и принимаю, что меня никто не спасет. Когда я встаю, дверь моей спальни распахивается, и мама вбегает внутрь, ее глаза широко раскрыты от паники.
— Кэндис, быстро хватай сумку, нам нужно уходить. — Слова вылетают из ее рта так быстро, что мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, что она говорит.
— Что? Мама, что происходит?
— Пожалуйста, просто возьми сумку. — Она выбегает за дверь.
Мое сердце застряло в груди, слишком боясь биться. Что происходит сейчас? Что, черт возьми, может происходить?
Вместо того, чтобы взять сумку, как она просила, я иду за ней в гостиную, где Папа расхаживает с рюкзаком. Он запихивает в него бумаги.
Болезненно-зеленый оттенок смешивается с каплями пота, темнеющими на его коже, и ужас отражается на его лице, плечах, теле.
Мама подходит к обеденному столу, подносит руки ко рту и начинает плакать.
— Мама, папа, что происходит?
Ни один из них мне не отвечает.
— Уильям, ты уверен, что они тебя видели? — спрашивает мама папу.
— Да. Они знают, что это я взял информацию. Нам нужно уходить сейчас же. — Папа переводит взгляд с мамы на меня и задерживается на мне.
Я почти уверена, что он собирается рассказать мне, что происходит, но он не произносит ни слова.
— Уильям, а если они нас найдут? Где нам быть в безопасности?
Его взгляд возвращается к моей матери, которая теперь вжимается в стену, как будто она может пройти сквозь нее. Как будто она может исчезнуть, или это может спасти ее. Я никогда не видела ее такой напуганной, поэтому я знаю, что что бы это ни было, это действительно плохо.
— Мы должны попытаться. Мы уйдем отсюда и никогда не вернемся, — отвечает он, и мне кажется, что невидимые руки сжимают мои легкие и сдавливают их. К тому времени, как он бросает на меня взгляд, я задыхаюсь. — Кэндис, милая, принеси сумку.
Мои губы раскрываются, чтобы что-то сказать, но слова застывают в моей голове, когда я слышу громкие голоса мужчин снаружи на крыльце. Через несколько секунд наша входная дверь распахивается, врезаясь в стену.
Мама кричит и бежит ко мне, когда в дом врываются люди в масках с оружием. Они все вбегают так быстро, что не остается ни времени, ни возможности что-то сделать, кроме как закричать и бежать. Но бежать куда?
Здоровенный мужчина хватает моего отца. Крик срывается с моих губ, когда он бьет его тыльной стороной своего пистолета, и Папа падает на землю, держась за голову. Мужчина наносит серию ударов ногами в живот моего отца, и кровь брызжет из его губ.
Мы с мамой кричим, умоляя мужчину остановиться, но папа становится наименьшей из наших забот, когда меня вырывают из рук матери, а высокий мужчина хватает ее за волосы и приставляет пистолет к ее горлу.
Меня прижимают к твердой груди, ужас пронзает меня с такой скоростью, что я не могу дышать.
В комнате шестеро вооруженных людей. Еще один входит в дверь, держа пистолет наготове, готовый открыть огонь. На нем тоже маска, но рукава закатаны до толстых предплечий, и я узнаю его татуировку. Это черный кинжал со словом — вечный, написанным на лезвии, и кобра, обвивающая рукоять кинжала. Когда я впервые увидела эту татуировку, я поняла, что никогда ее не забуду. И его лицо тоже.
Я не должна была видеть его лица в ту ночь, когда застала его с моей матерью.
В ту же ночь, когда я услышала его голос, я поняла, что он уже был здесь несколько раз. Когда он говорит сейчас, я узнаю его голос. Это он.
Мне не нужно видеть его каменное лицо или его темные угольно-черные глаза, чтобы помнить, как зловеще он выглядит.
В ту ночь он не видел, как я за ним наблюдаю. Никто не видел.
Мужчина входит, и быстрый взгляд на мою мать говорит о том, что она тоже его узнает. Я вижу это по ее глазам.
— Уильям Риччи, я слышал, ты затеял что-то нехорошее, — нараспев произносит мужчина. Глубокий тембр и нотки угрозы в его голосе остаются в памяти, как дурной сон.
— Пожалуйста, отпустите мою жену и дочь, — умоляет папа, но его мольбы встречают смехом. — Возьми меня. Ты хочешь меня.
— Скажи мне, где находится информация, — требует мужчина.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — отвечает папа.
— Чертова собака, ты мне врешь. Ты выбрал неправильный способ спасти свою семью.
О Боже… что он имеет в виду?
Что сделал папа?
В ту ночь, когда Папа узнал, что происходит с Мамой, я не знаю, что он сделал после этого. Что бы это ни было, это привело к этому.
— Пожалуйста, отпусти их. Вы хотите меня. Отпусти мою жену и мою девочку.
— Скажи, где находится информация.
Речь идет об информации. Но о чем?
Какую информацию нашел папа?
— У меня ее нет.
— Ты тупой ублюдок. Мы знаем, что ты сделал, и босс недоволен. Приведи ее сюда. — Мужчина указывает на маму, которая начинает кричать, когда ее тянут за волосы.
— Нет, пожалуйста. Не трогай ее, — кричит папа.
— Где? — спрашивает мужчина.
— У меня больше нет информации. Я не знаю, где она. Моя жена и девочка ничего не знают. Забери меня, забери меня, забери меня. — Каждая мольба, срывающаяся с его губ, поднимается на октаву выше и вселяет в мою душу все больше ужаса.
— Теперь ты можешь вспомнить? — насмехается мужчина, взводя курок пистолета.
— Клик-Клик. — Это все, на чем я фокусируюсь, вместе с видом мамы, пытающейся освободиться.
— Пожалуйста, нет, не надо. Не причиняй ей вреда.
— Скажи мне то, что мне нужно знать.
— У меня нет информации. Пожалуйста, только не мою девочку.
— Твоя? Нет, — смеется мужчина.
Я понимаю, что он имеет в виду, в конце концов, я видела его в постели с моей матерью.
На долю секунды в глазах моего отца промелькнула печаль и сожаление, когда он тоже осознал. Однако все испаряется из моей головы, когда мужчина достает маленькую бутылочку из-под куртки и выливает какую-то жидкость на маму. Резкий запах обжигает мой нос, и в тот момент, когда я понимаю, что это такое, кошмар начинается по-настоящему. Это бензин.
Вспыхивает зажигалка, и вдруг моя мать оказывается в огне. Мужчина, держащий ее, роняет ее, когда пламя охватывает ее тело.
Мучительный крик, вырывающийся из моего горла, настолько силен, что я думаю, что могу умереть от вида пламени на моей матери. Мои крики смешиваются с криками моих родителей, и слезы застилают мне глаза.
— Скажи нам, где находится
