Я лежала на кровати и думала только о нем. Мне было не понятно его поведение. Ведь он буквально за один вечер кардинально поменял свое мнение. Еще вчера он желал меня. А сегодня он смотрел на меня равнодушным взглядом. Что не так? Может, я что-то упускаю из вида?
Интересно, что он сейчас делает? Новая порция горячих слез снова хлынула из опухших глаз.
Нет. Все. Я так не могу!
Я встала, подошла к своему столу и из верхнего ящика достала белый блокнот.
В нем хранилась фотография Артёма. Он был веселый в компании друзей. Помню, как сделала ее тайком в институтской столовой. Аня тогда сказала, что я сумасшедшая, раз так фанатею от обычного парня.
Но я ее не слушала. Он не был обычным. Он был именно тем самым — моим человеком. Я это знала наверняка, хоть тогда и не была с ним лично знакома.
Я взглянула еще раз на фотографию. Может порвать ее, чтобы уже не питать свои смешные иллюзии?
В прихожей вдруг послышались шаги. Я быстро захлопнула дневник и положила его на место. Наверное мама пришла с работы.
— Валерия, ты дома? — послышался ее голос.
— Да. Мамуль дома, — я подошла к зеркалу.
Боже мой, ну и вид! Я припудрила заплаканные глаза и на всякий случай не стала выходить к маме.
Чуть позже она сама заглянула ко мне, и мы немного поговорили. Кажется, мама не заметила моего ужасного состояния. Даже когда я отказалась ужинать, сославшись на усталость, мама не стала настаивать.
Вечером позвонила Анютка, и я ей все рассказала, снова всплакнув. Она не очень удивилась, только посочувствовала мне.
— Ой, Рыжова, на любовь закона нет! — с грустью сказала подруга, выслушав меня.
— И что теперь делать? — шмыгнула я носом, ожидая дельного совета от нее.
— Чего-чего? Жить дальше! Поехали, завтра на великах погоняем.
— Я не знаю. Я не хочу. Мне вообще ничего не хочется.
— Ну… Что за депрессивный настрой? — воскликнула по-доброму подруга. — Так и лето пройдет! Давай, давай. Нечего. Где наш не пропадал! Все. Никаких возражений! Завтра встречаемся на центральной площади. Варе я сама позвоню.
— Эх, — тихо вздохнула я.
— Так. Ладно. Сегодня разрешаю один день поплакать, а завтра, чтоб, как огурец на грядке сверкала? Поняла?
— Ага, — улыбнулась я немного от ее шутки.
— Все. До завтра. Пока.
— Пока.
Я легла на кровать. А все же классные у меня девчонки. С такой поддержкой легче будет справиться с обидой и расставанием.
14 глава
Тёма
Клубы, бильярд, клубы, ночные пати, клубы, сон, пробуждение и снова клуб.
Примерно так выглядела сейчас моя жизнь. Прошла уже неделя, а может и две, как я расстался с Апельсинкой, а мне не на миллиметр не становилось легче. Я ее не забыл. Не смог. Наоборот мне ее жутко не хватало. С каждым днем я понимал, что качусь в пропасть гулянок и тусовок. Но остановить мне это было не под силу.
Я забил на всех. Прогуливал тренировки. Поругался с лучшим другом. А дома вообще не появлялся, фиг знает сколько времени. Благо друзей у меня была куча, и всегда находилась компания для бурного веселья.
Мама постоянно звонила, начала бить тревогу, а отчим вызвал на разговор, на который я, кстати, тоже не явился. А, гори все огнем! Мне ничего не хотелось.
Я мечтал только увидеть ее. Леру Рыжову. И все.
Утро. Шесть часов. Я открыл дверь ключом и зашёл в квартиру. Предки не спали. Почему-то.
— Ты где был? — воскликнула мама, выбежав из кухни, — я все морги обзвонила.
— Гулял. А че? Нельзя? — грубовато ответил я, покачиваясь из стороны в сторону.
— Значит так, — показался дядя Игорь в дверном проеме, — мы сажаем тебя под домашний арест!
— Что? Аха-ха-ха, — его слова меня искренне повеселили.
— Ты че вообще оборзел? — прорычал отчим и грозной скалой двинулся в мою сторону, — я вмиг протрезвел.
Я сделал неуверенный шаг назад и чуть не разбил черную высокую статуэтку в виде кошки, задев ее ногой. Она пошатнулась, но устояла. Отчим шумно вздохнул и матюгнулся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да нет. Извини, мам. Прости. Я не хотел тебя обижать, — растерянно пробубнил я, и принялся снимать макасины.
Мама со слезами на глазах посмотрела на меня и лишь покачала головой.
— Все. Я спать. А завтра уезжаю, — предупредил я их, наконец-то справившись со своей обувью.
— Куда? — тихо поинтересовалась мама бесцветным голосом.
— К отцу. В Петушки. Давно не виделись, — с кривой улыбкой заявил я.
— Ты это серьезно? — спросил отчим с недоверием.
— Да, — бросил я и скрылся у себя в комнате.
Завалившись на кровать прямо в одежде, я крепко уснул.
Проснулся только под вечер. Голова раскалывалась, будто по ней били отбойным молотком. Я прямиком пошел на кухню, чтоб выпить обезболивающее. Мама стояла у плиты и что-то готовила.
— Ну что? Нагулялся? — строго спросила она, даже не повернувшись ко мне.
Обиделась.
Я достал аптечку и выпил таблетку.
— Ага, — коротко ответил я ей. На большее я был пока не способен.
— Есть будешь? Котлеты твои любимые.
В животе заурчало.
— Конечно, буду. Я не ел сто лет.
— Тёмка, что случилось? В институт я звонила. Все ты сдал! Молодец. Так в чем причина?
Мама загремела сковородками.
— Эм… — простонал я, усаживаясь на мягкий диван.
— Понятно. Покушай. Потом расскажешь.
— Умгу, — кивнул я.
Мама поставила передо мной большую порцию и села напротив, наблюдая за мной.
Через минуты две на тарелке уже ничего не осталось. Я, как сытый довольный кот, откинулся на мягкую спинку.
— Спасибо. Вкусно, как всегда.
— На здоровье. А теперь я жду объяснений. Почему тебя не было целых пять дней? А? Почему трубку не брал?
— Ну… Я вообще-то позавчера заходил. Просто вас дома не было.
— А ты мог сообщить, где ты? Я ведь переживаю. Я понимаю, что ты уже взрослый. Но это, по-моему, слишком даже для тебя.
— Прости, мам. Я не хотел.
Мне стало стыдно за свое отвратное поведение. Все эти дни я думал только о себе, совсем наплевав на родителей.
— Прости, — еще раз повторил я.
— Что случилось? — с тревогой в голосе снова спросила мама.
— Я с девушкой расстался?
— С девушкой? С какой из десяти? — удивилась мама.
— С Лерой. Ее Лера зовут.
— Хм. Она тебя бросила?
— Нет. Я ее.
— Я не понимаю. Тогда почему страдаешь?
— Я сам не понимаю. Бросил, а теперь мне хре… Ой. Плохо короче. Не могу я без нее.
— Ой. Тёмка. Молодой ты еще, чтоб так из-за девушки себе здоровье портить. Помиритесь, не волнуйся.
— Это уже навряд ли, — прикрыл я глаза.
Теплая вкусная пища расслабила меня, и я снова захотел спать. Когда я вообще нормально отдыхал в последнее время?
— Эх. Молодежь. Иди спать уже. Ой, ты завтра, правда, поедешь в деревню? — чуть тише спросила мама.
— Да. Правда. Хочу поменять обстановку.
— А как же лагерь? Все отменилось?
— Я ненадолго. Может на пару недель. В лагерь поеду. Ничего не отменилось.
— Ммм… Хорошо. Смотри. Звони если что.
— Хорошо. Пойду я.
— Иди.
…
На следующий день я, собрав небольшую сумку вещей, поехал на автовокзал. Купил билет и направился в родную деревушку.
Ну, по правде сказать, родной то она никогда не была. Родился я в городе. Жил тоже. В Петушки приезжали к бабушке на летние каникулы. А после развода родителей и вовсе перестал приезжать. С возрастом все реже и реже. После смерти бабушки, а потом и дедушки в деревне мне было делать нечего. Папе звонил только по праздникам.
На самом деле мне и сейчас-то ехать не очень хотелось. Просто нужна была реальная смена декораций. Заначки и сбережения я все прокутил. А с двумя тысячами в кармане особо никуда не съездишь. Вот и решил проведать отца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сорок три километра по ухабистой дороге в трясущемся старом зеленом автобусе, и я на месте.
