их национального характера и из особенностей их жизни. Поэтому в тексте книги большое внимание уделено психологии и социально-политической организации врагов империи. В начале этой книги содержатся следующие слова:
Изложив основы кавалерийской тактики (= командования кавалерией. — П. Ш.) и основы стратегии (= ведения войны), без которых невозможно, как мы полагаем, безопасно нападать на врагов, необходимо описать также и порядки каждого народа, беспокоящего государство, и их нравы. Желающие против них воевать могут надлежащим образом к этому приспособиться (среди прочего) и с помощью того, что уже написано нами. Ведь не все народы сражаются одинаковым военным строем и теми же самыми военными приемами, чтобы (нам) действовать против всех них одним и тем же образом. Так, одни руководимы более мужеством духа и порывом, по причине неиссякаемой отваги, другие же нападают на врагов с помощью разума и строя.
Итак, тактика и стратегия стоят здесь на первом месте, на втором — то, как приспособиться к особенностям врагов, о Боге же здесь вообще нет упоминания, т. е. как бы не верой решается исход боя, но знанием. Это весьма характерно для большей части остального текста трактата: так, например, книги Mauric. I–III и V посвящены тактике, книги VI–X — стратегии; схоже и построение введения к стратегической части трактата (VIIА Рr. (1, 1—17 ed. Mih.) In. А—53 ed. Den.).
Чрезвычайно интересна структура текста одиннадцатой книги трактата. В ней первые три главы (XI, 1–3) имеют до удивления близкий порядок изложения различных сюжетов. Эти главы посвящены тому, как надо приспосабливаться на войне к персам, скифам и светло-русым, т. е. тем народам, которые как-то особенно интересуют автора трактата. Эти главы при внимательном прочтении показывают потрясающее сходство формулировок и порядка описания. Подробный анализ текста этих трех глав позволил выделить более 40 пунктов и подпунктов: по ним производится описание врага и действий, которые полководец должен предпринять против врага. При этом порядок следования пунктов практически ни разу не нарушается, и если по какому-то из них в главе о конкретном[95] народе сказать нечего, то он просто пропускается. Своими порядковыми местами пункты ни разу (!) не меняются. Более того, в некоторых местах текста, где имеется закономерное повторение пунктов этого вопросника, их порядок сохраняется прежним: так, совпадают группы пунктов, посвященные перечислению того, чем силен враг, и того, что вредит ему. Пункты вопросника распадаются на две логически связанные группы: описание врага и того, как к нему приспосабливаться. Пункты легко выделяются по однотипным формулировкам (схожие синтаксические обороты и военные термины), а также по смыслу и порядку следования этих пунктов друг за другом в разных главах.
Эта картина практически тотальной зависимости автора от пунктов некоего реконструированного вопросника требует четкого объяснения. Ясно, что материал, который использовал автор, был организован им самим или его предшественником в форме своего рода картотеки или анкеты. Эту работу провел весьма педантичный человек, возможно, знакомый или связанный с канцелярским делопроизводством. Поэтому можно предположить, что к созданию текста XI, 1–3 был причастен кто-нибудь из «штабных офицеров» — служащих канцелярии при одном из восточноримских военных магистров. Не исключено, что этот человек получил опыт боевых действий в первую очередь на Балканах, о чем свидетельствует несколько большее внимание автора книги к европейским варварам (скифам, светло-русым, а также славянам), нежели к азиатским (нет сарацин, армян, иберов). Вероятно, мы здесь имеем редкую возможность заглянуть в недра делопроизводства военных канцелярий того времени. Не исключено, что эта картотека или анкета явилась следствием серьезной работы не одного, а многих служащих военных канцелярий, обрабатывавших сведения, полученные от полководцев, пленных, перебежчиков, послов, купцов, агентов и т. д.
На примере этой книги трактата Псевдо-Маврикия видно, что в империи серьезно собирали и обрабатывали информацию о соседних враждебных империи народах: к врагам присматривались, сведения о них классифицировались, их пытались изучать и делать на основе этого конкретные практические выводы.
Персы
Упоминания персов в трактате достаточно многочисленны, и в первую очередь потому, что персы — главный по значимости противник империи — явно занимают особое место в представлениях автора трактата. Им посвящена первая главка одиннадцатой книги, остальные противники империи (скифы, светло-русые, анты и склавы) описываются уже после них в главках номер два, три и четыре. Автор трактата явно отделяет персов от остальных соседей и, судя по его тексту, относит их, как бы мы сказали, к цивилизованным народам. Персы сравнительно хорошо известны автору, при том что он все-таки обнаруживает пробелы в знании отдельных деталей. Так, он знает слабые и сильные стороны персидского войска, их оружие, их национальный характер, но практически ничего не говорит о пехоте персов, а всадникам персов отказывает в умении владеть копьем. Персы действуют сдержанно, рационально, сохраняют строй и дисциплину даже в самых тяжелых условиях, прекрасно переносят осады и сами осаждают врага. На стоянках всегда сооружают лагерь, но располагаются в нем беспорядочно. Вооружены они панцирями и кольчугами, мечами и луками, но не используют щитов и копий. Из лука стреляют очень быстро, но стрелы посылают слабо. Автор опасается попасть под длительный обстрел персов, поэтому рекомендует атаковать их внезапно, быстро и решительно. Лучше атаковать их с флангов и тыла и, по возможности, на открытых пространствах, используя массы пикинеров. Этому способствует то, что персы не выделяют фланговые прикрытия (плагиофилаков) и не умеют переходить к контратаке после бегства. Для сдерживания же их атаки следует использовать сомкнутый строй пехоты.
Мавры
и другие неевропейские народы
Из африканских народов в трактате один раз упоминаются североафриканские мавры в словосочетании «маврский дротик» (ХII, В, 20, 1). Из дальних (не соседящих с империей) народов один раз упомянуты гунны-эфталиты, жившие в Средней Азии. Они упоминаются при описании их битвы с персидским шахиншахом Перозом.
Итак, автор трактата явно был не очень хорошо знаком с восточными и южными противниками империи. Так, из африканских народов автор трактата упоминает только (и то лишь мимоходом) мавров, а из азиатских— только персов и (опять же мимоходом) эфталитов. Возможно, дело в том, что автор был занят в основном на северной, дунайской границе: действительно, все остальные упоминаемые в трактате народы соседили с
