В эксперименте О. В. Науменко (2010) испытуемых просили угадать результат перемножения кратковременно предъявленных трехзначных чисел. Нужно было выбрать ответ из трех предложенных вариантов (один из них был правильным). Частота выбора правильного ответа в таких условиях не отличалась от частоты случайного угадывания. Однако если между задачей и вариантами ответа на 40 мс предъявлялся прайм – правильный результат перемножения трехзначных чисел, – то он ускорял последующий выбор любого ответа (как правильного, так и ошибочного) по сравнению с условием, когда прайм «подсказывал» выбор ошибочного ответа или отсутствовал вообще.
Почему прямое, хотя и неосознаваемое предъявление искомого решения облегчило проникновение в сознание любых ответов, а не только правильного? Эта ситуация отличается от предыдущих тем, что здесь нет изменяющегося контекста, а есть только повторное столкновение с решением, которое нужно найти. Ранее В. М. Аллахвердовым (2001) была высказана гипотеза: если в сфере неосознанного появляется решение какой-либо задачи, возникает неспецифический сигнал (имеющий эмоциональную природу), который как бы сообщает сознанию: «решение найдено», но ничего не говорит о том, какое именно решение найдено. Можно предположить, что благодаря этому сигналу в сознании освобождается место для любых новых решений. Однако из-за отсутствия нового контекста, новых противопоставлений переструктурирования негативного выбора не происходит. Поэтому в сознание легко проникают любые варианты решений.
Эта идея подтверждается результатами, полученными М. Г. Филипповой (2009). В ее экспериментах испытуемому демонстрировалось двойственное изображение, которое нужно было описать (в этот момент экспериментатором фиксировалось, какое значение двойственного изображения осознал испытуемый). Затем следовала серия задач на лексическое решение, праймом для которой служило ранее идентифицированное испытуемым двойственное изображение. В конце каждого блока испытуемый сообщал, удалось ли ему в процессе решения задач на лексическое решение обнаружить двойственность предъявленного вначале изображения. Результаты этого эксперимента также показали, что испытуемые совершали наибольшее число ошибок при определении лексического статуса слов, связанных с неосознанными ими значениями многозначных изображений. Но оказалось, что в опытах, где им удалось осознать незамеченные ранее значения многозначного изображения, время определения лексического статуса всех слов (как связанных, так и несвязанных с задающим контекст изображением) оказалось значимо меньше, чем время определения лексического статуса слов в опытах, где осознания новых значений не происходило.
Впоследствии эти результаты были подтверждены и в других экспериментах М. Г. Филипповой (2009) с использованием разных типов когнитивных задач: решение анаграмм, опознание проявляющихся из фона рисунков и слов, а также опознание рисунков по фрагментам. На этот раз осознание испытуемыми ранее не замеченных (негативно выбранных) значений провоцировалось в эксперименте с помощью специального условия: изображение постепенно изменялось, принимая форму того значения, которое не было осознанно испытуемым. Процедура данного эксперимента позволяла отследить момент осознания испытуемым второго значения двойственного изображения, поскольку, согласно инструкции, во время выполнения когнитивных задач испытуемый должен был следить, не изменилось ли изображение в левой части экрана. Последействие негативного выбора (или негативный прайминг-эффект) проявилось в увеличении времени опознания рисунков и слов, связанных с неосознанным значением двойственных изображений. Кроме того, было подтверждено возрастание эффективности решения всех когнитивных задач при осознании ранее не замеченных значений двойственных изображений. Таким образом, нахождение альтернативной «фигуры» сопровождается появлением сигнала, который облегчает осознание любых новых значений.
Предполагается, что обсуждаемый неспецифический сигнал о неосознанном нахождении решения имеет эмоциональную природу, как-то субъективно переживается, но испытуемый не может о нем отчитаться в силу его высокой неопределенности. Этот сигнал можно зафиксировать, если вначале спровоцировать его возникновение, а затем предложить испытуемому дать какую-либо субъективную оценку ситуации (например, оценить привлекательность стимулов или уверенность в ответе), для вынесения которой у испытуемого нет четких критериев. В этом случае можно ожидать, что эмоциональный сигнал, вызванный неосознанным нахождением решения, будет «перенесен» на другую задачу.
В исследовании А. А. Четверикова и М. Г. Филипповой было обнаружено, что на оценку уверенности в одной задаче может влиять предшествующая иррелевантная эмоция. В данном исследовании с использованием в качестве стимулов изображений игральных карт и лиц из базы FEI (Thomaz, Giraldi, 2010), как приятных, так и неприятных, испытуемые выполняли поочередно 2 типа задач. Основная задача предполагала сличение двух карт (определение того, являются ли карты одинаковыми или различными) с последующим вынесением степени уверенности в ответе. Основной задаче предшествовала оценка предъявляемых лиц по принципу: нравится/ не нравится. Оказалось, что, если задаче сличения предшествовало приятное лицо, степень уверенности в задаче сличения (по существу, не имеющей ничего общего с задачей оценки привлекательности) была выше, нежели если ей предшествовало неприятное лицо. (Однако это срабатывало только в том, случае, если испытуемому нравилось предъявляемое лицо, если лицо не нравилось, данная закономерность не проявилась – Chetverikov, 2013.)
В другом эксперименте М. Г. Филипповой и А. А. Четверикова исследовался вопрос о возможности переноса чувства уверенности с одной задачи на другую. Здесь также использовалось попеременное решение двух типов задач: определения направления наклона большей части набора линий и распознавания искомого объекта из нескольких наложенных друг на друга контуров. Как оказалось, задача распознавания контуров оказывала влияние на уверенность в задаче определения ориентации линий: после успешного решения задачи с контурами повышалась уверенность в решении задач с линиями (по сравнению с предыдущей пробой). После ошибочного ответа в задаче с контурами уверенность в задаче с линиями понижалась (также по сравнению с предыдущей пробой).
В работе Е. А. Валуевой, А. Е. Мосинян, Е. М. Лаптевой (2013) были получены свидетельства в пользу того, что осознаваемое (чей-то возглас) или подпороговое предъявление (в виде прайма) «эмоциональной» подсказки (например: «Ага!») приводит к увеличению количества правильно найденных решений анаграмм. По-видимому, сознание можно обмануть, искусственно вызывая сигнал, который как бы отключает последействие позитивного выбора и освобождает место для любого нового решения, включая и правильное.
Подведем итог. Найти новое знание трудно, потому что неизвестно, что именно требуется найти и как нужно искать. Работы Я. А. Пономарева во многом вдохновили нас на проведение целого ряда экспериментов, которые были представлены в настоящей статье. Предлагаемое нами понимание процесса решения творческой задачи можно свести к следующим утверждениям:
– любое решение, в том числе то, которое требуется найти в творческой задаче, формируется автоматически, т. е. неосознанно;
– искомое решение, вероятнее всего, противоречит стереотипным способам решения, которые есть у сознания, и потому активно подавляется (остается неосознанным);
– ранее неосознанное может попасть в сознание при смене контекста.
Литература
Аллахвердов В. М. Опыт теоретической психологии (в жанре научной революции). СПб., 1993.
А лла хвердов В. М. Сознание как парадокс // Экспериментальная психологика. Т. 1. СПб.: Изд-во ДНК, 2000.
Аллахвердов В. М. Психология искусства. Эссе о тайне эмоционального воздействия художественных произведений. СПб.: Изд-во ДНК, 2001.
Аллахвердов В. М. и др. Экспериментальная психология познания: когнитивная логика сознательного и бессознательного. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2006.
Андриянова Н. В., Карпов А. Д. Влияние изменения иррелевантных характеристик стимула на проявление эффекта негативного выбора Теоретические и прикладные проблемы когнитивной психологии: Материалы конференции молодых ученых памяти К. Дункера, Москва, 2014 (в печати).
Валуева Е. А., Мосинян А. Е., Лаптева Е. М. Эмоциональная подсказка и успешность решения задач // Экспериментальная психология. 2013. Т. 6. № 3 С. 5–15.
Гершкович В. А. Влияние усложнений фигуро-фоновых отношений при предъявлении целевого стимула на процесс его заучивания // Экспериментальная психология в России: традиции и перспективы / Под ред. В. А. Барабанщикова. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2010. С. 368–372.
