– Что за чудо! – пробормотал он. – Мадемуазель, думаю, мы можем приступить к размещению экспонатов в витринах. Итак...
Софья вернулась в отель под утро, утомленная и счастливая. Они с сеньором Луардесом разместили практически все драгоценности в демонстрационном зале. До открытия выставки оставались считаные дни. Софья прилегла отдохнуть. Ее разбудил телефонный звонок.
* * *
– Софи? – услышала она знакомый голос.
– Себастьян! – воскликнула княжна радостно. – Вы уже в Эльпараисо?
– Прибыл два часа назад и решил тотчас связаться с вами, – ответил тот. – Как успехи на поприще искусства? Надеюсь, у вас найдется время для бедного психиатра?
Они встретились в ресторане за завтраком. Софья, сама того не ведая, являлась отличным источником информации. Она поведала Себастьяну о музее, тот осторожно задал наводящие вопросы о системе сигнализации. Девушка рассказала ему о мерах предосторожности, принятых сеньором Луардесом. Себастьян делал вид, что интересуется подобными деталями из вежливости, на самом же деле таково было задание Карла Новака.
– Мы непременно увидимся сегодня вечером, а сейчас мне пора, – произнес Себастьян. Он заметил в глазах Софьи грусть. – К сожалению, и вам, и мне требуется работать. Знаете ли, моя книга... Я должен встретиться с несколькими представителями клинической психиатрии Коста-Бьянки...
Расставшись с Софьей, Себастьян поднялся в свой номер и позвонил во Францию. На проводе был один из подручных Карла Новака, которому аферист передал информацию, полученную от Софьи.
Тот напомнил:
– Карл сказал, что вы пока не должны предпринимать решительных действий. Дождитесь вечера открытия выставки.
Завершив разговор, Себастьян разлегся на кровати. Пускай Софья думает, что он работает над мифической книгой. Ему было немного жаль девушку. Глупышка оказалась в центре заговора, цель которого – похищение драгоценностей. Ведь кому-то всегда придется отвечать...
Последние дни марта пролетели быстро – Софья ежедневно проводила в музее с утра до вечера: каждую из витрин требовалось снабдить табличкой с информацией об экспонате, подготовить прием, который давал музей по поводу открытия выставки, ответить на массу корреспонденции и дать интервью множеству газет, журналов и телевизионных каналов. Близилась дата открытия, и Софья уверилась в том, что все пройдет как нельзя лучше.
* * *
Эстелла фон Лаутербах пожаловала в Эльпараисо в последний день марта. Она обошла почти готовую экспозицию, ничего не говоря. Софья следовала за ней, затаив дыхание. Наконец, повернувшись к девушке, директриса сказала:
– Ну что же, Софья, я знала, что могу на вас положиться.
Софья с благодарностью взглянула на Эстеллу. Та быстро добавила:
– Однако от моего глаза не ускользнули кое-какие досадные промахи, устранить которые не составит труда. Так, например...
Перечисляя Софье мнимые недостатки, Эстелла пыталась скрыть собственный страх. Она была поражена – поражена тем, с каким профессионализмом девчонка справилась с возложенным на нее заданием. Эстелла никогда никого не хвалила, в особенности Софью. В голове у нее билась одна-единственная мысль: девчонка – опасная конкурентка. Если от нее не избавиться, то слухи подтвердятся, и Софья займет место директора нового музея в Бертране. Эстелла же пребывала в уверенности, что возглавить его имеет право только один человек – она сама. Дама с ненавистью посмотрела на Софью. Княжне нет и тридцати, в ее возрасте сама она работала натурщицей, а перед Софьей, по причине благородного происхождения, открыты все двери. Эстелла старалась не выдать свое раздражение и испуг, и все же от внимания Софьи не ускользнуло, что директриса взволнована. Отдав распоряжения, Эстелла удалилась. Она знала, что Софья чувствует себя победительницей и строит планы на будущее. Ничего, ничего, еще два дня – и мерзавка умрет. Мадам фон Лаутербах не испытывала по этому поводу ни малейшего сожаления. Софья не только скончается, но и возьмет на себя вину за случившееся. Фамилия Ноготкофф-Оболенская станет синонимом предательства и двуличия. Эстелла подумала о том, что совсем скоро она забудет о Софье.
Открытие выставки было назначено на полдень второго апреля.
Софья прибыла в музей в половине девятого – сеньор Луардес, облаченный в смокинг, в восхищении сделал комплимент:
– Мадемуазель, вынужден признать, что подлинным украшением музея являетесь вы, а не все эти драгоценности!
Эстелла с раздражением посмотрела на Софью – еще бы, в двадцать пять легко выглядеть сногсшибательно. На Софье было серебристое платье, которое ей удивительно шло. Эстелла в очередной раз увидела в девушке соперницу. Но директриса утешила себя мыслью, что идет последний день жизни Софьи. Совсем немного, и все это закончится.
Ничего не подозревая, Софья приветствовала прибывшую из Бертрана княгиню Луизу-Аврору. Ту сопровождал Карл Новак. Софья поймала на себе его долгий оценивающий взгляд. На секунду ей сделалось не по себе, а по спине пробежали мурашки. Он так смотрел на нее, как будто... как будто посвящен в какую-то недоступную ей тайну.
На открытие выставки пожаловали сливки столичного общества: промышленники, владельцы изумрудных шахт, представители интеллектуальной элиты. С большим опозданием прибыл президент Коста-Бьянки – генерал в оливкового цвета форме с красно-синей лентой через плечо. Ради придания событию торжественности были приглашены несколько американских актеров и актрис.
Президент, зачитав с бумажки, услужливо поданной секретарем, короткую речь (он запнулся всего три раза), был награжден долгими аплодисментами и тут же ринулся к официанту, державшему поднос с шампанским. Сеньор Луардес и Эстелла перерезали красную ленту, преграждавшую путь в демонстрационный зал, и публика устремилась на третий этаж.
Софья надеялась, что Себастьян посетит музей. Он заверил ее, что постарается прибыть к открытию, однако доктора не было. Софья знала, что у него назначена встреча с министром здравоохранения, отменить или перенести которую было невозможно. Но она не знала, что в действительности Карл Новак строжайше запретил Себастьяну появляться в музее – его контакты с Софьей не должны стать достоянием общественности. Себастьян, якобы посещавший министра, провел весь день в номере отеля, тупо уставившись в экран телевизора, на котором мелькали голые женские телеса.
Прием удался на славу, президент, изрядно набравшись спиртного, несколько раз делал Софье недвусмысленные предложения, приглашая ее к себе в загородную резиденцию. Ей стоило больших трудов избавиться от его назойливого общества.
Сеньор Луардес, подбежав к Софье, произнес:
– Мадемуазель, публика в восхищении! Завтра будет открыт доступ обыкновенным посетителям. Все горят желанием увидеть драгоценности великокняжеской династии. Я уже сказал мадам фон Лаутербах, что если бы не вы, то выставка не имела бы такого резонанса. Вы – просто чудо, мадемуазель!
Софья покинула музей одной из последних. Она прошлась по экспозиционному залу – в витринах переливались фамильные драгоценности Гримбургов, – ощущая приятную усталость. Себастьян так и не появился. Софья понимала, что ему, как и ей, надо было работать, и все же она надеялась.
– Мадемуазель, вы еще здесь? – спросил директор, обнаружив ее в зале. – Вы можете с чистой совестью отправляться в отель. Мадам фон Лаутербах сказала, что вы покидаете нас уже послезавтра. Мне будет не хватать вас. – Директор улыбнулся и лукаво добавил: – Кажется, вас ожидают. Приятного вам вечера, мадемуазель! Увидимся завтра – музей дает прощальный ужин в честь Гримбургов, ведь княжна Луиза-Аврора отбывает на родину. Однако главной гостьей на нем будете, безусловно, именно вы.
Софья обнаружила Себастьяна у входа в музей. Он нежно поцеловал ее и с виноватым видом произнес:
– Я не мог быстро избавиться от общества министра, Софи. Сожалею, что не успел на открытие. Так что разреши подарить тебе этот волшебный вечер!
Они отправились в прогулку по ночному Эльпараисо. Легкий теплый бриз дул с океана, и Софья вдруг ощутила, что счастлива. Они поужинали в небольшом итальянском ресторанчике, Себастьян был в ударе – шутил, смеялся, делал комплименты. Внезапно смолкнув, он внимательно посмотрел на Софью и произнес серьезным тоном:
– Софи, я должен сказать тебе что-то важное: тот день, когда я встретил тебя в Бертране, стал для меня судьбоносным. Завтра я покидаю Эльпараисо...
– Завтра? – перебила Софья. Она надеялась, что улетит из Южной Америки вместе с Себастьяном. Получается, что они снова расстанутся.
– И я хочу, чтобы ты знала: я тебя люблю, – сказал он тихо. Сердце Софьи затрепетало. – Я не могу представить свою жизнь без тебя!
Себастьян лгал с легкостью – он находил Софью милой и приятной в общении, да и в постели она наверняка ничего. Но ему просто требовалось отрабатывать свой гонорар, а в том, что женщин несложно обмануть при помощи словесной мишуры и нескольких томных взглядов, он убедился уже давно. Софья что-то отвечала ему, он, уставившись в пустоту с роковой улыбкой на устах, думал о том, что она через несколько часов умрет.
