— Не знаю я, что ты там можешь сделать. — Флэнеген закуривал вторую сигарету. — Не думаю, чтоб у тебя хватило мозгов остаться в стороне. Вот мое настоящее мнение о тебе, если хочешь знать.
— Пять тысяч баксов — это пять тысяч баксов, — рассуждал Алекс. — С такими громадными деньгами открыл бы я собственную бильярдную и жил до конца своих дней как настоящий джентльмен. — Поглядел в потолок салона и уже тише продолжал: — Мне всегда так хотелось иметь свою бильярдную. — Потом хрипло прошептал Флэнегену: — Так думаешь, я прошляпил бы такой счастливый случай? Да за кого ты меня принимаешь? За сумасшедшего, что ли?
— Ничего не знаю, — упрямо твердил Флэнеген. — Знаю только одно — дом не сгорел. Вот и все, что мне известно. — И с каменным выражением лица уставился в окно.
В салоне повисла гнетущая тишина; автомобиль на полной скорости мчался через луга Джерси, мимо скотных дворов, складов с удобрениями, мимо клееварочной фабрики, с ее специфическими, резкими запахами; доехал до развилки и резко повернул в направлении Оранджберга.
На расстоянии миль двух от города остановились на перекрестке. Из-за ствола дерева вышел Маккрэкен, сел в машину. Не успел он как следует устроиться на сиденье, как Сэм рванул вперед. Маккрэкен, хотя и без полицейской формы, тут же поторопился продемонстрировать свое дурное настроение — сурово нахмурился.
— Вот чепуха, вот вздор! — забубнил он, даже еще не захлопнув до конца дверцу. — Ну и дела! Веселенькая история, ничего не скажешь!
— Если ты пришел гундеть, — резко, с присущей ему грубостью высказался Флэнеген, — можешь с таким же успехом убираться отсюда вон!
— Сижу я как на иголках в полицейском участке, — снова заныл Маккрэкен, — чуть с ума не схожу…
— Ладно, хватит об этом! — оборвал его Флэнеген.
— Все шло как запланировано, — продолжал уже спокойнее Маккрэкен, постукивая кулаком по колену. — Без десяти одиннадцать раздался сигнал тревоги в другом конце города — и все это тронутое пожарное отделение помчалось гасить пожар на пустыре. Я ждал, терпеливо ждал, целых два часа, но никаких признаков пожара в доме Литтлуортов не заметил. Двадцать пять тысяч баксов! Только подумать! — В отчаянии он раскачивался всем телом взад и вперед. — Потом позвонил вам. Что вы там делаете, поинтересовался, — играете в игрушки?
Флэнеген большим пальцем ткнул в Алекса.
— Вот, погляди на него! Вот он, этот парень! Сам виноват — он ведь у нас эксперт по эффективной работе. Как мне охота въехать ему кулаком в брюхо!
— Послушайте, — хладнокровно, рассудительно начал Алекс, — что-то не сработало. Произошла, должно быть, ошибка. Ничего не поделаешь!
— Как это так — «ничего не поделаешь»?! — заорал Маккрэкен. — Это ты мне говоришь, Алекс? Я получаю как начальник полиции этого города четыре тысячи баксов и посему не вправе допускать никаких ошибок.
— Я все переделаю, — пообещал Алекс, чтобы их успокоить. — На этот раз все будет в ажуре, точно говорю.
— Что тебе остается? — мрачно заметил Флэнеген. — Еще одна ошибка с твоей стороны — и мы превратим тебя в слоеный пирог.
— Нечего со мной так разговаривать! — обиделся Алекс.
— По-другому не умею! — отрезал Флэнеген. — Сэм, едем к дому Литтлуортов!
Не успел автомобиль остановиться у дома, как Алекс, открыв дверцу, выпрыгнул на ходу.
— Вернемся минут через десять! — бросил ему вслед Флэнеген. — Выясни там, что не сработало, Алекс! — Он просто физически ощущал, до чего парень ему противен в данную минуту.
Алекс, недоуменно пожимая плечами, разглядывал эту громаду — дом Литтлуортов, — черневшую на фоне ясного неба. По всем их точным расчетам, перед его глазами сейчас должен не дом стоять, а выситься громадная куча пепла, а вокруг — суетиться эксперты из страховой компании, определяя размеры причиненного владельцам ущерба. Почему же он не сгорел?.. А черт его знает! Просто реветь хочется с досады! Почему не сгорел? Ему причиталось пять тысяч долларов — эта мысль не давала ему покоя, когда он быстро, стараясь не шуметь, шел по темной лужайке.
Уютная, удобная бильярдная: шары на зеленом сукне выстукивают, сталкиваясь, приятные музыкальные звуки; игроки покупают по десять центов бутылки кока-колы; между ударами киев постоянно звенит касса… Чудесная, безмятежная жизнь — для истинных джентльменов! Недаром любой коп, возникающий на горизонте, приклеивается к тебе настороженным взглядом.
Почему же он все-таки не сгорел?.. Алекс неслышно проскользнул через оставленное накануне открытым окно и по толстому ковру направился в библиотеку, время от времени нажимая на кнопку электрического фонарика, чтобы осветить себе дорогу в темном, просторном холле. Сразу подошел к большой куче тряпья в углу — от нее еще резко пахло нафтой, — осветил ярким лучом фитиль, зажженный перед уходом. Все в порядке — сгорел дотла. Но совершенно ясно, что огонь так и не коснулся тряпья: сухое на ощупь, как песок на пляже.
— Чепуха! — чуть слышно произнес он в тишине библиотеки. — Вздор! Какой все же я идиот! — И принялся колотить себя обеими руками по голове — это помогало унять раздражение. — Жуткий идиот! — И долго, в злобе, пинал кучу тряпья ногами.
Потом через весь холл пошел назад к окну, выпрыгнул из него на землю, пересек лужайку. Там, стоя за деревом и закурив сигарету, с нетерпением ждал приезда Флэнегена с Сэмом; беспомощно оглядывался вокруг, тяжело дышал, размышлял. Вот она, настоящая жизнь! Большие, красивые дома укрыты деревьями; мягкие, изумрудные лужайки… Все молчит, трепещет в темноте, притихли птицы. Какой здесь свежий воздух! Что только еще не приходило ему в голову! Поездки в Палм-бич… Вздор! Ему-то требовалось сжечь дом, а об остальном не думать…
Алекс вздохнул, погасил сигарету о кору ствола. Если бы только ему свою бильярдную! Верный доход — шесть, а то и семь тысяч долларов в год… На эти деньги можно неплохо жить — как истинному джентльмену — целый год в Флэтбуше, — там повсюду растут высокие деревья, а по ним снуют белочки, даже в парке. Там настоящий парк… Вот как должны жить уважающие себя люди!
Подъехал автомобиль; Флэнеген, открыв дверцу, наклонился к нему.
— Ну, генерал, — в голосе ни тени юмора, — что скажешь?
— Послушай, Флэнеген, — шепотом начал объяснять Алекс, — что-то не сработало…
— Да ну, быть не может! — Флэнеген уже не скрывал злой иронии. — Нечего мне морочить голову!
— Ты что, шутишь, — разозлился Алекс, — или в самом деле хочешь знать, что произошло?
— Ради Бога! — зашептал Маккрэкен своим высоким, скованным от напряжения голосом. — Нечего здесь ломать комедию, Флэнеген. Скажи что хотел, — и сматываемся отсюда поскорее! — Он с тревогой поглядывал на улицу, вверх и вниз. — Насколько мне известно, на этой улице в любую минуту может появиться коп!
— И это говорит наш шеф полиции! Человек с такими закаленными, железными нервами! — уколол его Флэнеген.
— Как я жалею теперь, что влип в это дело! — хрипло признался Маккрэкен. — Ну, Алекс, рассказывай, что там произошло?
— Все очень просто, — начал Алекс. — Я подключил к запалу фитиль, рассчитанный на два часа горения, и за это время вся нафта испарилась.
— «Испарилась»? — машинально, медленно повторил за ним Сэм.
— Как это так — «испарилась»?
— Он ведь у нас студент, наш мальчик Алекс, — вмешался Флэнеген. — Знает ученые слова. «Испарилась»… Ах ты, тупой грек! Эксперт по эффективности… Ты поганый, глупый первокурсник! Кому мы только доверили сжечь дом! «Испарилась»! Тебе только грязную посуду мыть в ресторанах, Алекс! — И Флэнеген плюнул ему в лицо.
— Зачем ты ругаешься! — обиженно заговорил Алекс, вытирая плевок. — Я сделал все, что мог!
— Ну и что теперь будем делать? — загнусавил Маккрэкен. — Кто скажет мне, что нам теперь делать?
Флэнеген, накренившись в сторону еще больше, с силой схватил Алекса за воротник.
— Послушай, Александр! — Он брызгал слюной ему в лицо. — Ты сейчас вернешься в этот дом, ты его подожжешь, и на сей раз подожжешь как надо, с полной гарантией! Слышишь меня?
— Да, — ответил Алекс дрожащим голосом, — конечно, слышу, Флэнеген. Но не отрывай мне воротник. Знаешь, сколько стоила мне эта рубашка? Восемь баксов!
— Ты сейчас лично подожжешь этот дом, устроишь в нем пожар! — Флэнеген еще крепче схватил его за воротник. — Лично проследишь за огнем, за пламенем. Понимаешь? Никаких фитилей, испарений — ничего подобного! Понял?
— Понял. Все ясно.
— А если что-то опять сорвется, мы сделаем из тебя слоеный пирог! — повторил свою угрозу Флэнеген, глядя своими белесыми, наглыми глазами прямо ему в глаза.
— Да оставь ты наконец в покое мой воротник! — с трудом выговорил Алекс, чувствуя, что начинает задыхаться. — Послушай, Флэнеген, за эту рубашку я заплатил…
