Рудольфо поехал к штабу авиаторов и там, на улице, встретил знакомого. Статный, одетый под испанца летчик долго не выпускал Рудольфо из своих объятий:
– И зачем ты такие усы отпустил! – укорял он моего начальника, все еще похлопывая его по спине.
– Дуглас, – представился он мне.
– Наверное, такой же Дуглас, как я Луиза?
Дуглас, оказавшийся Я.В. Смушкевичем[27], пригласил нас к себе на обед. И тут я позавидовала переводчицам авиаторов.
Гляжу на усатого Рудольфо, который везет меня к черту на кулички. Никем мы не признаны по-настоящему, и наши люди нигде в штате не состоят. Живем на средства, отпускаемые партийными органами только для пропитания людей, которые кто во что одет, кто чем вооружен, а тут летчики, признанные герои, они ведут войну на всех фронтах. Правда, и у них самолетов мало, но зато есть перспективы!
Рудольфо, словно поняв мои мысли, послал меня в расположение отряда с каким-то поручением, а сам остался со Смушкевичем.
Начальник вернулся поздно вечером – и с ним пополнение.
– В нашем полку прибыло. Теперь у нас будут и братья-славяне: поляки, югославы, болгарин, чехи и словаки, будут немцы и австрийцы, итальянцы, американец, финны и французы. А два югослава прилично знают испанский язык и могут объясняться по-русски. Теперь тебе будет легче, – довольным тоном сказал мне Рудольфо.
– Может быть! – ответила я, обидевшись. И про себя подумала: «Вот какое он получил пополнение. Теперь я не нужна ему». Вот, думаю, ошиблась, что не осталась в Валенсии.
– Вижу, чем-то недовольна? Что тебя, Луиза, обеспокоило? – ласково спросил Рудольфо.
– Почему ты не сказал мне в Валенсии о своем намерении? И на что я тебе теперь? – ответила я и отвернулась.
– Мы с тобой советские люди, нас вместе послали, вместе и будем работать. Ты теперь сможешь мне больше помогать. Мы будем действовать перед полосой южного фронта на большом протяжении, и мне одному не под силу справиться, а у тебя уже есть опыт, и при твоем знании языка и народа ты сможешь во многом заменять меня. Придется самостоятельно перебрасывать группы.
Проснулась на рассвете. На улице было холодно. Прохожие одеты в пальто, военные – в шерстяное обмундирование, а некоторые накинули одеяла-капюшоны, которые им заменяли шинели.
– Это Месета[28], на ней «три месяца хладу, девять месяцев аду», – сказал Доминго, одетый, как под Теруэлем, – в шерстяной френч, из-под воротника которого выглядывала шерстяная рубашка, – теперь тут хлад, но мы едем в Андалузию, где совсем другой климат.
Из Альбасете выехали в Хаен. Дорога по полупустынному плоскогорью вела на юго-запад.
Солнце поднималось все выше и выше, в лимузине было тепло, но те, кто ехал на грузовых машинах, по дороге кутались в одеяла-пальто, напоминая наполеоновских солдат, покидавших Россию. Я ехала в удрученном состоянии, размышляя о происшедших неожиданных изменениях в связи с наличием переводчиков-интербригадовцев. Не радовала и полупустынная местность с чахлой травой, выбитой овцами и козами, да и вид людей, укрывшихся одеялами и брезентами.
Когда перевалили на южный склон знаменитой Сиерры Марено («темных гор») и начали круто спускаться к правому притоку Гвадалквивира, перед нами неожиданно открылась зеленая долина, покрытая бурной растительностью. Километрах в трех, у реки, виднелась небольшая деревня.
– Мы в Андалузии! – радостно воскликнул Доминго. – Смотрите, как все изменилось: сколько зелени, садов, лесов, а вот и знаменитые андалузские оливы.
Стройные ряды их располагались большими массивами. Эти неприхотливые деревца были усыпаны мелкими, созревающими маслинами.
Дорога петляла в горах, Рубио молчал и ловко рулил, подтормаживая машину.
– Опасно! – сказал он, показывая головой на ущелье. – Один момент – и загремишь.
– Стоп! – скомандовал Доминго, и Рубио послушно остановил машину перед крутым спуском.
Капитан прошел вдоль колонны и предупредил водителей, чтобы не зевали и держались левой стороны.
Ехать по извилистой пыльной дороге было трудно. Через полчаса спустились к притоку Гвадалквивира, небольшой, но бурной горной речке Гвадалимар, пересекли ее и сделали привал. Было около полудня. Солнце пригревало по-летнему, несмотря на то что была в разгаре зима. Даже высоко в горах не было видно снега, а у подножья их, на высоте около 800 метров, было тепло и все зеленело.
– Мы в Андалузии, – опять напомнил Доминго. – Андалузия – это почти пятая часть Испании, самая благодатная, юго-западная ее часть.
– Но, к сожалению, больше половины ее теперь занимают мятежники, – заметил Рудольфо, когда я ему перевела слова Доминго.
– А потому, – ответил Доминго, – мы будем базироваться и действовать в тылу противника в Андалузии, и нам может выпасть счастье увидеть чудо Испании – Севилью.
– Хорошо бы нам ее повидать до лета, – сказал Рубио, – а то попадем в «сартен де Андалузия»[29] и будет нас подогревать «горно де Андалузия»[30], где летом температура часто переваливает за 400.
– Но зимой в Андалузии хорошо, особенно на побережье Средиземного моря и Атлантического океана. Ликвидируем мятежников, прогоним или лучше – уничтожим интервентов и будем загорать, – сказал капитан и опять скомандовал:
– По машинам!
Проехали узел дорог Убеда и через двадцать минут достигли реки Гвадалквивир. На мосту охрана. Река глубокая, довольно широкая и быстрая, вода – ледяная.
По равнине, среди зеленых оливковых рощ, садов и полей мы подъезжали к Хаену, главному городу одноименной провинции с 60-тысячным населением и памятниками арабского владычества.
Остановив колонну на подходе к городу, Рудольфо, Доминго и я поехали в Хаен. Пепе подвез нас к провинциальному комитету Коммунистической партии Испании.
Войдя в кабинет секретаря, я была поражена. Навстречу шел тот самый Филиппе, который учился в Москве, в Международной ленинской школе, где я работала переводчицей. С ним мне довелось много ездить по нашей необъятной стране в составе учебной группы, чтобы ознакомиться с достижениями советского народа.
Увидев меня, он бросился обнимать, приговаривая: «Анна! И ты приехала в Испанию. Замечательно!» Я была обрадована встречей и позабыла о своих обязанностях переводчицы.
Филиппе оказался первым секретарем провинциального комитета Кристовалем Валенсуэлой.
С его помощью быстро были решены все вопросы, связанные с нашим прибытием в Хаен. Оказалось, хаенские товарищи уже всё приготовили к нашему приезду: и помещение, и питание, и даже пополнение. Поместили нас в двух зданиях, почти в центре города. В небольшом доме, прямо напротив женского монастыря, на втором этаже поселились Доминго, Рудольфо, Висенте, мы с Росалиной, Пепе и Састре. Тут же организовали мастерскую по изготовлению мин, а внизу соорудили склад для взрывчатки. Капсюли и шнуры хранились под кроватью Рудольфо, а под моей – динамит. Другое большое здание, тоже вблизи женского монастыря, было отведено под нашу школу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
