– А из-за чего они рассорились? – не смогла сдержать любопытства Герда. Ну почему ее волновало, какая кошка пробежала между ее любимым и той, кого любил он?
– Я точно не знаю. Но вроде бы инициатором была Снежана. За что-то она на Костю осерчала. Они в последнее время постоянно цапались, но по мелочи, а тут всерьез разругались. Она не потому на него ополчилась, что узнала о его изменах, а из-за чего-то другого…
– Он и ей изменял?
– Конечно. Костя не мог без этого. Снежана знала и смотрела на его измены сквозь пальцы. На моей памяти она лишь раз устроила ему нагоняй за адюльтер. Но тогда он просто оборзел. Серьезно увлекся одной довольно известной моделью и вел себя вызывающе. Мог при Мороз на звонок ее ответить и поворковать. Или подарок ей купить и оставить на видном месте. В итоге Снежана вскипела и устроила ему выволочку, нет, хуже – поставила условие. Или он все прекращает, или они расстаются. Снежана – женщина гордая, и измены (не плотские, а духовные) ее унижают. Ей легче вырвать человека из сердца, чем терпеть его предательство… – Паша, заметив непонятную для себя гримаску на лице Герды, поспешно добавил: – По крайней мере, Костя характеризовал свою любовницу именно так.
А Гердино лицо изменилось по одной причине: она вдруг осознала, что вела себя все эти годы неправильно. Гордая и уважающая себя женщина не должна прощать предательства. Снежана на этот счет имела совершенно правильное представление. А вот она, Герда, нет. Она, узнав, что ее мужчина полюбил другую, ни перед выбором его не поставила (понимала, он будет не в ее пользу), ни из сердца не вырвала. Она ждала, когда его чувства к другой иссякнут, чтобы принять его назад…
– Разве это достойное поведение?
– Она твоего мизинца не стоит, – выпалил вдруг Паша.
– Что? – Герда так глубоко погрузилась в свои мысли, что не сразу поняла, о ком идет речь.
– Мороз. Она тебе по всем статьям проигрывает.
– Ну конечно! – рассмеялась Герда. Сама мысль о том, что Снежана хоть в чем-то хуже ее, казалась ей абсурдной.
– По крайней мере, я, если б мне предоставили выбор, не раздумывая, отдал бы предпочтение тебе. Ты – настоящая. И ты… Прекрасна!
– А ты слишком много выпил.
– Да, я пьян, и что? – Паша подался вперед и накрыл кисть Герды своей ладонью. – Народная мудрость гласит: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке!
– И что из этого следует?
– Что ты мне невероятно… Просто фантастически нравишься!
Герда рассмеялась. Она не верила пьяным мужчинам… Вернее, особенно им. Трезвым хоть как-то… Но когда представитель сильного пола нетрезв, то он делает всякие глупости и говорит их же…
– Дура ты! – неожиданно услышала Герда. – Самая настоящая, классическая баба-дура.
– Спасибо, Паша, за твое, бесспорно, объективное мнение, – проговорила Герда холодно. По ее мнению, пора было заканчивать и разговор, и посиделки. Савицкому самое время отправляться восвояси. Такси, слава богу, ходят круглосуточно!
– Выходи за меня замуж!
Герда могла бы оставить его предложение без внимания (и это было бы правильно!), но что-то заставило ее ляпнуть:
– А если я соглашусь? Тебе ж как настоящему мужчине завтра придется за свои слова отвечать.
– И отвечу! Ты мне нравишься гораздо больше, чем моя бывшая жена.
– Дурак! – вырвалось у Герды против воли. После чего она рывком встала и хотела уйти, но Паша схватил ее за руку и дернул на себя. Потеряв равновесие, Герда упала на его колени и уже собиралась подняться, как Паша нежно сказал: – Сиди…
А потом вдруг потянулся губами к ее губам и…
Герда не успела отстраниться. Если б она знала, что произойдет именно так, то она бы…
«А что бы я сделала? – запоздало подумала Герда. – Убежала заранее? Или выставила бы вперед ладонь? А может, просто сцепила бы зубы?»
Пока Герда размышляла, Паша целовал ее. Страстно, если не сказать алчно. Он терзал ее губы так, будто это сосуды, содержащие дорогое вино, а он гурман и умирает от желания его испить…
– Хочу тебя, – прошептал Паша. Страсть, сквозившая в его голосе, была почти осязаемой. – Люблю тебя… Когда ты станешь моей женой, я ни на день не забуду о тебе. Я буду хорошим мужем, обещаю…
Его рука потянулась к груди Герды. Секундой позже она уже теребила ее сосок. Потом Павел прижался к нему губами. О чем думала Герда в это время? Чужой мужчина лобзал ее, а она вспоминала Костю. Вернее, последний секс с ним. Тогда он был так же пьян, как и Паша. Хотя нет, сильнее. Он что-то отмечал с друзьями. И в их компании были девушки. Одна из них Косте понравилась, и он стал ее домогаться. Но девушка, распалив его, упорхнула (потом она со смехом рассказывала об этом подружкам, а Герда слышала). Костя вернулся домой ни с чем. Возбужденный и злой. И сразу кинулся к жене, чтобы утолить свой плотский голод. Герда, как обычно, не отказала ему. А когда Костя во время секса назвал ее чужим именем, сделала вид, что не слышит…
«Он использовал меня, как надувную куклу, – запоздало обиделась она. – А этот, чужой, жаждет именно меня. И так хорошо говорит про любовь. Понятно, что это алкоголь, не он, но Костя даже пьяный не сказал мне подобного. Так чего я сижу, как каменная? У меня не было секса семь лет. А последний был таким унизительным, что я старалась его не вспоминать…»
Пока она размышляла, Паша целовал ее, будто не замечая, что девушка ведет себя пассивно. Но он замечал! Однако продолжал ласкать, чтобы разжечь ее. А еще он знал – именно секс поможет ей забыть обо всем.
Ей и ему…
– Не думай ни о чем, – шепнул он ей на ухо, а затем легонько куснул мочку. – И не слушай внутреннего голоса. Слушай свое тело!
И Герда сделала так, как он велел. Когда она отринула все мысли, то почувствовала возбуждение. Сначала оно было слабым, едва уловимым, такое Герда испытывала, когда показывали эротические сцены в фильмах, но стоило Паше перейти к более интимным ласкам, как желание ее усилилось.
От Павла это не укрылось, и он поднял Герду на руки.
Раз – и она уже взмывает над полом. Два – прижимается к его груди. Три – падает на кровать. Четыре – избавляется от одежды. Пять – срывает ее с Паши. Шесть – дает ему войти в себя. Семь – окончательно забывает обо всем и слушает лишь свое тело…
Глава 5
Герда проснулась, будто от толчка. Словно ее кто-то с силой встряхнул. Она рывком поднялась, села и завертела головой. Через пару секунд пришло понимание, что ее никто не тревожил, а разбудила…
Нечистая совесть!
«Костя умер только позавчера, а я уже кувыркаюсь в постели с другим, – с горечью подумала она. – Ничего себе скорбящая вдовушка…»
Тот, с кем она несколько часов назад «кувыркалась», мирно спал рядом. Волнистые волосы разметались, длинные черные ресницы отбрасывали тень на бледные щеки, полные губы были приоткрыты, и изо рта вырывались клокочущие звуки.
– Предупреждаю сразу, я храплю, – сказал он ей перед тем, как уснуть. – Если что – толкай!
Герда несколько секунд слушала мирный храп Павла, после чего поднялась с кровати. Толкать Савицкого она не стала, пусть себе спокойно спит… Без нее!
«Вчера я совершила самую большую глупость в своей жизни, – констатировала Герда. – А именно: переспала с единственным человеком, с которым хотела бы дружить. Паша – хороший. И скорбит по Косте так же, как и я. Даже его вчерашнее поведение говорит об этом. Многие мужчины с помощью секса уходят от переживаний. Тем более те, что не пьют. Наверное, я вчера хотела того же самого. И мне даже удалось. Но что мне делать сегодня? Как вести себя? Из нас с Пашей получился бы отличный товарищеский тандем, а теперь… Теперь мы вынуждены будем разойтись в разные стороны, потому что в дружбу после секса я не верю, а любить друг друга у нас не получится…»
Вот с такими грустными мыслями Герда умывалась, а затем готовила себе чай.
– Ты что так рано? – услышала она, когда засыпала заварку в чайничек.
– Как ты меня напугал! – выдохнула Герда, вздрогнув всем телом. – Вот даже чай из-за тебя просыпала! – сердито буркнула она, увидев на столешнице несколько оброненных чаинок.
– Прошу прощения. – Паша стоял в дверном проеме совершенно голый. Его поджарое тело, бледное, с густой черной порослью на груди, в паху, на ногах и руках, вызывало в Герде смешанное чувство отвращения и желания. Ей оно не казалось привлекательным, но при этом возбуждало, что невероятно злило Герду. Столько лет она умудрялась избегать всяческих соблазнов, а тут вдруг такое… И к кому? К единственному человеку, с которым она хотела бы дружить!
– Чего ты вскочила так рано? – повторил свой вопрос Паша. – Ладно я, у меня похмелье…
– У меня тоже, – едва слышно проговорила Герда, имея в виду, естественно, не общее недомогание организма, наступающее после обильных возлияний, а нечто другое. Но Паша, как ни странно, не только расслышал ее слова, но и понял, какой смысл в них заключается.
