Квартира у них осталась еще та, купленная при муже — директоре гастронома. Кое-что из имущества тот записал на сына и жену. Теперь силами Владимира в квартире был сделан дорогой евроремонт. Холостяк Попов, видимо, все деньги отдавал матери. Себе оставлял только на карманные расходы, вот ему и приходилось экономить.
Мать встретила надежду и опору подозрительным взглядом. Еще бы! Пришел с девушкой! Наверное, девушки в этом доме с некоторых пор были редкостью. Если эта женщина в чем-то и нуждалась, то явно не во внуках.
— Володя, кто это? — капризно протянула она, как бы игнорируя гостью.
Ксения отметила про себя, что в таком возрасте уже неприлично одеваться в розовое.
А дама продолжала говорить бестактности:
— Вы уже где-то поужинали?
— Мама, эта девушка пришла по делу.
— По какому делу? — подозрительно спросила мать.
— У меня неприятности.
— А, неприятности!
Ксения как бы услышала несказанное: «Тогда — без меня», и дама в розовом оставила их наедине. Владимир сам сходил на кухню и принес оттуда поднос с бутербродами. Судя по всему, ничего другого в доме не было. Ксения сидела в его комнате и смотрела, как Владимир ищет спрятанную за шкафом бутылку коньяка.
— Ты бы лучше у мамы спросил. Я почему-то уверена, что у нее есть.
— Чушь! Моя мать не пьет!
— А кто сказал, что пьет? Просто мне кажется, что ты много чего про нее не знаешь.
Он вдруг распахнул дверь и стремительными шагами двинулся в соседнюю комнату. Ксения отчетливо услышала:
— Мама, у тебя выпить есть?
— Что? Как? — заметалась та.
Ксения поняла, что угадала. Дама в розовом не пила в том смысле, в котором это выражение принято употреблять, но в отсутствие сына явно снимала стресс с помощью дорогих напитков.
В следующий момент дверь в комнату закрылась, и дальнейшее Ксения уже не слышала. Владимир вернулся через несколько минут, неся в одной руке бутылку коньяка. В другой у него был семейный альбом.
— Вот, — протянул он его Ксении. — Если интересно.
Потом отвинтил пробку:
— Будешь?
— Нет, я не пью, — ответила Ксения, открывая альбом.
Да, она догадывалась правильно: в детстве Владимир был очень красивым мальчиком. Да и тогда, когда им с Женей было по двадцать, тоже ничего. Очков он не носил, волос на его голове хватало, да и спортом Попов, судя по всему, не пренебрегал. Не надо было с таким упорством делать себе карьеру, и времени на спортзал хватало. На фотографиях рядом с некрасивой Женечкой Владимир Попов смотрелся неплохо. Возможно, что та мечтала о нем с детства. Может, это и был кудрявенький «Саша»? Тогда почему Евгения с ним рассталась?
— Ну как? — спросил Попов, выпив две рюмки конька подряд.
— Она тебя бросила?
— Женя? Нет. Я сам. Надоело. После того как окончил институт, решил найти работу. И по турнирам с ней надоело кататься. Пустое занятие. Человек дело должен делать.
— И ты не побоялся жить без нее?
— Я не дурак. Знал, что рано или поздно я своего добьюсь. Открою собственную фирму. Я и сейчас уже дослужился до начальника отдела. Мне бы денег.
— Денег? — вдруг вспомнила Ксения. — А тебе следователь ничего не говорил про завещание?
— Говорил, — очень спокойно сказал Попов.
— А про меня?
— А что про тебя?
— Ну, как бы и от меня что-то зависит.
— Ты ее подруга, да? Та самая Черри?
— Конечно. Сообразил наконец, умница!
— И ты тоже этим занимаешься? Поэтому ко мне и пришла?
Ксения догадалась, о чем он подумал. Ужас какой! Неужели про нее такое можно подумать! Да ей нет нужды платить кому-то деньги, если на то пошло, то есть такие, которые ей и сами заплатят!
— Да ты что?! — вскрикнула она.
— Как же — Черри. Да я сразу понял, кто ты такая! Ясно — шантажистка! Узнала от Женьки про меня все, а теперь пришла воспользоваться информацией!
— Да какой информацией?
— Думаешь, мой шеф спокойно проглотит, что мой отец жив и сидит в тюрьме за хищение в особо крупных размерах?
— А ты что, его похоронил, что ли? За мертвого выдаешь?
Вместо ответа, он, плеснув в рюмку коньяку, жадным глотком опрокинул его в горло.
2: 4
— Допустим, я сделал глупость. Но в бесконечных анкетах, которые приходится заполнять, устраиваясь на работу в солидные фирмы, встречается и пункт о родителях. Кто возьмет на ответственную работу человека без рекомендаций, у которого к тому же отец сидит в тюрьме? Да еще за экономическое преступление! Не объяснять же, что тогда была другая страна, и слово «дефицит» было в ней чуть ли не самым популярным? Я долго думал над этим пунктом. В конце концов я-то в чем виноват? И после некоторых раздумий я его похоронил.
— Как это? — испугалась Ксения.
— Достал фальшивую справку о смерти. Думаешь, врачи есть не хотят? Так я стал сиротой. В смысле, что имею на иждивении мать-инвалида. Ей тоже все оформили, как положено. Нет таких документов, которые не продаются.
— А ты не боишься, что…
— Ему еще несколько лет сидеть. А к тому времени, когда он вернется, я уже не буду нуждаться ни в рекомендациях, ни в начальниках. Да и папа себе работу найдет, не сомневаюсь. Но мне еще нужно время. Поэтому, когда сегодня пришел следователь и стал расспрашивать про Евгению…
— Ты испугался?
— Да. Она тебе ничего не рассказывала? Про ту случайную встречу?
— Встречу? Какую встречу? Ах да, — сказала Ксения, словно что-то припоминая. — На юге.
— Ну да. В Сочи. Всю жизнь мне не везет! Всего-то на два дня, и мы бы разминулись! Я всегда отдыхаю на юге в сентябре. Получается гораздо дешевле, народу меньше, да и фруктов больше.
— С мамой отдыхаешь? — язвительно поинтересовалась Ксения.
— Да. С мамой. И в этом году в конце сентября…
— Разве в этом году? — удивилась Ксения. В сентябре она не ездила на юг с подругой. И вообще никогда не ездила в Сочи.
— Что, плохо помнишь? Или я тебе не так интересен?
Ксения испугалась, что он замолчит. Или поймет, что на самом деле Женя ей ничего не рассказывала. Но Попов уже не мог остановиться:
— Да, в конце сентября. В Сочи, в гостинице. Если бы я еще был один! Но моя мама! Это же сама наивность! Она первая кинулась к Евгении: «Ах, Женечка, ах, как мы давно не виделись, ах, как у Володи все хорошо, какую замечательную работу он нашел!» Ну и так далее. Все выпалила. Я пытался ее остановить. Тем более что Женька начала задавать наводящие вопросы: «А в какой фирме, какую должность?» И под конец: «Да что вы говорите?» И так недобро на меня посмотрела… Я тебя только об одном прошу: не надо про это рассказывать следователю. И про отца, и про встречу в гостинице. Ну, был я ее приятелем когда-то. Но мы же расстались по-хорошему! И сколько лет после этого прошло! А деньги мне ее не нужны. Я просто не хочу, чтобы выплыла вся эта история. Знаешь ли, за фальшивые документы…
— А ведь ты мог ее убить, — задумчиво сказала Ксения.
И он снова испугался:
— Я?! Да ты что?! Я был на работе!
— Да ладно врать. Наверняка был обеденный перерыв.
— Но до стадиона же далеко! Полчаса, не меньше, да и то при полном отсутствии пробок. А в тот день…
— Что, пробки были? С обеда опоздал? — усмехнулась Ксения.
— Замолчи ты! Слышишь?! Не был я на стадионе!
— Не кричи. Мама услышит.
— Послушай, если ты будешь болтать…
— Что, и меня убьешь?
—Да вы все помешались, что ли?! Меня сегодня обвинили даже в том, что я имею сотовый телефон! Почему я, сотрудник крупной фирмы не могу его иметь, спрашивается?
И тут Ксения догадалась:
— Значит, звонок Жене перед матчем был с твоего телефона? И следователь это узнал? Чего ж проще, звонки-то все регистрируются!
— Я потерял этот телефон, — устало сказал Попов. — Или у меня его просто украли. Не я ей звонил, понятно? Не я.
— Ох ты, как удобно! Телефон потерял, на матче не был.
— Но пойми ты, я ведь прекрасно знаю, что любой звонок Женьке на сотовый тут же будет зафиксирован! Установить, откуда звонили, — раз плюнуть. Зачем же мне так подставляться?
— Да, может, ты просто хотел с ней отношения выяснить. А она тебя послала куда подальше. Ты разозлился и…
— Во всяком случае, следователь не счел убедительным эти доводы. Меня просто допросили, в частном порядке. — Попов снова перешел на сухой официальный язык. Ксения видела, что он постепенно замыкается, уходит в себя.
— Хорошо, я уйду, — сказала она.
Попов посмотрел на нее настороженно:
— Чего ты хочешь? Ведь ты не Женька, с тобой можно договориться. Так скажи только.
— Да ничего мне от тебя не надо!
— Наследством делиться не хочешь, да? Выясняешь потихоньку, от кого можно избавиться? Так я согласен — никаких претензий.
— Хорошо, — обреченно сказала Ксения. — Считай, что мы договорились.
