Неужели отношения между мужчинами и женщинами всегда бывают вот такими?
Элисса не была уверена в этом. Женщины просто не в состоянии были бы сдержать крик, если бы страсть всегда растекалась столь приятным, горячим опиумом по венам, заставляя от боли напрягаться соски. Они были сейчас чувствительны к малейшему прикосновению ткани ночной рубашки, превратившись в тугие бутоны; они так отчаянно зудели, что Элиссе хотелось потереться грудью о мускулистую грудь Майлса. Но самым уязвимым местом ее тела сейчас был низ живота.
Предчувствие не обмануло ее. Майлс охотно дал ответ, как только она набралась смелости задать вопрос. Разумеется, он был прав во всем. Внезапно все ее чувства обострились, позволяя по-иному воспринимать окружающий мир. Она слышала, как ночные птицы поют в кронах деревьев на краю старого леса. Она ощущала аромат роз — не только вьющихся над ее головой, хотя их аромат был особенно сильным в ночном воздухе, — но и отдельные ароматы из каждого уголка «Будуара миледи»: отдаленно напоминающий фруктовую эссенцию аромат ярких малиновых китайских роз, нежный — бледно-розовых бутонов, едва уловимый — огромных махровых, тяжелый обволакивающий — алых распустившихся цветков и особенно запах ее любимых молочно-белых дамасских роз, каскадами спускающихся по садовой стене.
Все стало видеться отчетливее — каждый лепесток можно было различить при лунном свете. Пока Майлс целовал ее, Элисса любовалась его длинными, густыми ресницами, удивительно гладкой кожей, непокорной прядью его густых волос, свисающую надо лбом.
Желание провести руками по всему телу Майлса, чтобы убедиться, что он действительно точная копия статуй греческих богов в саду, внезапно пронзило Элиссу. В сущности, он обладал даже большими достоинствами, чем мраморный Аполлон. Она чувствовала, как определенная часть его тела прижимается к ее ноге, и могла с уверенностью сказать — эта часть была гораздо значительнее, чем у мраморной статуи.
Маркиз казался ей огромным, гораздо больше, чем когда вначале присел рядом на скамью. Она старалась не глазеть на него — в конце концов, это было просто невежливо, — но неужели она была причиной этих удивительных изменений его тела?
Элисса покачнулась. Ее голова кружилась, и она едва не потеряла равновесие. Она чувствовала, как все ее тело наполняет странный звон — от кончиков пальцев босых ног до макушки.
Низкий, мужской возглас вырвался у Майлса, когда он сжал ее в объятиях и вновь приник ртом к ее губам. По ее телу пробежали мурашки. Она и не подозревала, что люди целуются так страстно — с приоткрытыми ртами, переплетенными языками, смешанным дыханием. Она почувствовала бы отвращение, окажись другой мужчина на месте Майлса Сент-Олдфорда.
Он открыл глаза, и на мгновение Элиссе показалось, что она заглянула в самую душу этого человека, а он проник в ее.
Элисса яростно замотала головой.
Майлс отстранился и пробормотал:
— «Девы нежны, как розы в их руках»…
— Милорд? — удивленно моргнув несколько раз, с трудом проговорила Элисса.
На лице мужчины появилось ошеломленное выражение, когда он признался ей:
— Когда-то я читал в книге по садоводству — как раз в библиотеке аббатства, — что если розовый бутон очарователен, то полностью увидеть его истинную красоту можно только когда цветок распускается.
Почему это его потянуло рассуждать о розах?
— Теперь я понимаю — это правда, — добавил он, нежно держа в ладонях ее голову.
Элиссе пришлось собраться с мыслями, чтобы что-нибудь ответить.
— В греческой мифологии создательницей розы считается Афродита, богиня любви. По легенде, роза появилась из ее слез и крови ее раненного возлюбленного, Адониса.
Он разглядывал ее губы.
— Ваши поцелуи прекрасны.
Она смутилась и поспешила вернуть комплимент:
— Как и ваши, — и затем смело добавила: — Мне понравился ваш вкус.
— А мне — ваш. Более того, вас очень удобно обнимать.
— Да и мне, кажется, довольно удобно в ваших объятиях, — вслух призналась Элисса. — Так бывает всегда?
— Нет. — Он улыбнулся.
— Но по крайней мере часто?
— Нет.
— Значит, бывает хотя бы иногда?
— Так бывает очень редко, — сообщил ей Майлс, с лица которого не сходило ошеломленное выражение.
— Вы разбираетесь в этом не лучше меня, — заметила она, теребя пальцами его рубашку.
Майлс покачал головой.
— Должен признаться, я и сам так думаю.
И затем, прежде чем они успели заговорить о своем взаимном и необъяснимом влечении, он застыл на месте.
— В чем дело?
— Не шевелитесь.
— Здесь кто-то есть? — Она понизила голос до шепота.
— Не кто-то. Что-то. — Он прищурился так, что его глаза превратились в щелки.
Элисса вздрогнула. Майлс медленно выпустил ее. Она чувствовала, как он напрягся, видела, как все его тело — казалось, состоящее из сплошных упругих мышц — застыло, готовясь к удару в любой момент.
— Сколько здесь химер? — еле слышно спросил он.
— Химер? — Она нахмурилась. На его скулах перекатились желваки.
— Сколько химер на стене, над дверью, ведущей из сада?
— Две, — ответить на этот вопрос было очень просто.
— А теперь их стало три.
— Три? — Она начала оборачиваться.
— Не двигайтесь! — приказал Майлс.
— Их не может быть три, — настаивала она так, чтобы только Майлс мог слышать. — Вам привиделось.
— Я вижу, как пара горящих желтых глаз следит за каждым нашим движением. Какое-то существо притаилось в тени у двери в розарий.
— Что это за существо?
— Понятия не имею, — Майлс чуть слышно выругался. — Мне следовало взять оружие — пистолет или хотя бы нож, — упрекнул он самого себя.
Элисса моментально отвлеклась от происходящего.
— Вы были солдатом?
— Да, был.
— И вам приходилось сражаться со множеством врагов? — восторженно спросила она.
Его глаза прищурились.
— С несколькими.
— В рукопашной схватке?
Майлс кивнул.
— Вам доводилось когда-нибудь убивать человека?
— Иногда приходится выбирать между убийством и собственной жизнью, — ответил он, избегая прямого ответа.
Боже милостивый, этот человек сталкивался лицом к лицу со смертельной опасностью! Он смотрел на неизвестное существо жестким взглядом — так, что было ясно: из них двоих живым удастся остаться только одному.
— Это существо спрыгнуло со стены, — заметил он.
Они услышали звук: нечто среднее между жалобой и приветствием.
— Это всего лишь Том! — воскликнула она, расслабляясь.
— Черт подери, что еще за Том?
— Мой ангел-хранитель.
Он скептически взглянул на Элиссу.
