешне нервные клетки, известные как нейроны, напоминают брызги на рабочей поверхности вашей кухни. В середине шарик, от которого в разные стороны отходят крошечные щупальца, по которым нейронное вещество двигается от центра. Различные нейроны могут незначительно отличаться друг от друга по своему строению и функциям, однако общий вид, напоминающий кухонные брызги, для всех одинаков. Хотя эти миллиарды нейронов очень тесно соседствуют в вашем мозгу, их щупальца друг с другом не связаны. Между ними имеются микроскопические пространства, называемые синапсами, и они используют химических посланников – нейромедиаторы, чтобы преодолевать этот постоянный барьер. Подобно крошечным сотовым телефонам, нейроны способны как принимать, так и передавать сигналы.
Где находится аксон
Передатчики носят название аксонов, и у каждого нейрона он только один. При этом у них множество дендритов, которые своим названием напоминают членов какой-нибудь секты, но на деле являются нейронными антеннами. То, что нервные клетки внешне не связаны друг с другом, является преимуществом. Это дает им замечательную способность создавать качественно новую электрическую цепь – нервный путь – без помощи электрика и паяльника. Подобно тому, как вы, срезая угол, протаптываете тропинку по соседской лужайке, эти нервные пути, хоть и не сминают травы, становятся тем четче, чем чаще их используют.
Эта способность нервных клеток может совершенствоваться бесконечно. Она также объясняет, как мы учимся, а еще – как хорошие и дурные привычки в конце концов превращаются в поступки, которые мы совершаем, даже не думая. Со временем путь становится настолько определенным, что нейромедиаторы могут путешествовать по нему «с закрытыми глазами». Однако, как выражаются ученые-когнитивисты, нейроны, возбужденные одновременно, образуют цепь. И снова повторим, что связь эта не постоянна, так же как не постоянен путь. Но если вы используете его часто, он становится гладким и проезжим, как мостовая. И наоборот, чем реже вы ходите по тропинке, тем сильнее она зарастает со временем. Это отчасти объясняет, почему вы относительно легко можете вспомнить собственный номер телефона и не помните ни слова из французского языка, который учили в старшей школе.
Хотя были определены более сотни нейромедиаторов, влияющих на достижение наилучшего результата, только три из них по-настоящему важны: дофамин, норадреналин и ацетилхолин – мы называем их тремя столпами рабочего максимума.
Дофамин
Один журналист назвал дофамин «Ким Кардашьян среди нейромедиаторов», ведь именно в связи с ним научные издания украсились сочными рассказами об удовольствиях, пагубных привычках и поощрении[6]. Вероятно, это разбудило интерес и воображение публики, и дофамин стал ассоциироваться с возбуждением, новизной и риском. Дофамин отвечает за вашу способность обновлять информацию в памяти, а также воздействует на способность сосредоточиться на текущей задаче. Он создает наркотический эффект, который заставляет вас хотеть большего. И как в случае с большинством наркотиков, когда эйфория проходит, вам требуется новая доза дофамина, чтобы испытать это снова. Вот почему дофамин известен как нейромедиатор новизны. Его действие наиболее сильно, когда генерирующие его стимуляторы новы. Этим отчасти объясняется энтузиазм, который вы испытываете в начале нового проекта, и уравновешенность, когда вы уже какое-то время над ним проработали.
