дом! Сейчас всех соседей перебудите!
— усталым голосом добавила она.
— А как же ночной гость, ведь он еще не выходил, или нам к нему можно? — осторожно полюбопытствовала Марина.
— Ушел гость! Айда в дом, парня кормить надо, а то совсем отощает, ты его одними разговорами потчуешь.
— Как он мог уйти? — не унималась внучка, — мы около крыльца стояли, никто не выходил.
— Этому гостю двери не нужны, для него нет стен и преград. А ты, Петруша, что пригорюнился?
— Не успел я, хотел спросить его, как мне человеком стать?
Пойдемте в дом, я все теперь сама знаю…
Глава 22
Бабка Матрена медлила с рассказом. Громко кряхтя, устроилась за столом, смахнула с него какие-то невидимые соринки. Молодые люди с нетерпением ждали ее откровения, а она мужественно выдерживала паузу. Марина, чтобы чем-то заняться, начала накрывать на стол, а Петр, молча, рассматривал узор на скатерти, прислонившись к дверному косяку. Наконец, бабка Матрена подала голос:
— Ты присядь, Петруша, в ногах правды нет. Вот Маришка нам сейчас стол накроет, а то я, что-то подустала. С таким гостем разговаривать непросто, много сил уходит.
По всему видно было, что Матрена никак не могла собраться с духом и поведать услышанное. Принялись за ужин, но аппетита, ни у кого не было, Петр не выдержал и, резко отодвинув тарелку в сторону, обратился к Матрене:
— Все, бабуля, хватит темнить, я хочу знать все, что меня касается!
— Тут все тебя касается, мне скрывать нечего.
— Бабуленька, а кто это тебя посетил? — задала наводящий вопрос Марина, чтобы подтолкнуть Матрену к разговору. Бабка отхлебнула горячего чаю из блюдца и буднично обронила:
— Так Бог Медвежий был, сама его вызвала, вот он и пришел.
— Бабушка, ты что? Такого Бога не бывает, шаманство какое-то! — возмутилась внучка.
— Вот он тебя услышит и обидится, тогда узнаешь, какой бывает, а какой нет! У людей и то Бог разный, а у зверей, думаешь, нет никакого? Ошибаешься. Вот, Петруша, папа твой, все пределы жестокости перешагнул, медведицу убил, просто так для потехи, а малых деток ее в лесу на погибель бросил. Тогда лопнуло терпение у Медвежьего Бога, и учинил он над ним свой суд. Я считаю, справедливый. Один медвежонок погиб, а другой, поздоровее, выжил. И тогда, Бог этот взял самое дорогое, что может быть у человека — его ребенка, да и превратил его в вечное напоминание о проступке, совершенном этим человеком. Он соединил судьбу ребенка и выжившего медвежонка, и сделал их неразрывными. Ты, Петруша, днем живешь жизнью того самого медведя, которого осиротил, когда-то твой отец, а медведь в свою очередь живет твоей жизнью. Только ночью вы оба становитесь самими собой. Ты неправильный оборотень. Обычно человек становиться зверем ночью, а ты наоборот, днем. Это для того, чтобы отец твой лучше видел дело рук своих.
У Марины от этого рассказа по телу побежали мурашки от услышанного кошмара, казалось бы, чему можно удивляться, если ты уже неоднократно видела превращение этого оборотня своими глазами? Однако, поражала жестокая, справедливая правда, от которой никуда не убежать. Она так и представляла себе маленького мальчика, который страдая и ничего не понимая, превращался в дикого медвежонка на глазах своих родителей каждую ночь. Слёзы, сами наворачивались на глаза от переполнявшей её жалости и любви к Петру.
— Бабуля, я понял, но отца давно нет в живых, а я по-прежнему днем в медвежьей шкуре. Есть ли у меня шанс искупить вину отца, или я должен мучиться так до конца дней? — нетерпеливо перебил Матренино повествование Петр.
— Шанс-то у тебя есть, да уж больно призрачный, слабенький шансик.
— А почему Петру нельзя иметь детей? — не утерпела Марина.
— Уши у тебя длинные, а толку мало, — усмехнулась Матрена, — детей никто не запрещал. Вот если, у медведя родится ребенок, то Петр безвозвратно примет медвежью сущность, а медведь наоборот, станет абсолютным человеком.
— Если я до сих пор, еще не медведь, стало быть, ребенка нет. Ну и как, каждому из нас стать самим собой?
— С медведем встретиться нужно, и предложить ему жить своей жизнью, если он согласиться, то Медвежий Бог все вернет на свои места.
— Так дело плевое, я встречусь с ним и поговорю! — обрадовалась Марина, — одна проблема — где его искать?
— Это-то, как раз не проблема, он живет в родительском доме Петра со своей женой Полиной. Я, когда в Макаровском была, разговаривала с ней, но мужа не видела, на работе был. Вот он, оказывается и есть тот самый медведь. Только чувствую, не захочет он стать медведем, у него в семье полный лад, а Полина кстати, беременна. Она поди-ка ещё никому и не говорила, срок не большой, а я сразу вижу, мне рентген не нужен.
— Вот, значит, какой шутник, этот Медвежий Бог! Шансик, значит, дал! Это не шансик даже, а жестокая насмешка! — расстроилась девушка.
— Да я, просто убью этого медведя, вот и все! Пусть попробует не согласиться! — вскипел Петр.
— Просто убить его не получиться, он не слабее тебя, — охладила его Матрена, — а вот на честный поединок вызвать можешь. Для этого нужно его предупредить и выбрать подходящее время. Потому что, если ты победишь, будучи медведем, то им и останешься. Поединок должен состояться, когда каждый из вас будет самим собой.
— Но медведь-то, тоже не дурак, если он хочет оставаться человеком, то ему нужен поединок днем! Да и вообще может не шевелиться, станет отцом и победит, — дошло до Марины, и она совсем сникла.
— Хватит нюни распускать, будет горе, тогда и горевать, будем, — отрезала Матрена, — надо в Макаровское ехать, с медведем поговорить. Время позднее, точнее раннее, надо отдохнуть немного, а когда рассветет, я и поеду.
— Бабуленька, я с тобой, пожалуйста, — взмолилась внучка, — хочу его увидеть.
— А я в лес пойду, загостился тут у вас, ночью вернусь, — начал собираться Петр. Марине не хотелось его отпускать, но Матрена поддержала:
— Иди, Петруша, рана зажила, тебе скоро силы понадобятся, с нашим банным режимом ты только раскиснешь.
Марина проводила его до калитки, хотела хоть немного задержать, но все мысли Петра занимали новости, услышанные от Матрёны. Мыслимое ли дело, чтобы какой-то медведь жил в его родном доме, имел семью и всё, как у людей, а он — человек, вынужден был прятаться всю жизнь от людских глаз, будто Чудище Поганое! Поэтому поцеловав любимую на прощание, он ушёл в темноту, а Марина очень быстро вернулась домой.
— Ты Петрушу не держи, ему одному побыть надо, переварить
