Всем было хорошо. Даже по обыкновению строгая Татьяна не делала замечаний мужу и звонко смеялась рассказам Олега о его бизнесе с газированной водой. Голенев не стал делиться с друзьями всем, что ему пришлось пережить, а вспоминал только комичные моменты. Галина Николаевна говорила мало. Она внимательно рассматривала Олега и лишь иногда улыбалась. Пожилая женщина чувствовала, что все далеко не так просто в жизни этого странного парня.
Гости покинули Вороний холм в сумерках. Юлик не хотел уходить, просился ночевать в вагончике, но Татьяна была непреклонна, и мальчишка сдался. Новый хозяин Вороньего холма проводил их до городской набережной. При прощании Юлик неожиданно бросился на Олега и повис у него на шее. Тот поднял мальчика над головой, повертел на вытянутых руках, поставил на землю и поцеловал в макушку. Юлик пребывал в восторге.
– Смотри, Тихон, а дети его любят. – Не без удивления заметила Татьяна: – Возможно, у него и получится с приемными из детдома…
– Конечно, получится. Я же сам приемыш! – Крикнул Олег. В этот вечер он был счастлив.
Если у Олега Голенева вечер приемов закончился и он, прогулявшись вдоль речки, отправился в щитовой домик спать, Гена Кащеев только ждал гостей. Убрав конкурента, он стал первым «парнем» на деревне, и душа требовала праздника.
Избавившись от грехов, Кащеев покинул захмелевшего батюшку и поутру обошел свои владения. Его дом, церковь, склад стройматериалов, небольшой завод, офис, магазин и баня с кафе Какманду составляли единый комплекс, разместившийся на трех гектарах земли при въезде в Глухов. Две трассы, ведущие в районный центр, образовали треугольник, в котором Кащеев и сотворил свое кооперативное царство. Любой, кто приезжал в город или выезжал из него, вынужден был оглядывать рекламные призывы бандита.
Кащеев, не торопясь, переходил от одного объекта к другому, и везде при его появлении работники демонстрировали повышенное трудовое рвение. Но провести Гену Кащеева им удавалось редко. Обладая отменным здоровьем, он мог выпить куда больше, чем принял у батюшки, оставаясь трезвым и придирчивым хозяином. Он и заметил, что цемент, привезенный в магазин, с вечера оставлен под навесом. Бумажные мешки не мешали сырости проникать в цемент, что вредило его качеству. Кащеев вызвал своего завмага, врезал ему два раза по скуле и отправился в кафе. Обнаружив халатность на кухне, тем же способом объяснился с поваром. В офисе проверил выручку за вчерашний день, после чего два часа поспал и, вызвав телохранителя, поехал в город. Хозяйство Кащеева обслуживало семь машин – три грузовика и четыре легковушки. Но Гена предпочитал свой черный «Мерседес».
Особых дел в центре у Кащеева сегодня не намечалось. Но он желал медленно прокатить мимо горисполкома, продемонстрировав властям свою мощь. Пусть лишний раз убедятся, кто истинный хозяин города. Вернувшись в контору, позвонил начальнику милиции Курдюку и пригласил его в баню. Полковник сначала обругал Гену за его «подвиги», но услышав, что на кухне Какманду готовят поросенка с гречневой кашей, тут же подобрел. Кащеев намекнул, чтобы Курдюк приехал не один. Полковник намек понял.
Обычно баня сдавалась солидным клиентам, но сегодня хозяин распорядился никого не пускать, нагреть парилку до ста градусов и наполнить бассейн холодной водой. Гостей он ждал в махровом халате, с газетой в руках. О перестрелке в ней не говорилось. Это, с одной стороны, задевало самолюбие бандита, с другой успокаивало. С некоторых пор редактор Прудкин без предварительного оповещения его фамилии на страницах районной газеты не упоминал. И сегодня поступил так же.
Гости приехали на милицейской «Волге» полковника Курдюка. Гена пожал руку начальнику милиции и чиновникам. Стеколкин и Максюта тоже получали от бандита ежемесячные премии, и от него зависел их достаток.
При первом заходе в парилку говорили о пустяках. После бассейна выпили немного и закусили икоркой. Тем временем шестерки Кащеева Треха и Пятак готовили стол. Второй раз парились дольше. С ревом охладив жар в бассейне, уселись ужинать. Разговор по существу начался за поросенком.
– Ты, блядь, Гена, совсем обнаглел. – Со смаком вгрызаясь в заднюю ножку, проворчал Курдюк: – Постный вчера меня на летучке, как пацана, делал…
– Да ладно плакаться. – Ухмыльнулся Кащеев: – Хотите за мой счет сладко жить, помогайте. Я со своими баранами сам разберусь, а ваше дело кипеш гасить. Между прочем, меня Мамон чуть не замочил. Я сколько раз тебя, предупреждал, Санька? Взяли бы его на кичу, не было бы базара.
Александр Иванович Курдюк отложил обглоданную косточку:
– Ты же, блядь, на прямую об этом не просил.
– Он в законе. Я просить не могу. А ты сам бы догадался. В Глухове двоим ворам тесновато.
Полковник промолчал. Мамон ему тоже подбрасывал деньжат и делал дорогие подарки, но говорить об этом Кащееву он не собирался. Курдюк решил сменить тему:
– Кооператора ты куда дел? Меня его жена весь день доставала. Исчез мужик.
– Хер его знает. Сам в толк не возьму. Днем мои гаврики весь пустырь обшарили. Не нашли.
– Шлепнули, что ли?
– Поучили немного. А потом Мамон появился. А этот с концами…
– Баба у него дотошная. – Вставил слово Максюта: – К мэру ходила жаловаться и дочку прихватила.
– На кого жаловаться? – Удивился Гена.
– На нас, что не ищем. – Усмехнулся Курдюк: – Что случись, милиция всегда виновата.
– А ты искал?
– Сам просил, чтобы моих ментов там не было. Зачем тебе свидетель?
Кащеев сделал вид, что замечание насчет свидетеля не расслышал, и перешел к главной теме:
– Бакс на стройплощадке был. Там ваш Постный с каким-то парнем топтался. Что за мужик? Мой Бакс его раньше не видел…
Стеколкин оживился:
– Это, кажется, друг детства мэра, Олег Коленев. Я ему сегодня участок оформил. Строится будет.
Треха убрал со стола пустую бутылку, откупорил новую и разлил по стаканам. Выпили, не чокаясь, как воду. Курдюк отломил от поросенка ребрышко и густо намазал его хреном:
– Этот Коленев не так прост. Он деньги на цементный завод нашел.
Кащеев насторожился:
– Откуда?
– Хер его знает. У него где-то на юге бизнес.
– Наркота?
– Без понятия.
Некоторое время молча закусывали. Стеколкин вдруг захихикал:
– И знаешь, Гена, где он строиться надумал?
– Скажешь, узнаю.
– На Вороньем холме. Представляешь, придурок! – Стеколкин продолжал хихикать, но остальные молчали, и он смолк.
– Выходит, деньги на завод есть. – Мрачно вывел Кащеев.
– Да откуда у него столько? Постный в облаках витает. Все это херня. Начнут стройку – завязнут.
С поросенком покончили. Пятак принес шашлыки. Треха сменил посуду и разлил водку. Кащеев поднял стакан и тяжело взглянул на Курдюка:
– Саня, я хочу знать, кто этот Коленев, откуда взялся и где берет бабки?
– Узнаем. Пока скажу, что он тоже придурок, как и Постный. Тут Зинка с рынка в Глухаре гуляла. Он ее трахнул, и за всех баб заплатил.
– Эту корову? – Стеколкин вновь захихикал: – Не может быть?
– Может. У меня там официант Сидоркин на крючке. Зря стучать не станет…
Кащеев вытер руки о свой халат, взял сигаретудвумя пальцами, сверкнув золотым перстнем, Треха щелкнул зажигалкой. Гена, выпустив тонкую струйку дыма, сказал:
– «Жентельмен», значит… Так и запишем. Кликуха парня Жентельмен. – И посмотрел на часы: – Ну что, братва, время позднее, еще попаримся, или к десерту?
– Можно и к десерту. – Довольно потер руки Курдюк.
Гена подозвал к себе шестерку:
– Волоки сюда Милку. Пусть полковнику отсосет. А в парилку Катю с Дусей мужикам для классики.
Через минуту в бане появились девушки. Себя Гена оставил без лирического удовольствия. Информация о загадочном спонсоре мэра требовала осмысления. Поглядывая на забавы чиновников с проститутками, он думал о странном парне, пожелавшем строить дом на Вороньем холме. «Не такой уж он придурок, если наквасил бабок на целый завод», – сделал вывод бандит и решил лично посмотреть на приезжего.
Олег Голенев проснулся от странного звука. Спал крепко, но еще с Афгана, во сне слышал все, что происходит вокруг. Он уселся на свою новую походную кровать и затих. Где-то на реке кричала цапля. Цапли иногда кричат и ночью. Он уже решил, что померещилось, но внезапно звук повторился. Кто-то постукивал в стенку его вагончика. Быстро натянув брюки, взял фонарик и вышел на улицу. Перед ним стояла красивая высокая девушка:
– Уж простите меня, ради Бога. Вы меня не знаете. Но мне мама про вас рассказала. Я дочь Веры Андреевны. Мама вам этот домик продала…
Присмотревшись повнимательнее, Голенев отметил некоторые черты сходства с кооператоршей. Но девушка была куда женственней и миловидней:
– Тебя-то как зовут?
– Меня Тоней… Я с родителями в кооперативе. Бухгалтерию веду, учет…
