Но подняться даже не пытался. Не очухался еще. Лишь перекатился на бок и поджал колени к животу, приняв защитную позу эмбриона, мол, лежачего не бьют.
Силен. Я думал, он сразу вырубится, а он скулит еще и бормочет что-то.
Толя стоял и смотрел на избиение своих сотоварищей выпученными зенками, а сам при этом почему-то не нападал. Я держал его краем глаза в поле зрения, но он лишь отступал назад, пряча руку за спиной.
Недобрый знак.
В это время оклемался первый нападающий, тот, что с расквашенным носом. Кровищи, как с резаного порося, причем его приплюснутый после удара нос теперь реально напоминал пятачок свиньи. Сходство с моим любимым животным (обожаю сало) усиливали короткая толстая шея и коренастая фигура.
— Ах ты, сука! — шипел он, отплевываясь от крови. — Убью!
Он наклонился и поднял с земли камень, но распрямиться не успел. Моя нога грозным глянцем ботинка прошлась по его морде, зацепив по касательной многострадальный пятачок.
Голова его дернулась, а ножки подкосились, и туша рухнула в траву. Кажется, отрубился.
Второй противник уже поднялся, но нападать не спешил, он вдруг наехал на главаря:
— Толян! Ты что стоишь⁈ Давай помогай! Вот ты, козлина! Сам же нас натравил, а сам в кусты!
В стане противника разлад, это гуд.
После таких наездов Толя решился — вытащил руку из-за спины, и передо мной сверкнула выкидуха. Не китайская, естественно, а самая настоящая, советско-самоделишная, умельцем на зоне выточенная.
Неписанное правило уличных драк гласит: если у противника нож, то лучше убежать. Это только в кино голыми руками против ножей и пистолетов хорошо управляются. В жизни гораздо все печальнее. Но бежать мне совсем не хотелось, тем более, противник-то уже деморализован, да и как я брошу Варю? У меня ведь еще планы на ее квартиру.
Я не стал ждать, пока враги соберутся с духом, и напал первым. Метнулся мангустом, насколько позволяла мне координация после коньячка, и ударил Толю носком ботинка по его холеной руке с ножом и в дорогих заграничных часах на запястье.
Нож, часы и запонка — все фонтанчиком брызнуло вверх. Его напарник не стал дожидаться развязки и дал деру. Толя, кстати, не дурак, хотел было тоже стрекача задать, но рыхлое тельце не успело даже развернуться, когда мой кулак впечатался ему под дых.
Охая, он присел на корточки, а я подошел и взял его за кустистый, как кривая поросль Казахских степей, бакенбард.
— Ну, рассказывай, росомаха, кто вас послал? — изрядно отросший бак я накрутил на палец, от такого действа Анатолий завыл еще сильнее.
— А-а… Больна-а! Отпусти-и!
— Кто вас послал⁈ — грозно повторил я.
Профессиональная подозрительность и интуиция говорили, что ничего не бывает просто так.
— Андрей! — кинулась урезонивать меня Варя. — Ты чего? Никто их не посылал, это же они сами, дураки, полезли, меня он приревновал.
— Варвара, — стонала жертва, — скажи ему! Пусть отпустит. А?
— Ладно, живи, — я разжал пальцы, подобрал нож, сложил клинок и сунул выкидуху в карман. — Гуляй отсюда… И сбрей эти хвосты на щеках.
Противник встал и попятился.
— Варя! — взвизгнул вдруг он. — Пошли домой!
— Никуда я с тобой не пойду, ты дурак, Анатолий! Думаешь, что творишь? Ты же убить ножом мог!
— Я просто хотел напугать! Пошли, а?..
— Нет, — фыркнула девушка.
— Ладно, — вдруг зло оскалился Анатолий, он продолжал пятиться. — Мы еще с тобой поговорим… И вообще, я расскажу твоему отцу! — прошипел парень.
— Иди уже, — махнула на него Варя, и тот, развернувшись, поплелся прочь, злобно на меня оглядываясь.
А потом, когда отошел на безопасное расстояние, осмелел, обернулся и прокричал:
— Мы еще встретимся с тобой, фраер!
И тут же побежал, раздувая полы модного пиджачка, как павлин, который не может взлететь.
— Да не фраер я! — хохотнул я ему вслед. — А мент!
Но тот уже меня не слышал, страх гнал его вперед, он даже часы свои оставил.
— Андрей, — Варя взяла меня под руку. — Прости за этих остолопов.
— Да ничего, — улыбнулся я. — Задорно все вышло… Правда, я совсем протрезвел от такой гимнастики. Это вот жалко.
Девушка вздохнула:
— Ума у Толи нет. Теперь еще отец мне будет мозг полоскать за него… Он ведь все ему расскажет, я его знаю…
— Ты девочка взрослая, сама уже определись, кто у тебя жених, а с кем гуляешь, — подмигнул я.
Варя ничуть не переживала за избиение своего друга, даже напротив, прониклась ко мне после этой разборки. В ее глазах я теперь был героем, хотя никого кроме себя не спас, ведь опасность ей не угрожала.
Мы дошли до ее дома, наставала пора прощаться, и я стал придумывать повод заглянуть на чай. Но сочинять мне ничего не пришлось, Варя сама нашла причину:
— Ой! Что это? — ткнула она пальцем в лацкан моего пиджака, отсвечивающего пятнышком под лучиком уличного фонаря. — Кровь?
— Это не моя, наверное, у того кренделя из носа брызнула. Вот гад! — нарочно сетовал я. — Любимый пиджак испоганил!
— Ее срочно надо застирать! — поддержала меня Варя. — Если засохнет — пятно останется.
— Надо, — согласился я, — только до гостиницы мне долго ехать.
— Какая гостиница? Скорее пошли ко мне! Я все сделаю… — девушка потянула меня за локоть в арку. Мы прошли по двору с песочницей, в которой спал какой-то пьяный (куда только старушки местные смотрят, хотя поздно уже), заскочили в подъезд и поднялись на второй этаж элитного старинного дома. Богата архитектура Литейска на такие монументальные строения.
Квартира, как я и ожидал, оказалась роскошная. Только золотых подсвечников не хватало. Высоченные потолки, арки и перекрытия с лепниной, мебель под черное дерево (а скорее всего, это и есть натуральное черное), на стенах нет привычных для советского человека ковров, а расположились картины каких-то художников — явно не репродукции, а оригиналы.
— Хорошо живут писатели, — присвистнул я, делая вид, что поражен хоромами.
На самом деле, мне нужен был повод, чтобы осмотреться и вертеть головой по сторонам, не вызывая подозрений. Роскоши я насмотрелся что в той, что в этой жизни — стоит только вспомнить мое свидание с дочкой Гоши Индия, держателя новоульяновского катрана.
— Надень пока тапочки, — Варя сунула под ноги мне шлепки и сдернула с меня пиджак. — Я сейчас, застираю по-быстренькому, ты пока можешь себе налить чего-нибудь. В зале бар внутри глобуса, лед в холодильнике.
Воспользовавшись тем, что остался один, я спешно прошелся по квартире — зал, спальня, кухня и… кабинет. Вернее, дверь в него. Тихонько потянул ручку… Черт! Заперто! Ну Светлицкий! Что же ты там прячешь такого? На фига вообще домашний кабинет запирать? Впрочем, если вспомнить Варин рассказ про сейф для рукописей, то всё логично. Эх… чем бы замочек подковырнуть? Я пошел на кухню за ножом или вилкой, но услышал, как из ванной уже выходит сама Варя.
Быстро она. Не успел…
— Ну вот! — сияла она, встряхнув мой многострадальный пиджак. — Как новенький.
— Спасибо, — улыбнулся я. — Как ты быстро справилась! Что бы я без тебя делал?
— Не нарвался бы на этих придурков. А ты что ничего себе не налил? Не нашел бар? Пойдем, покажу.
Мы вошли в просторный зал с диваном из кожи буйвола, креслами с позолотой на подлокотниках, и посреди этого великолепия на тумбе ютился обычный советский телевизор «Рубин» с комнатной антенной «Заря» в виде двух телескопических палочек, торчащих из черного, перемотанного синей изолентой круглого основания.
В углу расположился массивный, размером с хорошую тумбу, бар-глобус, расписанный в старинном «парусном» стиле коньячных тонов. Варя откинула верхнюю часть «планеты» и выставила на обозрение батарею элитного алкоголя.
Чего здесь только не было… Учитывая нарастающий дефицит и антиалкогольную политику в СССР, здесь хранились настоящие сокровища: Чинзано — знаменитый вермут из Италии, виски «Кинг Георг 4» — благородный крепкий шотландец, ликёр «Моцарт» — австрийская сладость со вкусом шоколада и еще какие-то малознакомые мне напитки.
