Он называл это «командировками».
После каждой «командировки» Рейвен возвращался ко мне как будто помертвевший, одеревеневший снаружи. Пустые жесткие глаза, скупые жесты, мало слов. Оттаивал он постепенно и в какой-то момент превращался в моего любимого Рейвена.
Сейчас я смотрела на шрам на его щеке, на то, как Рейвен себя держит, и думала: что же с ним случилось за эти пятнадцать лет, что он до сих пор не «оттаял»?..
Из мыслей меня вырвало радостное восклицание бургомистра:
— Вы все-таки исключительно вовремя вернулись, мистер Финч! — он потер руки. — Видите ли, мы так и не смогли найти на ваше место толкового юриста. Я так и не смог разобраться в накладных, по правде говоря. Оставалось уповать только на волю Всевышнего.
Призрак кивнул.
— Меня как будто что-то позвало, — растерянно сказал он.
Его слова повисли в воздухе.
Вот он, мой шанс!
— Должно быть, это ощущалось странно, — сочувствующе проговорила я.
Рейвен едва заметно одобрительно кивнул.
— Вам ли не знать, леди… — призрак нахмурился. — Признаться, до меня дошли кое-какие слухи… О том, кто вы… Это ошеломительно!
— Леди Элизабет Фортескью, сотрудник НекроС. И — умертвие. Я не причиняю зла людям и прибыла сюда, чтобы помочь, — представилась я и тут же смягчила тон: — Так… необычно слышать, что вас что-то… как вы сказали? Позвало? Я никогда о таком не слышала.
Призрак кивнул.
— Как вы знаете, я никогда не собирался быть привидением. Ах да, вы не знаете. Так вот, я родился двадцать шесть лет назад… Нет, уже двадцать семь.
Я едва удержалась от того, чтобы закатить глаза.
Призраки. Чего только не сделают, лишь бы остаться в центре внимания. Мы узнали про детство мистера Финча, про его свадьбу, про рождение первого, второго и третьего ребенка и, наконец, про внезапную и трагическую смерть от сердечного приступа. Бургомистр зевнул, и даже пастор, кажется, подустал гневаться. И добавил в свой несладкий чай ложку варенья! Думал, никто не видит, но я-то все замечаю.
— И вот, я парил в абсолютно темном нигде — крайне уютное место, скажу я вам, ощущается как отпуск, — и меня оттуда как будто что-то выдернуло.
— Выдернуло? — подхватила я.
— Да. Что-то… странное, — призрак снова осекся и замолчал.
Странное? Как это понимать⁈
— Это потому, что вы мне накладные не разобрали, — удовлетворенно заявил бургомистр. — Все знают, что призраков на этой земле удерживают незаконченные дела.
— Не обязательно, — с нарочитым безразличием откликнулся Рейвен и налил себе еще чаю. — Иногда — дела, бесспорно. Но порой держат места, с которыми призраки не могут расстаться. Иногда — сильные… чувства.
— Чувства? — повторил призрак.
— Да. Ярость. Боль. Жажда мести. — Рейвен пожал плечами. — Темные чувства. Обычно — последнее. Многие цепляются за месть. Жажду крови. Желание причинить боль.
После его слов за столом стало очень тихо.
«Тебя, Элизабет», — вспомнила я надпись на замерзшем окне моей комнаты и поежилась.
Это совпадение. Наверняка.
— А вы много призраков упокоили, лорд Тенербен? — с придыханием спросила дочь бургомистра.
Она была уменьшенной копией матери, с точно такими же черными глазами, маленьким носом, пухлыми щеками и короткой шеей.
Ее звали Анжелика, она изо всех сил пыталась «играть в леди»: следила за разговором, кивала в нужных местах и смеялась там, где это уместно. Ну, ей так казалось. Светское чутье пока еще ее подводило.
— Достаточно много, мисс Стэнли, — откликнулся Рейвен.
Ее щеки залил румянец — ей было приятно, что настоящий лорд обратился к ней, как к равной.
— А умертвий? Ну… — Она покосилась на меня. — Настоящих.
— Анжелика! — возмутилась ее мать.
— Ничего, — хмыкнула я. — Это даже лестно.
Я обняла руками кружку со все еще теплым чаем. Этак они меня и за живую признают. Постепенно.
— Разумеется, мне приходилось иметь дело и с умертвиями. Пока я здесь, ваш город в безопасности. Я клянусь вам.
Глаза Анжелики зажглись любопытством.
— А демонов вы побеждали?
Я сжала чашку так сильно, что побоялась раздавить. Отдернула руки, слишком резко. Фарфор оглушительно громко звякнул, когда дно кружки ударилось о блюдце.
— Простите, — выдавила я.
— Приходилось, — спокойно ответил Рейвен.
И по его тону даже Анжелике стало понятно, что с расспросами лучше завязать.
— Что ж, — откашлялся бургомистр. — Чудная погода сегодня. Не правда ли?
За окном в это время сгибалось от сильного ветра голое тонкое дерево.
Погода — на любителя.
Но слишком суровая даже для этой поры года.
Еще одна странность.
— Всевышний испытывает нас, — высокопарно сказал проповедник. — Перед праздником Воскрешения.
Ну разумеется.
Иронизируя про себя над словами пастора, я не сразу заметила, что в комнате стало ощутимо холоднее.
Подняв взгляд, я встретилась с глазами Рейвена.
— Тебе нехорошо, Элизабет? — перегнувшись через стол, спросил он.
Я покачала головой.
Ощущение было таким, как будто кто-то или что-то дотронулось до меня.
Как ночью, в комнате.
Вдруг этот кто-то… хочет мне что-то сказать? Или — это угроза? Как бы то ни было, оставаться в комнате не стоит. Люди могут пострадать.
Я осмотрела стол, а затем… опрокинула на себя кружку и вскочила.
— Ах, я такая неловкая! — воскликнула я. — Вы позволите воспользоваться вашей уборной, чтобы я могла замыть пятно?
Бургомистр кивнул, даже Рейвен, кажется, ничего не заподозрил.
Отлично.
Самое время осмотреть дом.
Здесь было что-то не так. Что-то… витало в воздухе. Пряталось в уголке глаз служанок, таилось за дружелюбной улыбкой бургомистра, скрывалось за оборками платья его жены.
Я привыкла доверять своей интуиции, потому что твердо запомнила, что бывает в тех случаях, когда я не обращаю внимания на внутренний голос. Ничего хорошего.
Глава 13
Когда я училась в МагАк, у нас с Уиллом была такая игра, называлась «Найди странное». Мы прятали друг от друга всякие предметы и от души забавлялись, пока их искали.
Например, однажды я спрятала от Уилла его карманные часы, поместив их на самое видное место: прицепив кончик цепочки к маятнику тяжелых напольных часов с боем, которые стояли в холле МагАк.
Уилл украл мою ленту и повязал ее на верхушку высоченного флагштока, который располагался во дворце МагАк, так что лента развевалась на ветру параллельно флагу королевства. Этой игре Уилла научил отец.
«Когда мы поженимся, — уверенно говорил Уилл, — ты будешь играть в эту игру с нашими детьми. Я уже все придумал: мы поженимся сразу после окончания МагАк, я куплю участок земли подальше от столицы, на юге».
Несмотря на то, что отец Уилла занимался торговлей пряностями и был купцом, который почти жил на своем корабле, Уилл по его стопам идти не хотел. Он считал, что в жизни важна серьезность, степенность и стабильность, потому у него все было продумано: свадьба, четверо детей, своя земля на юге, где будет расти хлопок, я в роли жены.
Уилл бы и в МагАк не пошел, но у него обнаружился магический дар. Довольно слабый, но даже таких людей законы обязывали пройти обучение. Уилл попал на факультет архивариусов, куда поступали адепты со слабым уровнем силы. В основном они занимались тем, что изучали книги и трактаты, систематизировали их, учились составлять каталоги и описи. Главной задачей архивариусов было стать хранителями магических знаний. Потому они изучали не столько основы магии, сколько то, где можно добыть ту или иную информацию. Если мне учиться нравилось и я мечтала быть целителем, то Уилл годы обучения отбывал, как срок наказания.
«Остался всего год — и ты станешь моей. Свадебное платье моей старшей сестры тебе подойдет. Нет смысла тратиться на одежду, которую ты наденешь только один раз за всю жизнь, возьмешь старое, оно всего лет пять провисело в шкафу. Это экономно».
