информации.
Но, возвращаясь в Бандунг, я не мог отделаться от мысли, что все, чем я занимаюсь в Индонезии, – игра, а не реальность. Мы прячем друг от друга наши карты. Мы не можем доверять друг другу и полагаться на достоверность информации, которой мы делимся друг с другом. Однако эта игра предельно серьезная, и ее исход определит жизнь миллионов людей на десятки лет вперед.
Глава 11. Цивилизация перед судом истории
– Я везу тебя к далангу, – сказал Раси с лучезарной улыбкой. – Ну, знаешь, знаменитому индонезийскому кукловоду. – Он искренне радовался, что я вернулся в Бандунг. – Сегодня вечером в городе выступает один из лучших.
Он повез меня на своем мотороллере по районам города, о существовании которых я не подозревал, по улицам, застроенным традиционными яванскими домами, похожими на бедняцкий вариант крошечных храмов с черепичными крышами. Здесь не было внушительных голландских колониальных особняков и офисных зданий, к которым я привык. Население было явно бедным, но отличалось особой гордостью. На них были изношенные, но чистые батиковые саронги, цветастые блузы и соломенные шляпы с широкими полями. Повсюду нас приветствовали улыбки и смех. Когда мы остановились, дети подбежали потрогать меня и проверить, какие мои джинсы на ощупь. Одна маленькая девочка украсила мои волосы благоухающим цветком плюмерии.
Мы припарковали мотороллер возле уличного театра, где собралось несколько сотен человек – одни стояли, другие сидели на складных стульях. Вечер был ясный и чудесный. Хотя мы находились в сердце самого старинного района Бандунга, уличных фонарей не было, и звезды сияли у нас над головой. Воздух наполняли запахи дровяного костра, горячего арахисового соуса и гвоздики.
Раси исчез в толпе и вскоре вернулся с теми молодыми людьми, с которыми я познакомился в кофейне. Они угостили меня горячим чаем, пирогом и сате – маленькими кусочками мяса, обжаренными в арахисовом масле. Должно быть, я помедлил секунду, прежде чем взять мясо, потому что одна из женщин показала на небольшой костер.
– Очень свежее мясо, – рассмеялась она. – Только что пожарено.
А затем раздалась музыка – призрачные волшебные звуки гамелана, напоминавшего храмовые колокола.
– Даланг сам исполняет музыку, – прошептал Раси. – А еще он управляет всеми куклами и говорит за всех персонажей на нескольких языках. Мы будем переводить для тебя.
Представление было потрясающее, сочетание традиционных легенд с современными событиями. Позже я узнал, что даланг – шаман, выступающий в состоянии транса. У него более сотни кукол, и за каждую он говорит своим голосом. Этот вечер я никогда не забуду, он повлиял на всю мою жизнь.
Завершив классическую часть из древних сказаний «Рамаяны», даланг достал куклу Ричарда Никсона, с характерным длинным носом и дряблыми щеками. Президент США был одет как Дядя Сэм, в звездно-полосатый цилиндр и пиджак. Его сопровождала другая кукла в полосатом костюме-тройке. В одной руке она держала ведро, на котором были нарисованы доллары. Свободной рукой она размахивала американским флагом над головой Никсона, словно раб, обмахивающий господина опахалом.
За ними появилась карта Ближнего и Дальнего Востока, страны висели на крючках на соответствующих местах. Никсон сразу приблизился к карте, снял Вьетнам с крючка и сунул себе в рот. При этом он закричал: «Фу, какая гадость. Нам этого больше не надо!» Затем он бросил Вьетнам в ведро и принялся за другие страны.
Однако меня удивило, что его следующий выбор пал не на страны-домино Юго-Восточной Азии. Он выбирал только ближневосточные страны – Палестину, Кувейт, Саудовскую Аравию, Ирак, Сирию и Иран. После этого он взялся за Пакистан и Афганистан. Каждый раз кукла Никсона выкрикивала эпитеты, прежде чем отправить страну в ведро, и все его ругательства были антиисламскими: «мусульманский пес», «чудовища Мохаммеда» и «исламские дьяволы». Мне стало стыдно, что эти люди считали мою страну такой расистской, нетерпимой и узколобой.
Толпа взволновалась, напряжение возрастало по мере того, как наполнялось ведро. Зрители будто разрывались между приступами смеха, возмущением и гневом. Иногда, как мне казалось, их оскорбляли слова кукловода. Мое чувство стыда обратилось в страх; я выделялся в толпе, был намного выше остальных, и я переживал, что они направят свой гнев на меня. И тут Никсон произнес слова, от которых у меня мороз пробежал по спине, когда Раси перевел их. – А это отдайте Всемирному банку. Посмотрим, что он придумает, чтобы мы хорошенько заработали на Индонезии. – Он снял Индонезию с карты и поднес ее к ведру, но в эту секунду третья кукла выскочила из тени. Эта кукла походила на индонезийского мужчину, одетого в батиковую рубашку и широкие брюки цвета хаки, и на нем была табличка с именем.
– Популярный бандунгский политик, – объяснил Раси.
Новая кукла буквально бросилась между Никсоном и Ведерочником и решительно подняла руку.
– Остановитесь! – крикнула она. – Индонезия – суверенное государство.
Толпа разразилась аплодисментами. Затем Ведерочник поднял свой флаг и метнул его, как копье, в индонезийца, и тот пошатнулся, упал и скончался в чудовищных муках. Зрители стали свистеть, улюлюкать, кричать и потрясать кулаками. Никсон и Ведерочник молча стояли, глядя на нас. Они поклонились и покинули сцену.
– Кажется, мне пора идти, – сказал я Раси.
Он заботливо положил руку на мое плечо.
– Не бойся, – сказал он. – Лично против тебя они ничего не имеют.
Его слова нисколько не убедили меня.
Позже все мы отправились в кофейню. Раси и остальные заверили меня, что не знали про сценку с Никсоном и Всемирным банком.
– Никогда не знаешь, чего ожидать от кукловода, – заметил один из молодых людей.
Я спросил, не было ли это устроено в мою честь. Кто-то рассмеялся и сказал, что у меня чересчур раздутое самомнение.
– Типичный американец, – добавил он, дружелюбно хлопая меня по спине.
– Индонезийцы интересуются политикой, – сказал мужчина, занявший соседний стул. – Разве американцы не ходят на такие представления?
Бойкая студентка университета, изучавшая английский язык, села напротив меня.
– Но ведь ты работаешь во Всемирном банке, да? – спросила она.
Я объяснил ей, что в настоящее время я выполняю задание Азиатского банка развития и Агентства международного развития США.
– Разве это не одно и то же? – Она не стала ждать моего ответа. – Прямо как в сегодняшнем представлении. Разве ваше правительство не считает, что Индонезия и другие страны – всего лишь горсть… – она искала подходящее слово.
– Винограда, – подсказал один из ее друзей.
– Точно. Горсть винограда. Можно выбрать то, что вам по вкусу. Оставить Англию. Слопать Китай. А Индонезию выбросить.
– Но сначала выкачать всю нашу нефть, – добавила другая женщина.
Я постарался оправдаться, но с треском провалился. Мне хотелось подчеркнуть тот
