Но я сильнее, более ненасытный.
Два раунда, сукин сын, — и с тобой будет покончено.
Моя музыка стихает, и диктор снова начинает говорить:
— И вот тот момент, которого мы все так долго ждали. Наши бойцы на ринге, и они готовы. В синем углу, ростом шесть футов и четыре дюйма и весом в двести сорок фунтов, действующий чемпион мира по версии Всемирной боксерской организации в супертяжелом весе… «Канадский дьявол»… Кейден Скотт!
Звучит несколько приветствий, по большей части освистывание от толпы. Не потому что Скотт задница. Насколько мне известно, он порядочный парень. Но он — канадец, и сегодня вечером мы в моей стране.
И, конечно же, я лучший.
— И в красном углу, ростом в шесть футов и пять дюймов и весом в двести пятьдесят фунтов, действующий чемпион мира в супертяжелом весе по версии Международной боксерской федерации и Всемирного боксерского совета. Двадцать боев нокаутом, ни единого поражения, ваш местный чемпион… «Бог»… Зевс Кинкейд!
Толпа ревет. Поднимаю руки вверх, как будто уже победил. Потому что, по моему мнению, я уже это сделал.
И он продолжает:
— Для тысячи присутствующих и миллионов людей, которые наблюдают за нами из дома, леди и джентльмены, из Бордуолк Холл в Атлантик-Сити… приго-о-о-т-о-о-о-в-тесь… кк-к… бо-ю-ю-ю!
Толпа ликует.
И я готов драться.
Подхожу к своей команде. Мой халат снят.
Сажусь на табуретку.
— Ты это сделаешь, Зевс. — Мой тренер, Майк, стоит передо мной, его руки на моих плечах, лицо возле моего. — Ты сможешь прикончить этого ублюдка. Он хорош. Но ты лучше. Три раунда — потолок, и он твой.
— Два, — выкрикиваю перед тем, как поместить свою капу в рот.
Поднимаюсь на ноги. Направляюсь к центру ринга. Моя команда идет следом.
Рефери стоит между мной и Скоттом.
Я фокусируюсь на Скотте. После нескольких часов, проведенных за просмотром видеозаписей его предыдущих боев, смотрю на слабые места, о которых уже успел узнать.
Перелом скулы год назад. Легкое рассечение над правым глазом. Четырежды сломанный нос.
Рефери начинает говорить:
— Мы прошлись по правилам в раздевалках. Я хочу, чтобы вы помнили о них на протяжении всего боя. Защищайтесь все время. Вы должны повиноваться всему, что я говорю. Удачи вам двоим. Прикоснитесь перчатками. Возвращайтесь в свои углы.
Мы ударяемся перчатками. Разворачиваюсь и иду в свой угол.
Майк у меня на ухе с последними инструкциями.
— Не входи быстро. Заставь его прийти к тебе. Отступай, когда он раскачивается. Сделай его попытки тщетными. Это его Ахиллесова пята. Скотту не хватает терпения.
Звонит колокол, и вхожу, кулаки вверх.
Мы боремся. Дольше, чем я ожидал. Крепкий сукин сын.
Девять раундов позади. Я почти уверен, что мой нос сломан, и Скотт не сдается.
Я уже дважды его вырубал, но упрямый ублюдок каждый раз встает.
Не беспокоюсь. Просто готовлюсь к тому, чтобы сейчас все закончить.
Раунд десятый.
Прижимаю Скотта к канатам. Удар за ударом. И снова удар. Рефери разводит нас. Колокол. Сукин сын в своем углу заглатывает воду. Это признак того, что он устал. Его глаз заливает кровью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Раунд одиннадцать.
Я получил его. Теперь он мой. Пылающий, иду туда. Вазелин, покрывающий рассечение ублюдка, не останавливает кровь. Это прямо там, в его глазах. Вижу, как он теряет фокус, и тогда я наношу удар. Апперкот. Скотт падает. И я знаю, что это конец.
Рефери здесь, склоняется над ним. Он пытается встать. Не может.
Судья машет рукой, останавливая бой.
И я победил.
Моя команда заполняет ринг. Майк обнимает меня. Затем Арес, Ло и Мисси оказываются тут, сжимают в объятиях и говорят, как они гордятся мной.
Но одного голоса не хватает.
Всегда не хватает одного голоса.
Ее голоса.
Мои глаза делают то, что они всегда проделывают после каждого боя. Они ищут ее. Словно какая-то часть моего мозга даже сейчас думает, будто она окажется здесь.
Зачем ей быть тут? Ты бросил ее. Ее нет здесь из-за тебя.
Затем камеры передо мной. Интервью после боя. И естественно, Марсель уже рядом для этого. Он всегда тут из-за камер.
Я благодарю свою семью. Благодарю Скотта за бой. Марсель берет заботу на себя, рассказывая о собственной персоне — его любимая тема.
Беспорядок, происходящий позади, привлекает мое внимание. Я смотрю через плечо. Вижу людей, столпившихся вокруг Скотта. Он все еще на полу.
Что происходит?
Я отхожу. Направляюсь к Скотту.
Марсель останавливает меня.
— Куда, по-твоему, ты идешь? — выпаливает он сквозь сжатые зубы.
— Скотт все еще в отключке, — мотаю головой в направлении места, где он все еще лежит.
— И что? — отвечает Марсель.
Я слышу, что позвали врача. Снова начинаю двигаться.
Менеджер тащит меня обратно к камерам.
— Он в порядке. Оставь его.
Я получаю вопросы от интервьюера. Отвечаю, наполовину отвлеченный. Марсель начинает рассказывать о бое. Я оборачиваюсь посмотреть на Скотта. Врач здесь, склонился над ним, светит фонариком в его глаза.
— Зевс, — Марсель рявкает на меня.
На этот раз я его игнорирую. Отстраняюсь, снова быстро пробираюсь к Скотту, поскольку знаю, что это неправильно. Он не должен был так долго находиться внизу. Что-то сильно скручивает мои внутренности.
Я проталкиваюсь мимо людей, толпящихся вокруг Скотта. Почти достигаю его, когда слышу слова, которые станут преследовать меня всю оставшуюся жизнь.
— Он перестал дышать. Нам нужна скорая. Быстро.
Глава 1
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Это чувство… когда музыка качает, басы стучат по полу под ногами, вибрацией поднимаются по телу… ничто не сравнится с этим.
Во всяком случае, для меня.
Танцы всегда были моей страстью. Я люблю это. И чертовски хороша в этом.
