— А может, к грибкам и расколотке все-таки стопку подать? Не хочешь? Ну, хозяин барин.
Официантка подошла к буфету, постучала вилкой по тарелке, и к стойке вышла буфетчица. Ей было лет под сорок, а может, и меньше, высокая, стройная, белое приятное лицо и черные, гладко причесанные волосы, разделенные на ровный пробор, аккуратно заплетенные и уложенные на затылке. В ушах поблескивали серьги, а на пальцах красовались золотые перстни.
— Выпиши мне, Анна, заказ, — попросила официантка.
«Повезло! Та самая!» — решил Саша и стал всматриваться в буфетчицу, а она, не обратив внимания на нового посетителя, перед зеркалом, вставленным в одну из дверок буфета, поправила воротник белой кофточки, небрежно повела плечом, чтобы удобнее легла на спине большая пуховая шаль, и снова скрылась за дверью.
Официантка быстро принесла заказ, пододвинула тарелку с разогретым калачом. Саша ел и поглядывал на буфет. Анна дважды выходила к стойке, что-то доставала из ящиков, принесла какую-то коробку, потом, усевшись на табуретку, стала писать, изредка щелкая счетами. Мужчины закончили трапезу и ушли, а Саша, отпив несколько глотков чая, прямо со стаканом в руках отправился к буфету.
— Нюра! У меня дело до Хозяина.
Женщина медленно, словно нехотя, оторвалась от работы, спокойно и холодно оглядела Сашку.
— А ты с какой бригады? Что-то я тебя раньше здесь не видела.
— Не из бригады я. Из Иркутска, записку ему привез.
— От кого? Давай сюда.
— Понимаешь, велено отдать самому в собственные руки. — Саша спиной почувствовал, что в зале появились посетители, и буфетчица заторопилась.
— Ступай допивай чай. Жди. Как только освобожусь, иди за мной вон в ту дверь. Там поговорим.
Волнуясь, но сохраняя внешнее спокойствие, Саша вернулся за столик, налил себе из чайника еще стакан и стал во все глаза глядеть на буфетчицу, но та его и не замечала. Вдруг она пальцем поманила официантку и что-то зашептала ей на ухо. В знак согласия официантка кивала и несколько раз взглянула в сторону Сашки. Лицо буфетчицы заметно посуровело. Она взяла из-под прилавка черную клеенчатую сумку и ушла в дверь, ведущую на кухню. Минут двадцать, а то и полчаса ее не было, и официантка сама заходила за буфетную стойку, разливала для посетителей водку, брала тарелки с закусками.
«Убежала куда-то, — сообразил Саша. — Предупредить Хозяина или еще кого-нибудь».
Буфетчица вернулась вся разрумянившаяся, точно и впрямь прошлась по морозу. Стрельнула глазами в Сашу, и тот, опасаясь на этот раз встретиться с ней взглядом, опустил голову. Ему стало не по себе. Вокруг него явно что-то затевалось. Вспомнив советы Фомина и Попова, нащупал под столом в валенке рукоятку ножа.
— Может, вам еще что подать? — подошла к нему официантка.
Но он отказался, рассчитался за обед — отдал целых полтора рубля, подумал и прибавил пятнадцать копеек — на чай. Как только официантка отошла, Анна незаметно кивнула ему, и Саша направился за ней следом. За дверью оказалась небольшая кладовая. В одной стороне были расставлены ящики с бутылками, в другой — на полках лежали какие-то коробки. Между ними стоял стол, и на нем зажженная керосиновая лампа.
— Где письмо? — глядя ему в глаза, спросила буфетчица. — Давай сюда.
— Велели отдать самому Хозяину, — упрямо повторил Саша.
— Нет его в поселке. Сейчас к нему бегала. И когда вернется — не знаю. Может, завтра, а может, через неделю или через две. Давай я передам.
— Как же я тебе-то отдам, когда дядя Гриша велел самому в руки.
— Чей дядя? Твой? — насторожилась буфетчица.
— Нет, Международный.
— Что это за Международный? Где ты его видел? — не скрывая любопытства, спросила женщина.
— Где же мне его видеть? В уголовке сидит.
— Как сидит? За что?
— Не знаю. Верка ходила к Резаному, к мужу, значит, на свидание, а тот передал ей записку, говорит, дядя Гриша велел отвезти и через тебя передать Хозяину.
— Верка-то тебя как нашла?
— Да сестра она мне, живем вместе.
— Давай записку-то, — строгим тоном потребовала буфетчица.
— А ты не врешь, что самого нет?
— Говорят тебе, что уехал и когда вернется — не знаю. В тайгу отправился по бригадам.
— Что же мне тут, полмесяца торчать? — возмутился Сашка.
— Давай и проваливай. Хозяин вернется, приедет в Иркутск сам или кого пошлет.
— Ладно. — Саша достал из кармана ватных брюк сложенную пачкой газету, развернул ее и вытащил исписанный мелким почерком листок. — Вот, передачу просит, а дальше не разобрал. — И Саша вручил буфетчице послание.
Она, не читая, подсунула листок под какой-то ящик на полке. Взяла со стола бумагу и карандаш.
— Напиши, как найти тебя в Иркутске, фамилию, адрес. Может, через твою Верку сам-то передачу этому Грише и отправит.
— Раз взяла записку, деньги давай, — со всей грубостью, на которую оказался способен, заявил Саша.
— Какие деньги? — вскинула брови женщина.
— Как какие? Дядя Гриша Резаному посулил, что Хозяин за записку полсотни отвалит. Зря я сюда по морозу тащился, что ли?
— Ладно, подожди. — Анна вышла и вскоре вернулась с бутылкой водки и стаканом. Вынула из кармана фартука три червонца. — Держи! С тебя и тридцатки хватит. — Хозяин-то, может, и поболе отвалил бы, да где его сыскать. А вот стакан на дорожку налей. Посошок и за знакомство.
Не выпить было нельзя, а водки Дорохову страсть как не хотелось, и он решился на новую грубость. Спрятав деньги, взял со стола бутылку, встряхнул ее и, не распечатывая, опустил в карман.
— Хорошая ты баба, Нюра. Прямо жаль уезжать. За твое здоровье эту водяру всю дорогу буду сосать.
— Куда же ты в ночь-то?
— Найду попутную машину — и домой. Нечего мне тут у вас прохлаждаться.
На улице стемнело, крепчал мороз. И днем-то было мало народу, а к вечеру и совсем стало безлюдно. Дорохов пришел к продуктовым складам, потом к постоялому двору, снова вернулся в центр, к приисковому управлению, но ни одной машины не встретил. Симпатичный шофер с новеньким ЗИСом, наверное, уже укатил. Возвращаясь к постоялому двору, Саша услышал за собой шаги. Ему показалось, что человек осторожно крадется, стараясь, чтобы снег под ногами не скрипел. Саша остановился, оглянулся, но никого не увидел. Однако и скрип прекратился. Померещилось, что ли? Едва Дорохов тронулся дальше, сразу же услышал те же осторожные шаги. В темноте, на неосвещенных проулках, преследователю легко удавалось спрятаться, Прижался к темному забору, и все. Кто же это следит? Как проверить? Может, Хозяин? Стало зябко и неуютно.
