У разносчиков можно было купить все что душе угодно, но несколько дороже, чем на рынках. Последние предпочитали солидные покупатели, блюдущие копейку. Понятно, что Онегин в этом не разбирается, эти материи для него слишком прозаичны.
Тем не менее и светскому денди известно, что белобрысая опрятная женщина с кувшином – охтенка, то есть жительница Охты, в то время далекой городской окраины. Охтенка, только не с кувшином, а с коромыслом, на котором висят два металлических сосуда наподобие бидонов, изображена на картине А. Чернышева «Шарманщик» (1852).
Извозчик, тянущийся на биржу – место общей стоянки «ванек», куда они съезжались, если долго не попадались седоки, – тоже привычная для петербуржца фигура.
«И хлебник, немец аккуратный / В бумажном колпаке не раз / Уж отворял свой васисдас»… Здесь имеется в виду окошко в стене, через которое осуществлялась продажа. Васисдас (искаж. франц. vasistas – форточка) – германизм во французском языке. Кроме того, в русском просторечии так называли немцев вообще (Was ist das? – Что это?).
Быт и нравы поместного дворянства
Так же мимолетно знакомится Онегин и с деревней, неожиданно доставшейся ему в наследство, заранее настраиваясь на скуку, хотя там, где он скучает, «…друг невинных наслаждений / Благословить бы небо мог». Возникает подспудное сравнение Онегина с его покойным дядей, который так же, живя среди очаровательной природы, «Лет сорок с ключницей бранился, / В окно смотрел и мух давил».
И вот, «чтоб только время проводить», ища хоть какой-то пищи уму, Онегин начинает смелую по тем временам реформу своего нового хозяйства: заменяет мужикам барщину (обработку помещичьей земли и поставку ему сельскохозяйственной продукции) оброком (заранее оговоренной годовой денежной платой). Это преобразование в кругу будущих декабристов рассматривалось как один из путей к отмене крепостного права вообще, так что Онегин в данном случае придерживается популярных в «просвещенном дворянстве» идей. Именно по этой причине «расчетливый сосед» Онегина увидел в таком поступке страшный вред для всего помещичьего сословия.
Однако дело не только в том, что помещики боялись распространения «завиральных идей», их опасения прежде всего продиктованы чисто прагматическими соображениями. В первой трети XIX века около половины землевладельцев имели менее 100 десятин пахотной земли и не более 25 крепостных на одного помещика. При таких исходных данных годовой доход (если имение было оброчным) равнялся 200–300 рублям. Прожить на такие деньги даже в деревне помещику, как правило обремененному большой семьей, можно было только впроголодь. Поэтому подавляющее большинство мелких помещиков держало мужиков на барщине, в противном случае они рисковали остаться вовсе без «натурального продукта».
Впрочем, Онегин провинциальных соседей с их приземленными заботами словно не замечает. Меж тем они-то пристально следят за всем его образом жизни, судачат о всех его поступках. В их глазах рафинированный петербургский денди выглядит просто невоспитанным. По их понятиям, молодому человеку надлежит быть почтительным со старшими и дамами. Последним следует целовать ручки, а в разговоре с пожилыми людьми необходимо добавлять так называемое «слово еръ» (прибавка при обращении к почтенной персоне слова «сударь», со временем превратившегося в сокращенное «с»). К неблагоприятной онегинской характеристике добавляется и еще один штрих. От слуг соседи узнают, что новый помещик за обедом пьет «красное вино». Его не обвиняют в пьянстве – небольшое количество спиртного перед обедом для мужчины общепринято. [21] Неудовольствие соседей вызвано не тем, что Онегин пьет перед обедом, а тем, что он, по их мерке, слишком расточителен: употребляет привозное заграничное вино, тогда как (в деревне все всё друг о друге знают) после дяди остался «наливок целый строй».
Онегину же провинциальное общество с его мелочными интересами кажется смешным и нелепым, и он пренебрегает одним из светских принципов, которые и в деревне соблюдаются неукоснительно, – «считаться визитами». Полагалось после того, как вас навестили, самому явиться к данной персоне, и лишь после ответного визита правила приличия позволяли вновь заходить в гости. Онегин же почти демонстративно уезжает из дому, как только в отдалении послышится стук колес чьих-нибудь дрожек. Тем самым соседям наносится оскорбление, в результате чего «все дружбу прекратили с ним».
Пушкин не раз отмечал в своих произведениях ведущую роль незнатного и небогатого дворянства в государственном строительстве. Меж тем в пятой главе «Онегина» гости, съехавшиеся на именины Татьяны, изображены откровенно карикатурно.
Гвоздин – «хозяин превосходный. / Владелец нищих мужиков»… У современников поэта эта фамилия тотчас вызывала ассоциацию с капитаном Гвоздиловым из комедии Фонвизина «Бригадир». Из другой комедии того же Фонвизина вышла и Скотининых «чета седая» («Недоросль»). «Двоюродный брат» автора, гуляка Буянов, тоже был знаком читателям по рукописи фривольной поэмы «Опасный сосед», сочиненной В. Л. Пушкиным, дядей автора «Онегина» (напечатан «Опасный сосед» был только в 1855 году). Франтик Петушков наделен «говорящей» фамилией, ибо до старости прыгает по балам и «петушится». Сплетник, плут, обжора, взяточник Флянов, по всей вероятности, носит фамилию, берущую начало от фляжки – плоского дорожного сосуда для горячительных напитков. Харликов – от диалектного «харлить» – неправдой оттягивать чужое; харло также обозначает «пасть», «горло». Чужеродный и в этом обществе Трике наделен вовсе уж отталкивающей фамилией (trique – битый палкой).
Это сборище персонажей более чем сомнительных как бы бросает тень и на хозяев праздника. «Скажи мне, кто твои друзья…» Нет. Гости Лариных представлены в романе глазами Онегина. Он, сердитый уже оттого, что вместо обещанного Ленским скромного семейного застолья попадает на «пир огромный», сразу же настроен на негативное восприятие всего и видит перед собой только скопище простофиль и провинциальных монстров.
Вращающийся в рафинированном столичном обществе Онегин, как ему кажется, не принимает архаического провинциального быта, но на самом деле он отторгает отечественное бытие. Он и в деревне придерживается английского стиля и образа жизни. Подобно Байрону, Евгений переплывает реку (в 1810 году английский поэт поставил значительный для того времени спортивный рекорд – переплыл Дарданелльский пролив, который в древности именовался Геллеспонтом). По-английски он принимает ванну со льдом, благо для такой ванны особых устройств не требуется; просматривает за чашкой кофе журналы и совершает верховую прогулку. «…Белянки черноокой / Младой и свежий поцелуй» не нарушает верности картины, ибо входит в круг понятий и поведения и русского помещика, и английского сквайра.
Именно из различия в образах жизни и представлений о ее нормах и произрастает отторжение Татьяны Онегиным и его дуэль с Ленским. Они словно говорят на разных языках, вкладывая в одни и те же понятия разный смысл.
В главе второй, где поведана «обыкновенная история» семьи Лариных, сказано, что у них:
Под вечер иногда сходилась
Соседей добрая семья,
Нецеремонные друзья,
И потужить, и позлословить,
И посмеяться кой о чем.
Тема семьи исподволь развивается и далее. В четвертой главе Ленский приглашает Онегина на именины к Татьяне. Онегин отнекивается: «Но куча будет там народу / И всякого такого сброду…» Ленский убеждает: «И, никого, уверен я! / Кто будет там? Своя семья (курсив мой. – В.М.). / Поедем, сделай одолженье!» Надо полагать, что именно упоминание о «семейном» приеме и побудило Онегина, хоть и скрепя сердце, принять приглашение. Ленский же почти и не лукавит, для него в «семью» входят и старые знакомые, добрые соседи.
А Онегину представляется, что он обманут («…попав на пир огромный, / Уж был сердит…»). И, соображаясь с правилами поведения светского человека, он собирается отплатить Ленскому той же монетой («Поклялся Ленского взбесить…»), не представляя себе последствий своего поступка для юноши, который все воспринимает серьезно.
Чтобы продемонстрировать несовпадение мыслей, душевного склада и поведения Онегина и Татьяны, Пушкин разворачивает перед читателем подробную историю «воспитания чувств» младшей Лариной, начиная с ее родителей. И снова здесь подспудно звучит тема семьи, но уже не патриархальной, а светской: об отце Онегина сказано очень немного, о матери вообще ничего. Онегин, в сущности, растет вне семьи, его воспитывают и образовывают чужие люди. А Татьяна, хотя она и казалась чужой в своем семействе, тем не менее невольно усваивает многое из того патриархального духа, которым проникнута семейная атмосфера в доме Лариных. И в финале романа Татьяна отвергает Онегина, так как не в состоянии отказаться от данного ею обета и разрубить семейные устои.
