Джимми Ли был не первым, с кем такое произошло. Не менее дюжины журналистов его масштаба свели все свои следственные усилия к поднятию телефонной трубки. Люди, которым требовалось распространить ту или иную новость, звонили Джимми Ли, и, если в результате из-под пера мэтра выходила скромненькая колонка, подхалимажу и лебезению не было предела.
На данном этапе жизни, рассуждал Джимми Ли, сидя в ресторане в ожидании, пока Сьюзан Морено сольет ему «очень важную» информацию, лучшего было трудно даже желать.
Сьюзан была невероятно красивой женщиной лет тридцати пяти и главным помощником Уолтера Эванса, звезды первой величины, младшего сенатора от штата Огайо. Когда ему было нужно, чтобы что-то произошло, он посылал Сьюзан.
Фактически Сьюзан была для сенатора Эванса тем же, что и Кит Риверс для Коллинзуорта. Просто она весила на сто пятьдесят фунтов меньше и говорила более высоким голосом.
Сьюзан всегда дожидалась кофе, прежде чем приступать к изложению сути дела, и этот раз не был исключением.
— Вы слышали о Тиме Уоллесе? Парне из Нью-Джерси, которого разыскивает полиция по обвинению в убийстве жены?
— Конечно.
— Вы знали, что его компания занимается монтажом систем безопасности в Федеральном центре Ньюарка?
— Почему это так важно? — не понял Джимми Ли.
— Потому что контракт он получил через сенатора Коллинзуорта.
— Серьезно? А каким образом Коллинзуорт связан с Уоллесом?
— Партнер Уоллеса по бизнесу — племянник Коллинзуорта.
Для Джимми Ли это было интересно, но не особо и уж тем более не являлось бомбой, ради которой человек вроде Сьюзан Морено готов потратить драгоценное время длиною в целый обед.
— Я так полагаю, это не все? — спросил он. — Наверняка есть еще что-то, из чего вы с вашим боссом могли бы извлечь более крупную выгоду?
Она улыбнулась:
— Прежде чем мы приступим к переговорам, нам надо договориться об условиях нашей сделки.
— А именно?
— Все очень просто. Вы пишете статью о том, что я только что рассказала, а затем, ровно через две недели, на другой день после церемонии открытия Федерального центра, вы пишете продолжение.
Он кивнул: вот оно.
— Каковое включает в себя?..
— Вы, конечно, помните недавнюю историю со взрывом возле магистрали Нью-Джерси? Так вот, водитель взорвавшегося фургона перед смертью несколько раз звонил Уоллесу. То есть имеется сенатор Коллинзуорт, который отдает крупный правительственный заказ на монтаж систем безопасности человеку, проворачивающему какие-то дела вместе с парнем, перевозящим большую партию «Синтрона-421».
Вот это уже вполне тянуло на потенциальную бомбу, да еще какую, и ответ на вопрос, что будет иметь босс Сьюзан со всей этой истории, напрашивался сам собой. Эванс и Коллинзуорт были злейшими врагами, их конкуренция особенно обострилась, когда Коллинзуорта утвердили на пост главы Комитета по ассигнованиям. Ожидалось, что соперничество двух маститых политиков продолжится на президентских выборах, до которых оставалось всего два года.
Джимми Ли улыбнулся:
— Совсем другой коленкор!
Сьюзан не спеша отхлебнула из чашечки.
— Так что, Джимми Ли? Думаете, из этого получится достойная статья?
— Информация проверенная?
Сьюзан кивнула:
— Вернее не бывает.
— А зачем ждать две недели со второй статьей?
Она наклонилась вперед, голос стал тише:
— Только что принято решение о том, что список высокопоставленных гостей, которые будут присутствовать на церемонии открытия Центра, возглавит президент Соединенных Штатов. Меры безопасности утроят, так что угрозы нет, но благодаря вашей статье народ узнает, что президент Маркхэм провел вечер в здании, построенном маньяком-террористом, протеже сенатора Коллинзуорта.
— То есть ты не знаешь, где он? — спросил Дэнни.
— Конечно, нет, — ответила Мередит. — Думаешь, он сказал бы мне, а тебе — нет?
— Я думаю, он никому не сказал бы. Но я не это имел в виду. Ты что, даже не предполагаешь, где он может быть? Ты же организуешь его жизнь, в конце-то концов!
— Не эту часть. Этой части я до смерти боюсь.
— Он не совершил ничего дурного, Мередит. С ним все будет в порядке.
— Все это может как-то отразиться на бизнесе? — поинтересовалась она.
Дэнни кивнул:
— Вероятно. ФБР уже побывали на стройплощадке, да и парни из МНБ облазили все до последнего уголка — хотя они наверняка сделали бы это в любом случае.
— Каков риск, что церемонию отменят?
— Нулевой. Слишком много крупных шишек заявлено в списке участников.
— Полиция с тобой уже разговаривала? — поинтересовалась Мередит.
— Дважды, и один раз — ФБР. Я сказал им, что не знаю, где Тим, и что он никогда бы не совершил того, в чем его обвиняют.
Мередит кивнула; она отвечала примерно так же. Разумеется, даже если б она и знала, где Тим, она не сказала бы полиции ничего. К сожалению, она не была настолько же уверена в Дэнни.
— Слушай, я тут недавно видел его с одной женщиной. Высокая, молодая, светлые волосы… Не знаешь, кто это может быть? — спросил Дэнни.
— Нет, при мне он никогда о ней не упоминал, — солгала Мередит, намеренно умолчав об ужине, на который Иден Александер приглашала Тима.
Иден Александер. Имя, которым Мередит не собиралась делиться с Дэнни.
Джорджи Сильверс нисколько не обольщался на счет представившегося случая. У него было что сказать, и пусть это и не даст ему возможности выйти, зато вполне может принести определенные послабления.
Он хорошо понимал: лучше договориться с копами, чем делать ставку на мифическое вознаграждение, которого ему все равно не видать в тюряге штата Нью-Джерси. Пусть даже легавые и делают вид, что их его информация не особо интересует.
Новак выложил на стол фоторобот Кэшмана.
— Значит, тебе знаком этот человек?
Джорджи кивнул:
— Ну да. Конечно, я его знаю. Мы чалились в Лэмпли вместе с ним.
— Его настоящее имя? — спросил Андерс.
Джорджи не удержался от смеха.
— Его имя? Ну ты хохмач, начальник. Вы чё, мужики, в первый раз? У нас так дела не делаются.
— А-а-а, я понял, ты хочешь что-то в обмен на имя? — изобразил дурачка Новак. — Может, ты хочешь виллу на Карибах или что еще?
— Да ладно, — ответил Джорджи. — Я мальчик без претензий.
— И кто сказал, что нам нужно имя? — добавил Андерс.
— Вы же не потрепаться сюда приехали. Я, кстати, мог бы позвонить тому адвокату и забрать награду, но я стараюсь быть добропорядочным гражданином.
— И твоя страна тебе салютует, — сказал Новак. — Чего ты хочешь?
— Работу в библиотеке. А то на кухне я реально заколебался от этой долбаной жары.
— Мы что, по-твоему, бюро по трудоустройству?
— А в июле, когда будет перераспределение, я хочу попасть в Милфорд.
Федеральная тюрьма в Милфорде была огромным скачком вверх в смысле общего комфорта, но отнюдь не подходящим местом для взломщиков-рецидивистов вроде Джорджи Сильверса.
— Милфорд? — Новак даже не пытался скрыть своего изумления. — Это где минимум охраны? Хочешь туда? Без проблем. Баллотируйся в конгресс и начинай брать взятки.
Шанс был невелик, и Джорджи об этом знал.
— Давайте так: если этот парень окажется кем-то важным, вы попробуете перевести меня в Милфорд. Идет? А пока устройте мне работу в библиотеке.
— Договорились, — кивнул Новак. — Итак, как его настоящее имя?
— Билли Циммерман. Мы звали его Доллар Билл, потому что он сидел за подделку чеков.
Доллар Билл, новое имя — Кэшман.
— И он выглядел вот так?
— Не-а. Так он собирался выглядеть, по его словам. Если ему вдруг придется типа скрываться — ну, сами знаете.
Новак раздраженно покачал головой:
— Нет, не знаем. Может, пояснишь?
— Его девчонка — визажистка или что-то вроде того; кажется, в каком-то бродвейском шоу… ну, которые еще разъезжают по всей стране. Она…
— Как ее зовут?
— Дениз. Фамилию не знаю. Она работала в Буффало — в одном мюзикле… как его, блин… про лягушатников.
— «Отверженные»? — подсказал Новак.
— Во, точно. Короче, она научила Билли, как пользоваться гримом, но он не успел — его взяли теплым, прямо в постели. Он говорил, что, если когда-нибудь сбежит или ему на хвост сядут копы, он поменяет внешность. Он даже заставил свою девчонку нарисовать, как он мог бы выглядеть.
— Так? — показал на рисунок Новак.
Джорджи кивнул:
— Да.
ГЛАВА 10
Человеку, убившему Джеффа Кэшмана, его новое задание совершенно не нравилось. Слежка — нудный и утомительный труд, работа для тупоголовых копов. Следить за Иден Александер было ниже его достоинства: хуже, чем ее жалкое существование, могло быть только одно — наблюдать, как она его влачит.
