- Как скажете, - улыбнулась Глория. Беллингем одобрительно осмотрел голубое платье, лишь подчеркивавшее красоту блестящих глаз. Материя была добротной и не хуже мягкого восточного шелка облегала строгую фигуру девушки, когда она повернулась, чтобы закрыть дверь. Налетевший ветерок приподнял юбку, открыв глазам священника изящные икры и маленькие ступни. Для него, довольно долго не имевшего никаких отношений с женщинами, это было искусительное зрелище.
Он стиснул зубы. Хорошо еще, что шляпу он держал у живота, а то от стыда ему пришлось бы провалиться сквозь землю. Тем не менее, не убирая шляпы, он повернулся к стене, сделав вид, что ему очень понравилась висящая на ней вышивка.
- Замечательная работа, - заметил он, торопливо вытаскивая платок и nrhp` лоб.
В доме было довольно прохладно, однако его воспламенившаяся плоть требовала своего, и не будь Глория столь поглощена мыслями о Куэйде, она заметила бы, что со священником творится что-то неладное.
- Неплохая, - проговорила Глория. - Я вышивала это для отца. Сейчас я сделала бы лучше, но ему все равно понравилось.
Беллингем стоял к Глории спиной, и она покачала головой, удивляясь, что он нашел замечательного в детской вышивке. Ничего он в этом не понимает. Глория была искусной прядильщицей и ткачихой, но вышивала она так себе. Смутившись от его похвал, она пригласила его в гостиную.
Тяжело дыша, Беллингем последовал за ней в уютную комнату и остался стоять у камина, несмотря на приглашение присесть.
Тогда Глория тоже не стала садиться, а отошла к окну, предоставив Беллингему созерцать свой точеный профиль, освещенный ярким полуденным солнцем. Беллингем таращился на нее, потеряв дар речи и забыв обо всем на свете.
- Наверно, вы хотели поговорить с моей матушкой? Ее нет дома.
Беллингем даже не понял, что она сказала, словно слух отказал ему, дабы зрение могло наилучшим образом оценить красоту девушки. В солнечном свете кожа у нее была нежная, как бархат, цвета слоновой кости, и священнику пришлось крепко-накрепко сцепить пальцы, чтобы не дать им воли. Запах лаванды, исходивший от нескольких охапок, подвешенных к перекладине, кружил священнику голову. Беллингем даже подумал, что обязательно велит убрать лавандой комнату для их первой брачной ночи.
Интересно, понимает ли Глория, какие чувства он испытывает к ней? Скорее всего нет. Беллингем сощурил глаза. Удивительное простодушие. Впрочем, чем меньше она знает, тем лучше. Он, сам научит ее быть покорной и послушной женой.
Редко бывало так, чтобы Беллингем терялся и не знал что сказать, тем не менее он молча простоял несколько минут не в силах оторвать взгляд от девушки и даже вспомнить, зачем он собственно пришел.
- Мне надо поговорить с твоей матушкой, - в конце концов выдавил он из себя. - Мне очень надо поговорить с ней.
Глория нахмурилась. Разве он не слышал, что матушки нет дома? Не настолько он уж стар, чтобы не расслышать ее слов. Не более чем на двадцать лет старше ее самой.
- Служанка госпожи Тилден позвала ее сегодня к хозяйке. У той начались роды.
- Значит, я напрасно пришел.
Беллингем даже не позаботился скрыть своего разочарования.
Он бы не возражал подождать Моди-Лэр, но кто знает, насколько могут затянуться роды. Кроме того, нельзя оставаться наедине с Глорией. Слишком она соблазнительна. Не будь он так щепетилен, он мог бы и остаться, но ему приходилось думать о своей репутации.
В конце концов он не спеша отправился к двери, удрученный неожиданной задержкой. Ему было известно все, что творилось в городе, в котором не один он считал Глорию Уоррен лакомым кусочком. Уже теперь многие отцы подумывали о том, как бы собрать для своих сыновей капитал, не уступающий ее приданому. Беллингему, правда, и в голову не приходило, что она может предпочесть ему другого, однако и рисковать ему тоже не хотелось.
Он вздохнул. Теперь только после субботы он может снова, не вызывая пересудов, появиться в этом доме. И хотя ждать он не желал, ничего иного ему не оставалось. Вдовство для мужчины ужасное испытание, особенно если он не желает пятнать свою репутацию связями с порочными женщинами. Надо поскорее жениться, или его окрутят, не успеет он и охнуть. Ни молитвы, ни пост не укротили его плоть. Пришлось Беллингему утешиться хотя бы тем, что охотника здесь больше не было.
Глории поведение священника показалось странным. Не похоже на него, чтобы он и десятка слов не произнес. А вдруг он пришел с жалобой на нее. Глория задумалась, но вспомнила только, что один раз дико проскакала по городу на своей лошади, когда ее послали с поручением. Да нет, не может быть.
- Я скажу матушке, что вы заходили, - сказала она и направилась к dbeph.
- Конечно. Спасибо. В субботу я условлюсь с ней, когда опять загляну к вам.
Беллингем тоже направился к двери, однако, подойдя к ней, не смог опять не поддаться искушению. Другого такого случая не представится. Его плоть возмущалась ее покорностью, и он подумал, что, наверное, матери легче будет согласиться на брак, если дочь сама захочет стать его женой. Да и самое худшее, что может случиться, - девица будет скомпрометирована и ему придется пойти с ней под венец, а разве не этого он жаждет?
- Она будет рада, - спокойно ответила Глория, убедив себя, что визит священника не имеет к ней никакого отношения.
Она уже хотела было отворить дверь, как он напомнил ей о сидре.
- Мне очень хочется пить, - проговорил он с напускным безразличием.
- О, я прошу прощения, - вспыхнула Глория.
Ну надо же быть такой бестолковой. Матушка придет в ужас. Глория бросилась на кухню и торопливо налила полную кружку сидра. Затыкая пробкой бочонок, она с изумлением увидела стоявшего рядом Беллингема.
- Зачем тебе бегать туда-сюда? - он взял у нее кружку, не упустив возможности прикоснуться к ее пальчикам. - А ты не выпьешь со мной?
- Хорошо, - ответила Глория, боясь показаться совсем уж неучтивой.
Она тоже налила себе в кружку и попросила Беллингема присесть.
На сей раз Беллингем внял ее просьбе, ожидая, что она сядет рядом. Глория уже устроилась в кресле напротив него. Тогда Беллингем решил занять ее разговором. Он обратил внимание на подходящее тесто.
- Вижу, ты печешь хлеб.
- Да. Это последняя пшеница. Теперь будет только ржаной до следующего урожая.
- Все равно этот лучше, чем подают в таверне. Там хлеб совсем невкусный, - Беллингем пил сидр и чувствовал себя почти как дома. - Мне нравится, что ты такая хозяйственная. Это хорошо.
Глория звонко рассмеялась:
- Боюсь, вы напрасно меня хвалите. Если погода хорошая, у меня часто бывает искушение забыть о домашних делах.
- Я всегда слышал о тебе только самое лестное, - успокоил он девушку. - Все говорят, что из тебя получится добрая жена.
Глория вспыхнула. Откуда священник знает, что она собирается выйти замуж за Куэйда?
- Надеюсь, они не ошибаются, - пролепетала она. - Мне бы очень хотелось стать доброй и ласковой женой для моего будущего мужа.
- Значит, ты хочешь замуж?
Беллингем видел, как она раскраснелась и затеребила передник. Ну конечно. Он едва не рассмеялся. Как же он не понял? Девушка влюблена в него. Однако он сдержал смех и лишь ласково и понимающе поглядел на нее.
Глория опустила глаза, окончательно смутившись под странным взглядом священника.
- Когда придет мое время, - ответила она, - когда тот, кого я люблю, тоже захочет этого.
Выражение на лице священника не изменилось. Глории оставалось только надеяться, что он не спросит, кто ее избранник. Еще рано было называть его.
Беллингем чувствовал себя как нельзя лучше. Он был совершенно уверен, что ему не откажут, когда он попросит руки Глории. Наверняка малышке нужно услышать доброе слово, но он не собирался поощрять ее, пока не переговорит о приданом с ее матерью.
- Я уверен, что все будет, как ты хочешь.
- Да? - она с облегчением вздохнула. - Вот было бы хорошо.
Он похлопал ее по руке, лежавшей на столе.
- Терпение - одна из главных добродетелей. Храни... - неожиданно у него дернулось колено, и он пролил на стол сидр из кружки. - Что там такое? - пробормотал он и, наклонившись, увидел черно-белую кошку, которая изо всех сил терлась о его ногу.
Глория вскочила с кресла и подхватила кошку. Прижала ее к груди.
- Прошу прощения. Это наша Тэнси.
- Я, правда, испугался, - не разжимая губ, улыбнулся Беллингем.
Он терпеть не мог кошек и ни за что не позволит держать их в своем доме. Но пока лучше попридержать язык. Такие проблемы лучше решать после венчания.
- Она не хотела ничего плохого, - Глория отпустила кошку и взяла тряпку вытереть стол. - Наверно, она опять голодная, - пока священник приходил в себя, Глория взяла со шкафа блюдце с молоком и поставила его на пол перед кошкой:
- У нее на чердаке котята, - пояснила она, глядя, как Тэнси лакает молоко. Котята были очень трогательные и забавляли Глорию своими бесконечными играми. Ей даже казалось, что она не меньше Тэнси гордится ими. - Хотите посмотреть?
