Подождите? Она пытается меня запугать? Потому что, если да… это может сработать. Стерва может быть страшной.
— Я не говорил.
— Феникс, да?
— Конечно.
Блу берет пример Аннабель и смотрит на меня, медленно жуя пончик.
— Почему Чарли ушла с Тейлор? — спрашиваю я, не обращая внимания на взгляд Блу.
Мышцы на лице Аннабель расслабляются.
— Я не знаю. Тейлор сказала, что хочет извиниться. Вот почему я спрашивала о вечеринке.
Мне с трудом верится, что Тейлор будет извиняться. Если только это не принесет ей пользу.
Блу начинает говорить о «Никс», и они с Аннабель начинают разговор о баскетболе.
— Ребята, вы когда-нибудь сами играете? — прерываю я их.
— Играем? — спрашивает Аннабель вскидывая темные брови.
— Да. Вы играете в баскетбол?
— Да, черт возьми, мы играем! — отвечает Аннабель в тот момент, когда Блу качает головой.
— Ну и что же? — спрашиваю я. — Вы играете или нет?
Аннабель сминает бумажный покате из-под обеда и бросает его в Блу.
— Да, мы играем. Он просто не хочет, чтобы ты приходил туда.
— Где вы играете? — ноги дергаются при мысли о том, чтобы выйти на корт. Или на поле. Или о беге. Обо всем, в чем я могу соревноваться.
— В спортзале. Это в северной части Питчвилля, — Аннабель бросает взгляд на Блу, который остается немым. Парень немногословный, но если бы он не был таким, я знаю что бы он сейчас сказал.
Прикусываю внутреннюю часть щеки. Понятия не имею почему, у меня сводит живот.
— Я буду играть с вами, ребята.
«Вот. Сказал. Все просто».
— Нет, — говорит Блу.
Он открыл рот и что-то сказал? Видимо приближаться к Чарли — это плохо, но кража корта — это просто недопустимо.
— Нет? — переспрашиваю я.
— Нет.
Блу встает, чтобы уйти, но я удерживаю его.
— Не беспокойся. Я ухожу.
Не хочу больше сидеть здесь.
Аннабель окликает меня.
— Да ладно, Данте. Ты можешь играть.
От ее слов не становится легче. Так что я ухожу с обидой и иду наружу. «Элизабет Тейлор» награждает меня широкой улыбкой. Хлопаю ее по капоту и залезаю внутрь.
— Давай немного подымим, девочка.
Завожу двигатель и еду на ближайшую заправку. У меня есть несколько минут до конца обеда, и я знаю, как хочу провести их.
Парень за прилавком протягивает мне пачку «Marlboro Reds» и черную пластиковую зажигалку. Как только выхожу на улицу, щелкаю зажигалкой и подкуриваю сигарету. Делаю две глубокие затяжки и чувствую себя прекрасно.
Я бросил курить после смерти что довольно иронично. Не то, чтобы волновался о здоровье своего мертвого тела, но мне казалось, что это самое время остановиться. В основном меня убивает запах. Но сейчас нет лучшего аромата на Земле.
Появляется мучительное чувство, что за мной следят. Это уже давно не в новинку.
— Хочешь? — спрашиваю я невидимый воздух справа от меня. Протягиваю пачку сигарет, я задаюсь вопросом, покажется ли коллектор или нет. Считаю до трех, затем убираю пачку в карман и выбрасываю окурок. — Трусишка.
Поворачиваюсь, чтобы уйти и чувствую удар в спину. Спотыкаюсь и оборачиваюсь.
«Кто-то только что толкнул меня?»
Осматриваюсь по сторонам. Никого не замечаю, но это ничего не значит. Я знаю, что кто-то здесь был. Коллектор либо случайно столкнулся со мной, либо намеренно толкнул. Кровь стучит в висках, и мне хочется сломать ему челюсть, но это невозможно пока он не покажет себя. Сегодня понедельник. В течение шести дней я закончу это задание.
А потом мы с Боссом наведем порядок в доме.
***
Когда возвращаюсь в школу, вынужден бежать, чтобы добраться до класса вовремя. Не хочу иметь дело с сердитыми потными учителями, поэтому прилагаю усилие. Вхожу в класс и понимаю, что Чарли нет. Что-то не так. Эта девушка не пропустит занятие, даже если кто-то будет угрожать ее жизни.
Я стою у входа в класс, не двигаясь и понимая, что за мной наблюдает весь класс. Кто-то прочищает горло, намекая, чтобы я перестал валять дурака. Что ж, раз Чарли нет, теперь можно сесть и на задний ряд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Моя учительница по математике — цыпочка, так что некоторое время смотрю на нее, а затем ложусь на парту, чтобы вздремнуть. Может быть, когда проснусь, урок закончится, и я смогу найти Чарли. Но в, то время, как я игнорирую учителя, говорящего о чем-то алгоритмическом, слышу голос Чарли.
Выпрямляюсь и вижу, что ее голос доносится из телевизора. Подождите, что? Почему Чарли в этом смехотворно устаревшем телевизоре? У меня отвисает челюсть, когда учительница выключает свет, и я понимаю, что Чарли вещает из кабинета журналистики.
Нет. Нет. Это не хорошо. Тейлор никогда не отказалась бы от выступления на камеру, если только…
«Вот дерьмо».
Глава 17
Обозленный демон
Каждый мускул в моем теле напрягается, и я встаю со своего места.
— Мистер Уокер? — спрашивает учительница.
Смотрю на нее, затем снова на телевизор. Интуиция подсказывает, что мне нужно пойти в комнату журналистики. Сейчас же.
— Мистер Уокер, — говорит учительница более решительно. — что-то не так?
Я смотрю, как Чарли перебирает какие-то бумаги. Она улыбается, но уголки ее губ дико дергаются.
— Чувак, ты загораживаешь мне обзор, — я оборачиваюсь и вижу парня с жирными волосами, который жует чипсы. Взгляд остекленевший, он явно покуривал марихуану. Он смеется и его кровью глаза сужаются. — Чувак, что с тобой? — он снова смеется.
Хватаю открытую книгу со своего стола и делаю шаг, чтобы уйти. Но голос Чарли останавливает меня.
— Здравствуйте, и добрый день. Я веду прямой репортаж из престижного кабинета журналистики в школе «Сентенниал», — она подчеркивает слово «престижный», и люди в классе смеются. Я видел тот кабинет собственными глазами. Это были четыре стены и сломанный стол.
Она рассмешила всех. Чарли Купер действительно рассмешила.
— Чувак! — говорит парень наркоман.
Смотрю на него снова, затем опускаюсь на свое место.
Чарли улыбается в камеру, ее голос становится выше.
— На этой неделе нас ждет много интересного, так что берите тетради, ручки и приготовьтесь провести десять классных минут.
Кто-то вскрикивает рядом со мной, и мне приходится поднести кулак ко рту, чтобы скрыть широкую улыбку.
«Давай, девочка!»
Следующие нескольких минут Чарли перечисляет предстоящие футбольные матчи, заседания студенческого совета, и что-то о расписании автобусов… и все это с дозой остроумия и обаяния.
Постоянно оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что все видят то же, что и я. Это не та девушка, которую я знал последние четыре дня. Она уверена в себе. Она красноречивая. Она… не Чарли. Я прищуриваюсь, наклоняюсь вперед и замечаю, что Чарли смотрит немного левее.
«А, карточки-шпаргалки. Это все объясняет».
Чарли откладывает последний лист бумаги, дав понять, что она закончила трансляцию.
— В заключение я расскажу о самой захватывающей части сегодняшнего эфира — танцах на Хэллоуин!
Еще больше вскриков по классу.
— Как вы знаете, они будут проходить в спортзале. Билеты будут продаваться всю неделю во время обеда. Так что не забудьте купить их, иначе останетесь без пары как я.
Чарли останавливается. Ее улыбка дрогнула, но она быстро берет себя в руки.
— Как вы знаете… только уродливые лузеры…
Она прекращает чтение карточек-шпаргалок, смотрит прямо в камеру и замирает.
Люди в классе нервно смеются.
Тейлор. Она испортила шпаргалки. Мне следовало бы догадаться.
«Я должен был догадаться!»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вскакиваю со своего места и бегу к двери.
За спиной слышу, как учитель выкрикивает мое имя, но не останавливаюсь. Кроссовки стучат о пол, когда бегу по коридору в кафетерий и дальше, по более длинному коридору. Направляюсь в кабинет журналистики, но внезапно останавливаюсь, когда слышу звук быстрых шагов со стороны туалетов. Каким-то образом я знаю, что это она.
