вдруг осенило, что тогдашний президент Всемирного банка Роберт Макнамара – ярчайший тому пример. Он был президентом Ford Motor Company, затем министром обороны при Кеннеди и Джонсоне, а затем возглавил самую влиятельную в мире финансовую организацию[25].
Я также понял, что мои преподаватели в колледже совершенно не разбирались в истинной сути макроэкономики: во многих случаях стимулирование роста экономики обогащает лишь немногих людей на верхушке пирамиды, а тех, кто находится на дне, толкает еще ниже. Действительно, продвижение капитализма зачастую порождает систему, схожую с феодальным строем. Если кто-то из моих преподавателей и знал об этом, то не признавался, – вероятно, потому что крупные корпорации финансируют колледжи. Разоблачив правду, они, несомненно, потеряли бы работу, как и я свою.
Подобные мысли не давали мне спать почти каждую ночь, проведенную в гостинице InterContinental в Индонезии. В конечном итоге я придумал сугубо личное оправдание: ценой больших усилий я покончил с Нью-Гэмпширом, школой для мальчиков и избежал призыва. Благодаря стечению обстоятельств и моему труду я заслужил для себя достойное место. Я также утешался тем фактом, что поступаю правильно с точки зрения своей культуры. Скоро я стану успешным и уважаемым экономистом. Я занимался именно тем, к чему готовила меня школа бизнеса. Я помогаю внедрить модель развития, одобренную лучшими умами ведущих аналитических центров мира.
Тем не менее посреди бессонных ночей мне часто приходилось утешать себя обещанием, что однажды я разоблачу правду. И я читал романы Луиса Ламура о стрелках Старого Запада, пока не забывался сном.
Глава 9. Как я продал душу
Наша команда из одиннадцати человек провела шесть дней в Джакарте – мы зарегистрировались в посольстве США, встретились с различными официальными лицами, подготовились к работе, а также отдыхали у бассейна. Количество американцев в гостинице InterContinental поразило меня. Я с большим удовольствием любовался прекрасными молодыми женщинами – женами управляющих нефтяных и строительных компаний США, – которые целыми днями нежились у воды, а вечера проводили в полудюжине шикарных ресторанов внутри и за пределами гостиницы.
А потом Чарли перебросил нашу команду в горный город Бандунг. Климат был мягче, нищета не бросалась в глаза, и отвлекающих факторов было намного меньше. Нам выделили правительственный гостевой дом под названием «Висма», с управляющим, поваром, садовником и штатом прислуги. Построенная в колониальный голландский период, «Висма» представляла собой настоящий оазис тишины и покоя. Ее просторная веранда выходила на чайные плантации, раскинувшиеся на покатых холмах и склонах вулканических гор Явы. Кроме дома, нам предоставили одиннадцать внедорожников Toyota, каждый с водителем и переводчиком. А также нам вручили членские билеты в эксклюзивный гольф-клуб Бандунга и выделили комплекс офисных помещений в местной штаб-квартире Perusahaan Umum Listrik Negara (PLN), правительственной электроэнергетической компании.
В первые дни в Бандунге мне предстояло встретиться с Чарли и Говардом Паркером. Говарду было больше семидесяти, и он был бывшим главным прогнозистом электропотребления и нагрузки в New England Electric System. Теперь он отвечал за прогнозы объема энергии и генерирующих мощностей (нагрузки), которые понадобятся острову Ява в ближайшие 25 лет, а также за отдельные городские и региональные прогнозы. Поскольку спрос на электричество во многом связан с экономическим ростом, прогнозы энергопотребления зависели от моих экономических прогнозов. Остальные члены команды составят генеральный план по этим прогнозам, выберут место и спроектируют электростанции, линии передачи и распределения, а также систему транспортирования топлива, в полном соответствии с моими прогнозами. На наших встречах Чарли постоянно подчеркивал важную роль моей работы и по сто раз напоминал мне о том, что мои прогнозы должны быть как можно более оптимистичными. Клодин была права, от меня зависел успех всего генерального плана.
– Первые несколько недель, – объяснил Чарли, – будете заниматься сбором данных.
Он, Говард и я сидели в больших плетеных креслах в шикарном личном офисе Чарли. Стены украшали гобелены из батика, изображавшие сцены из древнеиндийского эпоса «Рамаяна». Чарли попыхивал толстой сигарой.
– Инженеры составят подробную картину имеющейся энергосистемы, портовых мощностей, автомагистралей, железных дорог и прочего. – Он показал своей сигарой на меня. – Вам надо действовать быстро. В конце первого месяца у Говарда уже должно быть общее представление об экономических чудесах, которые будут происходить, когда мы запустим новую энергосистему. К концу второго месяца ему понадобится более детальная информация – по регионам. Последний месяц останется для заполнения пробелов. Это важнейшая часть процесса. И каждый из нас внесет свой вклад. Итак, до нашего отъезда следует убедиться, что мы располагаем всей необходимой информацией. «Домой на День благодарения» – вот мой девиз. Назад дороги нет.
Говард казался добродушным дедушкой, но на самом деле он был желчным стариком, разочарованным в жизни. Он так и не сумел возглавить New England Electric System и был сильно обижен этим фактом.
– Меня обошли, – не раз говорил он мне, – потому что я отказался идти у них на поводу.
Его вынудили уйти на пенсию, а затем, не желая сидеть дома с женой, он согласился на работу консультанта в MAIN. Это было его второе задание, и Эйнар, и Чарли оба предупредили меня на его счет. Они называли его упрямым, скверным и мстительным.
Как оказалось, Говард стал одним из самых мудрых моих учителей, хотя в то время я был не готов признать это. Он не прошел такой подготовки, какую дала мне Клодин. Вероятно, его сочли слишком старым или, возможно, слишком упрямым. Или, может, они думали, что он проработает с нами недолго, пока не удастся привлечь более сговорчивого человека на постоянную основу, такого, как я. В любом случае, с их точки зрения, он создавал проблемы. Говард ясно осознавал ситуацию и что от него требуется и решительно возражал против того, чтобы быть пешкой в чужих руках. Все слова, которые говорили про него Эйнар и Чарли, вполне соответствовали истине, но его упрямство, хотя бы отчасти, объяснялось его личным стремлением не быть их прислугой. Сомневаюсь, что он когда-либо слышал термин «экономический убийца», но он знал, что они собираются использовать его для продвижения империализма, совершенно не приемлемого для него.
Он отвел меня в сторону после одной из наших встреч с Чарли. У него был слуховой аппарат, и он настроил маленькую коробочку под рубашкой, контролирующую его громкость.
– Пусть это останется между нами, – сказал Говард едва слышно. Мы стояли у окна нашего общего офиса, выходившего на застойный канал, заваленный мусором, огибавший здание PLN. Молодая женщина мылась в его смрадных водах. – Они станут убеждать вас, что экономика этой страны взлетит до небес, – сказал он. –
