class="p1">— Он и подобные ему, — ответил Мясник, — наемники… достойные сменщики Восьмерки, скажу я тебе. Теперь в живых их осталось только двое, в свое время они держали эти места в страхе почище любого нынешнего бандита. С тех пор кто-то сдох от пули, кого-то повязало правительство и сгноило в тюрьме, никто точно не знает, а вот, что произошло с оставшимися тремя, мне хорошо известно. Их уничтожил бывший соратник, наш общий знакомый. Когда шла Вторая Великая Дележка за территории, Меченый просто сожрал их с потрохами, точно тигр, который жрет ягнят, упиваясь их кровью. Он завладел их территориями, их деньгами и их людьми. И это далеко не все. Лишь маленький кусочек биографии. Вот почему он здесь. Можно сказать, я оказываю обществу огромную услугу, изолируя таких вот субъектов.
— Зачем вы все это рассказываете?
Мясник пожал покатыми плечами.
— Зверя держат в клетке. Того, который отведал человечины, убивают. Однако бывают случаи, когда к таким вспыхивает сильнейший интерес. Болезненный, прямо скажем, интерес… тогда зверя вынуждены оставить в живых. Дальнейшая его судьба уже не в наших руках, а в руках того, кто заплатил за него огромные деньги. Нам остается только следить за тем, чтобы с ним ничего не случилось. И подкидывать пищу… особенно если эта пища лжет.
Гюрза внимательно посмотрела на Мясника:
— Я не пища для зверя, — прекрасно поняв намек, ответила она. — Вы связались с моим отцом?
— Связался, твои слова подтвердились.
— Тогда не пойму, при чем здесь…
— Вся моя нудная тирада? — Мясник пожал плечами. — Я лишь хотел убедиться, что мы полностью понимаем друг друга, и что ты откровенна со мной и не выкинешь какую-нибудь глупость.
— Я откровенна с вами, — новая ложь слетала с языка, как никогда легко. Теперь у Гюрзы выбора не было. Совершенно никаких вариантов договориться с Мясником по-другому.
— Дай Бог, — улыбнулся Мясник. Внезапно выражение его лица изменилось, черты неуловимо исказились, белесые глаза смотрели прямо на нее, и их жуткий взгляд, казалось, проникал ей под кожу, словно он мог видеть ее насквозь. Он сказал уже совершенно другим голосом, холодным и пугающим, — в противном случае я попросту брошу тебя в клетку к тому зверю, о котором мы только что говорили, и ты станешь той самой пищей. С одним сокамерником он уже расправился, прямо перед твоим прибытием. Кровищи было море… С тобой же будет еще хуже. Ты женщина, а у таких, как он, особые аппетиты. Тебе все ясно?
— Мне все ясно, — бесцветным голосом ответила она.
— Что ж, — Мясник снова начал принимать свой прежний вид радушного хозяина, — тогда я спокоен. Через два дня ты покинешь мой дом, тебя переправят на одну из баз, там обмен и состоится. Если все пройдет гладко, я получу деньги, а ты будешь снова кайфовать от своей размеренной жизни дочки богатенького папочки. И все останутся довольны.
— Довольны, — эхом повторила женщина, отчетливо ощутив, как вокруг шеи затягивается невидимая петля.
Ну, вот и началось. Сердце стало выбивать такой ритм, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Ритм нарастал и усиливался. К нему прибавился еще какой-то звук. В какой-то момент Гюрза вдруг осознала, что это вовсе не ее сердце, а топот ног, причем, не одной пары.
Топот приближался, к нему примешался шум голосов. Громких и возбужденных.
— Что там? — Мясник недовольно скривился и махнул телохранителю, — проверь.
Мужчина подошел к двери и открыл ее. В кабинет залетел надсмотрщик, едва не сбив его с ног. Двое других топтались на пороге. Ну и физиономии у них были. Как будто самого черта увидели.
— Что случилось? — недовольно спросил Мясник.
Испуганные глаза надзирателя расширились и он выдохнул:
— Беда, хозяин, он убил его! Этот ублюдок убил Мэлоки…
Глава 7. Цепь
— Как? Как это могло случиться? — рычал Мясник, направляясь обратно к клеткам, — я только что оттуда!
— Мы не знаем, хозяин! — семенили за Мясником надзиратели, — Мэлоки просто остался с ним один на один. Из наших больше никого.
— Он что, зашел внутрь? Зашел в клетку? Чертов сукин сын!
Гюрза вели следом. Она слышала ругань Мясника. Да уж, ничего не скажешь, ситуация дерьмовая.
Знакомое помещение встретило их дикой какофонией из криков, смеха, песен и ругани. Заключенные точно взбесились, похоже, от увиденного они пришли в самый настоящий кровавый экстаз. Сейчас они напоминали ей бесновавшихся зверей, хищных и опасных.
Гюрза перевела взгляд на тело Мэлоки, лежавшее в центре помещения. На самом теле и вокруг него валялся всевозможный мусор, который заключенные выбрасывали из клеток.
— Мы перетащили его в центр, — сказал Мяснику один из надзирателей, — подальше от восьмой. Осторожно, хозяин!
Мясник прошел мимо тела, демонстрируя полное равнодушие к нему, разве что только задел его полой халата.
Мэлоки был здорово изуродован: весь в крови, левого глаза нет, правый — тусклый, остекленевший, широко распахнут. Смотрит в пустоту.
Приблизившись к злополучной клетке, Крайтон прошипел:
— Ты, ублюдок, не понял, что я только что говорил тебе? Что из сказанного мною не смог воспринять твой долбаный мозг?
Из темноты за решеткой доносилось еле уловимое посвистывание. За криками заключенных его практически нельзя было различить.
Ну и чего он добился?
Мясник скривился и гаркнул так, что, казалось, перекричал царивший здесь шум:
— Ее — в клетку, тело — убрать, никому не приближаться к восьмой!
Безусловно. Дураков тут нет.
— И успокойте этих обезьян! Немедленно!
— Слышали, парни!
Надзиратели бросились выполнять приказы.
Хозяин направился к выходу. Он передвигался на удивление ловко и быстро, при его-то слепоте и весе.
Гюрзу втолкнули в клетку, закрыли на замок, и она, как и все, стала наблюдать за работой надзирателей.
Как ему удалось? Как удалось расправиться с гигантом? Причем, сделать это на глазах у остальных заключенных, вызвав тем самым такой переполох.
Она услышала шум где-то совсем рядом. Что-то звякнуло, ударившись о пол ее клетки.
Сокамерник забился в угол.
Гюрза повернула голову и увидела тускло светящийся в слабом свете лампы золотой медальон Чаро. На нем была кровь.
Так вот оно что. Значит вчерашняя драка, затеянная Меченым, была всего лишь спектаклем, удачно разыгранной картой. Он ловко воспользовался ситуацией и во время драки стащил медальон Чаро, чтобы позднее убить при помощи него Мэлоки. Но зачем ему все это?
— Спасибо, тощая, — услышала она его голос, — за твое участие в этой маленькой трагикомедии.
Он говорил негромко, но достаточно отчетливо, чтобы она могла его расслышать. Он, как и прежде, находился в темноте. Видеть его она не могла, но все равно спросила:
— Любуешься делом рук своих?
