– Не надо.
– То-то же…
Тут дверь распахнулась, и в коридор выплыл добрый доктор Илья Маркович. Только сейчас выражение его лица было далеко не добрым.
– Вы что так шумите? – недовольно проговорил он. – Снежане покой нужен, а вы галдите, как в курятнике…
– Простите, – извинился за всех Арсений.
– Не у меня просите прощения, а у сестры. И возможность эта вам сейчас представится. – Он указал на дверь. – Она зовет вас, идите.
– Меня?
– Всех вас. В том числе госпожу Андрееву… – Доктор посмотрел на Герду. – Как я понимаю, это вы.
Герда кивнула.
– А я должен откланяться. До свидания. Берегите Снежану и себя.
– Эй, постойте! – окликнул удаляющегося Илью Марковича Артем. – А ампулы?
– Снежана велела оставить их Карлу, а не вам, – сказал доктор. – И я сейчас это сделаю.
Александр не сдержал язвительной усмешки. Однако Тему недоверие любовницы не сильно задело. Он пожал плечами, типа, как угодно, мое дело – предложить, и первым зашел в спальню Снежаны.
Родственники, толкая друг друга, последовали за ним. Последней порог переступила Герда.
Снежана лежала на взбитых подушках, укрытая по грудь стеганым атласным одеялом. Ее волосы были распущены, макияж с лица смыт. Без прически и косметики, что удивительно, она выглядела даже моложе. Быть может, не так эффектно, как при полном параде, но зато мило и женственно. И сейчас Герда дала бы ей меньше сорока.
– Напугала я вас? – тихо спросила Снежана, подняв свои усталые голубые глаза на вошедших. – Извините… Я сама не ожидала.
– Как ты? – спросил Арсений, подаваясь вперед.
– Нормально. Только слабость сильная…
Арсений сел на краешек кровати, нежно провел пальцем по бледной Снежаниной щеке. Она поморщилась и отстранилась. То ли не любила прилюдных ласк, то ли просто у брата были слишком холодные руки.
– Вы садитесь, – Снежана указала на диванчик и два стула. – А то стоите, словно над смертным одром…
Все поспешно расселись. Саша ринулся было к матери, чтобы по примеру дяди опуститься на кровать, но Снежана жестом остановила его. Пришлось парню втискиваться между Хэлен и Гердой, усевшимися на диванчик. Дарья же с Темой заняли стулья. Она опустилась на краешек, он взгромоздился, как на коня.
– Илья Маркович обрисовал вам ситуацию? – спросила Снежана.
– Да, – первой ответила Хэлен. – Но меня удивляет твое нежелание бороться. Это не в твоем характере.
– Я боролась, сколько могла.
– Надо до конца, – сжала тонкие губы тетка.
– Ты лучше остальных знаешь, как я боюсь боли. А то лечение, что мне предлагают, сплошная боль. Я не желаю обрекать себя на такие муки. Да, если бы мне гарантировали результат, я бы пошла на это, но… – Она, нахмурившись, замолчала. Не привыкла оправдываться. – Но речь сейчас не об этом. Я хочу вернуться к теме наследства. Поскольку тот, кого я указала в завещании, мертв, придется мне его переписать. – Она посмотрела на Герду. – Я уже связалась с вашим шефом, он будет у меня завтра днем. – Затем Снежана перевела взгляд сначала на брата, потом на сына. – Но свое решение я готова огласить уже сейчас.
Все присутствующие мигом подобрались.
– Только надо дождаться Карла.
– Зачем? – недоуменно спросил Арсений.
– Он должен принести мне фужер мартини.
– А тебе можно?
– Мне уже все можно, – горько рассмеялась Снежана.
Тут дверь отворилась, и в комнату, мягко ступая, вошел Карл. Он был привычно спокоен, торжественен и полон собственного достоинства. В руках он держал круглый поднос с единственным фужером.
– Ваш коктейль, – провозгласил он.
– Давай сюда.
Карл подошел, наклонился и дал Снежане снять бокал с подноса.
– Будут еще пожелания?
– Да. Останься, пожалуйста.
Карл если и удивился просьбе, то вида не подал. Церемонно поклонился и отошел в уголок. А Снежана тем временем сделала глоток мартини и с наслаждением прикрыла глаза.
– Хорошо, – прошептала она.
– Мама, неужели? – воскликнул Саша.
– Ты о чем, сынок?
– Ты сама знаешь! – Он вскочил, но тут же сел.
– О чем он? – спросила Снежана у брата.
– Наверное, Александр решил, что, коль ты попросила Карла остаться…
– То?
– То именно его сделаешь наследником – выпалил Арсений.
– Ах, вот в чем дело! – Снежана растянула губы в своей фирменной улыбке суперстервы и глотнула мартини. – И что вы предпримете, если я на самом деле оставлю все своему дворецкому?
Никто ей не ответил. Да и что они могли сказать? Опротестуем? Проклянем? Убьем и его? Они могли сказать все что угодно, но у каждого на лице читалось – смиримся. И у кого-то смирение явно было показным!
– Карл, – обратилась Снежана к дворецкому, – ты был бы рад стать моим наследником?
– Нет, – ответил тот, не раздумывая.
– Почему? – поразилась Мороз.
– Мне хватает того жалованья, что вы мне платите. Получая его, я могу неплохо существовать и спать спокойно. Большие деньги – большие проблемы, а я бегу от них…
– Ты не совсем прав, Карл. Большие деньги – это прежде всего большая власть. И то, что она дает, затмевает все проблемы.
– Мама, – подал голос Александр, – а может, обойдемся без этих твоих рассуждений? – В его голосе сквозили раздражение и нетерпение. – Давай уже оглашай приговор – и дело с концом!
– Да, Снежана, – в кои-то веки согласился с ним Тема. – А то ведешь себя, словно Дмитрий Дибров, когда он в передаче «Кто хочет стать миллионером» паузы тянет перед тем, как объявить, правильный ответ или нет.
– Понятия не имею, кто это и что за программа, – бросила Снежана. – Но если вам не терпится, я оглашу, как выразился мой драгоценный сын, приговор. – Она куснула оливку и пластмассовой шпажкой, на которой та держалась, стукнула по краю фужера. Раздался тихий звон. – Своим наследником я назначаю… – И все же Снежана не смогла удержаться, замолкла. Но паузу долго тянуть не стала и уже через пять секунд объявила: – Герду Андрееву!
Часть III
Глава 1
Самое первое воспоминание Снежаны было самым радостным и самым грустным одновременно. Сначала радостным, потом грустным и совершенно точно самым ярким.
Девочке тогда исполнилось четыре года. Бабушка нарядила ее в красивое пышное платье, на плечики накинула горжетку, белокурые волосики украсила не банальным бантом, а диадемой и повела на прогулку. Она вела свою внучку за руку и показывала ей семейные владения.
– Вот это, детка, наша земля. И лес наш, и луга, и озера. Все, что на земле этой, тоже наше, морозовское. И дом, и конюшни, и кузница…
– А церковь? – любопытствовала маленькая Сашенька.
– И она, естественно. Ее на средства твоего прадеда строили. И в Петербурге, где, кстати, находится наш фамильный особняк, на деньги моего батюшки церковь возведена. Святой был человек, царство ему небесное…
Бабка еще долго рассказывала внучке как о предках, так и о фамильных богатствах. Пока они не пришли в поселок, где имелось детское кафе. Сашенька ни разу в нем не была, но очень об этом мечтала. Старая княгиня как-то раз взяла внучку с собой за покупками, и та, увидев через окно кафе украшенный шарами и игрушками зал, а главное – детишек за столиками, которые поедали облитые сиропом шарики мороженого, стала упрашивать бабушку зайти. Но та увела ее прочь да еще и отчитала. Сказала, княжне не место в этом гадюшнике (там и вправду было не очень чисто: столы плохо вытерты, занавески пыльные, и тучами летали мухи). Но Сашенька очень хотела в «гадюшник» и не отставала от бабки. Пришлось той пообещать внучке, что сводит в кафе на день рождения. Она думала, что до третьего сентября девочка забудет о своем странном желании, но не тут-то было. Сашенька, едва разлепив утром глаза, потребовала отвести ее в кафе. Старухе ничего не осталось, как сдержать обещание.
В кафе оказалось еще лучше, чем Саша думала. Кроме шаров и игрушек там имелась клетка с белкой. Белка бегала по колесу, а когда уставала, забиралась в домик и грызла орешки. Саша решила, что только из-за нее стоило прийти в это замечательное место, а когда ей принесли вазочку с мороженым, она вообще чуть от счастья не потеряла сознание. Ничего вкуснее ей в жизни есть не доводилось! А этот щекочущий холодок в горле, когда глотаешь? Разве может быть что-то приятнее?
Когда именинница опустошила свою вазочку, бабка решила увести внучку домой, но Сашенька упросила ее задержаться. Дело было в том, что сидящие за соседним столиком ребята устремились в «игровую» (так назывался уголок в соседнем зале, где стояло два стульчика и валялись большие пластмассовые кубики), а девочке очень хотелось к ним присоединиться. Саша была лишена общества своих сверстников. В садик она не ходила, а поиграть с поселковой детворой не имела возможности – Морозовы жили обособленно, вдали от «цивилизации», и у Сашеньки совсем не было друзей.
– Бабушка, можно я поиграю с ребятами? – умоляюще посмотрела на нее Сашенька. – Ну хоть немножечко?
