— Да брось ты. Ничего мне не надо. Я рад, что сумел помочь. — Риццо щелкнул пальцами и сунул деньги в карман.
— Нет уж, где тебя найти? Я как сказал, так и будет. Давай адрес.
— Да ладно, оставь.
— Давай адрес, — настаивал Джо.
— Ну, уговорил. Я живу в отеле «Нидерланды», а теперь пошевеливайся. Он ждет!
Джо отпустил руку Риццо, зажмурился и, потирая виски, забормотал: «Нихренланды, Нихренланды… Так. Запомнил!» Когда он открыл глаза, Риццо уже скользнул сквозь стеклянную дверь и торопливо заковылял по улице.
Джо глянул в зеркало напротив лифта. Что-то лицо бледновато. Он наклонился, встряхнул головой и руками, чтобы прилила кровь. Потом причесался, застегнул рубашку, поиграл мышцами и для уверенности пощелкал каблуками по кафельному полу. Улыбнулся отражению и вошел в лифт.
* * *
Едва дверь распахнулась, Джо почувствовал себя малолетним ребенком, ибо обитатель номера триста семнадцать годился ему в отцы. Не то чтобы старый, но пожилой, он был одет в пестрый дешевый, застиранный халат. Такие вещицы любящие чада обожают дарить своим папашам ко дню рождения.
Мистер О’Дэниел был толст, с обвислой кожей на лице — следствие усердной диеты или недавней болезни. Но самым примечательным были глаза, прятавшиеся в кустистых бровях и набрякших складках. Они были блекло-голубые, как у старого морского волка, наполовину ослепшего от изучения горизонта. Чуть приоткрыв рот, он пытливо всматривался в Джо и при этом весьма смахивал на человека, потерпевшего кораблекрушение, который потерял своих детей. «Живы ли они? — вопрошали глаза. — Не один ли ты из них?»
Джо представился, словно пытаясь ответить на немые вопросы:
— Здравствуйте, сэр. Меня зовут Джо Бак.
Мистер О’Дэниел кивнул, повторил имя Джо и опять кивнул. Его глаза вещали: в несчастливый час ты вернулся домой, но, слава Богу, живой. А вслух он снова пробормотал:
— Джо Бак…
Джо почувствовал, что его оценивают, и постарался изобразить на лице как можно больше достоинства.
— Мне говорили — ты ковбой, это правда?
— Нет, сэр. — Джо удивился, что сказал правду.
И тут же решил схохмить:
— Никакой я не ковбой, зато по бабьей части — сущий мастер.
Однако шутка не пошла. Мистер О’Дэниел явно оскорбился.
— Сын мой, — голос звучал твердо, — негоже осквернять свою речь такими словами. Можешь войти.
Джо сразу же заметил, что комната мрачная, зеленые стены грязны, а единственное окошко выходит в узкий дворик, и оттуда несет сыростью и гнилью. Но ему и в голову не пришло, что мистер О’Дэниел живет в такой комнатенке по бедности. Конечно же, он выбрал ее по каким-то своим соображениям, связанным с профессией.
— Впрочем, — отечески произнес хозяин, усаживаясь на кровать, — к чему притворяться? Мне кажется, человек ты бесхитростный и тебе надо излить душу, потому ты и пришел сюда. Или я ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, сэр, — ответил Джо. Он не совсем понимал, о чем толкует мистер О’Дэниел, но очень хотел, особенно после своей неудачной шутки, произвести приятное впечатление.
— Ты… гм… — Мистер О’Дэниел все смотрел на Джо оценивающе. — Ты непохож на отроков, что приходят ко мне. По большей части они, гм, смущены, озабочены. А ты вроде бы точно знаешь, что хочешь.
Старик вещал убеждающе, как домашний врач, подвывал, как умелый оратор, но в его речи сквозил простонародный говор уроженца западных штатов.
— Это уж точно, сэр.
— Но я уверен, что есть у тебя с ними и нечто общее: ты страждешь от одиночества. — Мистер О’Дэниел явно входил в раж. — Я прав? Ты ведь одинок, так?
— Сэр, я… — Слова застревали у Джо в горле. Он в толк не брал, что от него хотят. — Не так чтоб уж очень одинок. Ну, есть немного…
— Вот! Я знал это, знал! Вы так всегда оправдываетесь: «Я одинок». — Он заговорил плаксивым голосом: — «Я одинок и потому пью. Я одинок и потому курю травку. Я одинок и потому я вор, прелюбодей, сутенер». Глупцы — отвечаю я вам! Глупцы! Я это уже сто раз слышал, и во всем виновато одиночество: я, дескать, одинок, вот и… Надоело, до смерти надоело!
Неожиданно Джо осенило: этот мужик, вне всякого сомнения, сводник высшего класса, как Риццо и обещал, но явно слегка не в себе. А ведь карлик мог бы предупредить заранее…
— А путь к блаженству нам ведом.
Мистер О’Дэниел воздел глаза к потолку и задекламировал:
— Блаженны нищие духом, ибо их есть царствие небесное. Блаженны плачущие…
«Интересно, — размышлял Джо, — дойдет до этого старого психа, если я снова заговорю о деле?»
— Блаженны гонимые за правду, ибо их есть царствие небесное. Так! — заключил мистер О’Дэниел с видом человека, который отстоял свою точку зрения и теперь может быть великодушным.
— И где же одинокие среди блаженных? Их нет! Ты слышал о нищих духом, о кротких, о милосердных, о жаждущих правды. — Мистер О’Дэниел наклонился к собеседнику, облокотившись о колени и сцепив пальцы. В глазах, нацеленных на Джо, пылал фанатичный огонь.
— Не упоминает Господь об одиноких ни словом, ни намеком. А знаешь, почему? Потому что им не дано вкусить блаженства. В Библии не сказано, что одинокие — блаженны. Нигде!
Мистер О’Дэниел явно был готов взорваться снова.
— Одиночество — это то, что выбираешь для себя сам. Выбираешь! Это твой выбор!
Он выпрямился и обхватил себя обеими руками, словно почувствовал внезапный озноб. Казалось, он наконец-то узнал правду о детях, потерпевших кораблекрушение: все утонули.
— Они мечутся из стороны в сторону, ведут праздную жизнь, тратят себя по пустякам, потакают своим причудам и думают, что это хорошо, просто замечательно, и все потому, что они, видите ли, одиноки. Гм… гм… гм… А это вовсе не хорошо.
Голос угас. Выступление закончилось. Мистер О’Дэниел встал и принялся мерить шагами комнату, бормоча быстро-быстро:
— Читай главу пятую… Евангелие от Матфея. Там все сказано. Читай пятую. До шестой ты еще не созрел. Потом и до нее дойдем. А теперь к делу. Ты ковбой?
Довольный тем, что они наконец-то спустились с небес, Джо откликнулся:
— Да, сэр. Я ковбой.
— Ну, ковбои нам нужны. Все нужны, кто идет к нам. — Мистер О’Дэниел опять осмотрел Джо и кивнул. — Красивый парень, молодой, сильный, видный. Работы для тебя — непочатый край.
Джо обрадовался и успокоился, почуяв, что дело на мази. Он расплылся в улыбке, теперь ему было гораздо легче в обществе этого безумца с важным видом и отеческим голосом.
— Сын мой, знаешь ли ты, чем мы будем заниматься?
— Чем скажете, сэр. Я готов.
— Я верю тебе. — На плечо Джо легла тяжелая рука, а в душу проник взгляд влажных, внимательных синих глаз.
— И мне кажется, я понимаю тебя, Джо Бак. Да, понимаю. И думаю, ты выдержишь испытание лучше, чем другие.
— И я вас понимаю, сэр. — Джо кивнул и улыбнулся еще шире. — А уж как я рад — будто деньги из дома получил.
— Деньги из дома? — Мистеру О’Дэниелу выражение понравилось, и он повторял его на разные лады. И все разглядывал Джо, словно высмотрел в нем большого поэта.
— Вот и еще одна твоя сильная сторона. Ты говоришь обо всем земными, обычными словами, которые понимает всякий. Сын мой, предупреждаю, тебе придется здорово потрудиться, я на тебе воду возить буду! Ты готов к тяжелой, трудной работе?
Джо сделал успокаивающий жест, мол, за мной дело не станет.
Теперь и мистер О’Дэниел заулыбался:
— Ты чудесный мальчик. Мы с тобой сработаемся, клянусь Богом! И радости у нас будут. Обязательно. А теперь… — Он вытянул руку вперед, словно государственный муж, требующий внимания, и шепотом произнес: — Начнем сейчас же, ты не против? Итак, преклоним колена!
Наступила полная тишина — ни слова, ни дыхания. До Джо окончательно дошло то, о чем он смутно догадывался еще у дверей номера триста семнадцать.
Прозрение входило в Джо постепенно, по капле, словно отрава в кровь. Он все не хотел верить, что свалял такого дурака. Понять-то понял, а вот поверить не мог. Не мог и повести себя по-другому.
После долгого молчания Джо, наконец, выдавил:
— Где преклонять-то? — Во рту у него пересохло, из горла шел лишь слабый писк.
— Прямо здесь. Почему бы и нет? — отвечал мистер О’Дэниел. — Ведь мы в церкви. Каждый клочок нашей земли — церковь, я молюсь в барах, на улицах, не стыжусь молиться где угодно. Хочешь, я открою тебе тайну?
— Какую тайну, сэр?
— Недавно я молился в общественном туалете! Богу неважно где. Ему важна молитва.
Джо кивнул и, ничего не соображая, встал на колени и приступил к молитве. Однако благость душевная на него не снизошла.
ГЛАВА 8
Джо в который раз обдумывал дурацкое положение, в котором очутился. Все-таки поверить было выше его сил, поэтому он снова и снова прокручивал случившееся в голове. Тут он услышал слова мистера О’Дэниела, что Иисус войдет в его сердце, и, наконец, осознал все до конца.
