Над моей головой что-то тихонько стукнуло, я запрокинула голову и, вскрикнув, отшатнулась.
В дюйме от меня об пол ударилась тяжелая фарфоровая ваза и разлетелась миллионом осколков.
Это еще что⁈
Я подняла голову и ничего не увидела, кроме проблеска чего-то светлого между столбиков перил на верхнем пролете лестницы.
— Леди? — выглянула из гостиной служанка и удивленно моргнула.
— Лиз, ты в порядке? — Рейвен оттеснил служанку и подошел ко мне.
— Она разбила вазу! — звонко возвестила Анжелика, выбежав вслед за Рейвеном.
— Лиз? — Рейвен нахмурился и схватил меня за плечи.
От его прикосновения все внутри вздрогнуло, уже почти привычно, так что я едва не забыла о том, что вообще вокруг происходит.
— Там что-то было.
Я оттолкнула Рейвена и подбежала к подножью лестницы.
— Элизабет!
— Леди Фортесктью!
— Что за возмутительная наглость!
Я взбежала вверх и оказалась в узком коридоре, по обеим сторонам которого располагались двери. Я открывала одну за другой, пока наконец не добежала до конца коридора. Дернула на себя ручку двери — и оказалась в детской.
Разбросанные по полу игрушки, деревянная лошадка, деревянная сабля и — крохотная фигурка, спрятавшаяся на кровати под коричневым одеялом. Топот и голоса бургомистра и остальной компании, звучащие за моей спиной, затихли.
Подавив улыбку, я подошла ближе. Все-таки в доме был ребенок, но держали его в ежовых рукавицах: не разрешали разбрасывать игрушки и мешать старшим во время приема гостей. Я лично считала такие правила воспитания чересчур строгими, но многие со мной могли бы не согласиться.
— Кто это у нас здесь прячется? — спросила я вслух, подходя еще немного ближе.
Фигурка не двинулась с места, и я присела на корточки у кровати.
Потянула одеяло на себя и увидела мальчика лет пяти с пушистыми светлыми волосами. От одеяла волосы наэлектризовались и встали дыбом, как одуванчик. Одет малыш был по-взрослому: в просторную рубашку, брючки и крохотную жилетку из мягкой синей ткани.
— Тебя родители не учили, что сбрасывать вазы на гостей — нехорошо? — пожурила я.
Мальчик не пошевелился. Он по-прежнему сидел на коленях, смотрел вниз, как будто меня здесь не было. Крохотные кулачки были сжаты, и я подумала: как такой кроха смог поднять тяжелую вазу, донести до края лестницы и сбросить вниз?.. Должно быть, он очень сильный. Детские шалости! Дядюшка рассказывал, что его сыновья как только ни чудили в детстве (да и во взрослом возрасте тоже).
Хорошо, что под лестницей стояла всего лишь я, а не живой человек. Конечно, я после смерти не разучилась чувствовать боль и раны на мне больше не заживали вовсе, так что упавшая на голову ваза — не то, с чего бы я хотела начать день. Но смерть живого человека — намного хуже, чем неудобства какого-то умертвия.
— Как тебя зовут? Я — Элизабет. Это я стояла под лестницей, когда ты решил проверить, что будет, если сбросить с нее вазу.
Никакой реакции. Ох, Тьма! Кто-то должен объяснить малышу, что так играть — опасно. Продолжая его рассматривать, я заметила, что правое запястье малыша наливалось краснотой — наверное, ударился, пока нес вазу.
— Болит рука? Хочешь, помогу? Я умею лечить.
Мальчик вздрогнул и бросил на меня короткий взгляд исподлобья. Глаза у него были серо-голубые, совсем как у бургомистра.
— Леди Фортескью, — прозвучал за моей спиной взволнованный, испуганный и разозленный мужской голос. — Встаньте и немедленно отойдите от моего сына!
Глава 14
Я вздрогнула и обернулась.
Бургомистр смотрел на меня со смесью страха и злости, его руки были опущены по швам, тонкие губы дрожали, то ли от страха, то ли от попыток сдержать рвущиеся наружу слова.
За его спиной стояли жена и Анжелика, чуть поодаль, в коридоре, — проповедник. Призрак, пользуясь своей бестелесностью, занял место в первом ряду и таращился на меня с большим интересом.
— Арчибальд! Я не знал, что у тебя есть сын.
Что⁈ Это как понимать? То есть, наличие у бургомистра сына — это секрет?
Рейвен протиснулся мимо всей этой толпы и встал рядом со мной.
— Ты цела? — спросил он, пристально взглянув на меня.
Меня окатило огнем после этого вопроса.
Он прозвучал… обычно. Как будто я была живой. Как будто у нас с Рейвеном все было… как раньше.
Глупости.
Ладно, обо всех странностях можно поразмышлять позже. Пока — пора уже ответить что-нибудь, пока меня в очередной раз не попытались упокоить!
— Я… я прошу прощения. — Я встала и посмотрела на малыша. — Я не знала, что у вас есть ребенок. Кто-то сбросил на меня вазу с верхнего этажа, я подумала — вдруг в доме… нечисть.
Когда я сказала это, прозвучало совсем глупо.
— Возмутительно! — воскликнула жена бургомистра и всплеснула руками — кружевной зонтик в правой от этого жеста мотнулся вправо-влево. — Этот ребенок совершенно невыносим! Когда-нибудь он убьет нас. Я говорила тебе, Арчи!
Анжела приложила ладошку ко рту.
Лицо бургомистра побелело.
— Кларисса! — рявкнул он, обернувшись. — Не при гостях!
Воцарилась тишина.
— Я не думаю… — откашлялась я. — Не думаю, что… Это ребенок! — наконец нашлась я. — Уверена, он просто заигрался. Правда, малыш? Как тебя зовут?
Я снова присела, чтобы было удобнее с ним разговаривать. Мальчик никак не отреагировал на мои слова, так и продолжал смотреть вниз, рассматривая свои руки.
— Мой сын не говорит, леди Фортескью, — звенящим голосом объявил бургомистр. — И я снова прошу вас отойти от него и впредь не вламываться без приглашения в комнаты моего дома!
Ох, Всевышний!
От стыда мне захотелось провалиться сквозь землю.
— Господин бургомистр, — низким угрожающим голосом начал Рейвен, но я перебила:
— Прошу прощения, господин бругомистр. Я подумала… — Я замерла. — Это же вы! Вы говорили, что в ваш дом пробралась нечисть! Когда я только прибыла в город!
Лицо бургомистра стало еще бледнее.
— Этот город кишит нечистью! — воскликнул он. — Сегодня зомби пытался сожрать мои петунью, вчера что-то стучало в стенах, а за неделю до этого — кто-то выл под окнами!
— Пес? — предположил Рейвен.
— Вот и выясните! А сейчас — немедленно покиньте детскую!
Ничего себе! Ни разу не видела бургомистра таким злым и испуганным.
Впрочем, ничего удивительного. Умертвие, которое прикасается к его ребенку — чем не повод для паники?
— Разумеется, — я отошла. — Но… У мальчика ушиблена рука. Разрешите, я осмотрю?
— Нет! Для этого есть лекарь!
Да, разумеется. Лекарь. Но…
— Если я не ошибаюсь, Арчибальд, — медленно произнес Рейвен, — то мисс Янг на днях уехала к тетушке и вернется к Воскрешению. Так что ближайший лекарь — в сотне миль.
Бургомистр поджал губы.
— Я не позволю…
— Это умертвие туманит ваш разум! — восклкнул проповедник. — Сопротивляйтесь!
Какой же он… активный.
Я поморщилась.
Если мне сейчас запретят вылечить мальчика — кому от этого будет лучше? Никому.
— Послушайте, я понимаю…
— Лиз закончила столичную академию магии и была самой способной на курсе, — перебил Рейвен. — Если кто-то в этом городишке может помочь вашему сыну лучше нее, — он усмехнулся, — я съем свой галстук.
— Но она же…
— Да, господин бургомистр? — Рейвен уставился на него с вежливым интересом.
— Я не причиню вашему сыну вреда, — пообещала я. — Мне казалось… вы уже убедились в этом. К тому же… Рей… Лорд Тенербен будет рядом. Даже желай я в самом деле что-то сделать с вашим сыном, у меня… не будет такой возможности.
Рейвен кивнул.
Других возражений не последовало, и я снова присела у кровати.
Пока мне никто не успел помешать.
— Привет. Дашь мне руку? Мне нужно посмотреть твой ушиб. Это как будто бабочка сядет на кожу, ты же любишь бабочек?
Я сама не заметила, как перешла на щебет, которым привыкла разговаривать с больными малышами за то время, что проходила практику в МагАк. Грустно улыбнулась. Оказывается, старые навыки не так-то легко потерять, даже если пятнадцать лет не покидаешь пределы старого поместья, почти ни с кем не разговариваешь и не имеешь никаких других забот, кроме борьбы с иссушающим чувством голода.
