После этой беседы у них в течение нескольких месяцев не было разговоров наедине, вплоть до того памятного июльского дня во дворце Уайт-Холл. Было воскресенье, и двор был полон незнакомых людей – тех, чье происхождение или положение давало им право видеть наследников престола, но которые не были придворными в обычном смысле этого слова. Они образовывали пятый и шестой безмолвные ряды вокруг стола королевы, в одиночестве вкушавшей церемониальную трапезу, блюда для которой подносились фрейлинами и подавались с колен. Это был старый обычай, еще не совсем забытый.
Королева с интересом вглядывалась в незнакомые лица.
– Кто вон тот молодой человек? – спросила она фрейлину, чьей обязанностью было нарезать мясо. – Он совсем не смотрится среди прочих. Почему его мне не представили?
– Которого молодого человека имеет в виду ваше величество?
Королева раскрошила кусок хлеба и сухо сказала:
– Если вы не можете определить, какого молодого человека я имею в виду, обратитесь за разъяснениями к леди Рич. Уж она-то может распознать мужскую стать с первого взгляда.
Пенелопа опускалась на колени, чтобы подать блюдо. Затем она поднялась с колен и отступила на шаг назад нелегкий маневр, если учесть, сколько весило позолоченное столовое серебро.
Затем она бросила взгляд в толпу и тут же поняла, о ком говорила королева. Высокий изящный темноволосый молодой человек на самом деле смотрелся в толпе белой вороной. Но самым интересным было то, что Пенелопа его узнала. Это был Чарльз Блаунт.
Королева спросила о молодом человеке еще нескольких придворных, но его никто не знал, и тогда она послала одного из них выяснить, кто он. Пенелопа молча наблюдала за этой интермедией.
Посланный скоро вернулся:
– Ваше величество, это мистер Чарльз Блаунт, младший сын лорда Маунтджоя.
– Сын Маунтджоя? Приведите его.
Чарльза привели. Пенелопа помнила эту полную достоинства походку. Осанка, которой восхитилась королева, действительно была выше всяких похвал, чего нельзя было сказать о его самочувствии – он явно не знал, зачем он здесь и что теперь будет.
Он волновался.
– Чарльз Блаунт к вашим услугам, ваше величество.
У него всегда был красивый голос, негромкий, но глубокий, с не сразу распознаваемым западным выговором.
– Я полагаю, вам еще не доводилось бывать здесь?
– Да, сегодня я в первый раз удостоился чести лицезреть ваше величество.
Королева выразила свое сожаление по поводу того, что несчастья, выпавшие на долю семьи Блаунт, мешают им чаще появляться при дворе. Блаунты были столь известны своей неспособностью занять подобающее им место в обществе, что даже королева, которая обычно была добра к пришедшим в волнение новичкам, не могла не обратить на это внимание. Чарльз должен был уже в течение нескольких лет находиться при дворе, вместо того чтобы быть сейчас здесь чужаком.
Она спросила, учился ли он в университете.
– В Оксфорде, ваше величество. Недавно я был принят в «Иннер темпл», в одну из самых известных гильдий адвокатов.
– Оксфорд – лучшая школа для человека, собравшегося идти по жизни собственным путем. Ну, мистер Блаунт, когда вы выучитесь всему, чему следует научиться, вы можете обратиться ко мне, и я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.
Она отпустила его и скоро удалилась в королевские покои.
Как только все церемонии были завершены, Пенелопа подошла к Чарльзу:
– Как я рада вас видеть! И какое удовлетворение вы, должно быть, чувствуете!
– Я слишком поражен, чтобы разобраться в том, что я чувствую, – честно ответил он. – Я не мог и представить... Я пришел сюда, просто чтобы поглазеть вдосталь, как и все остальные провинциалы. Но, по правде говоря, я еще надеялся поговорить с вами, леди Рич.
– Тогда вы получили гораздо больше, чем ожидали, – сказала она улыбаясь. – И еще я должна заметить, что вы совсем не похожи на провинциала.
– Не могли бы вы сказать мне... сам я судить не могу... королева действительно имела в виду то, что сказала? Я и в самом деле могу просить ее о помощи?
– Можете быть уверены в этом. По правде говоря, она рассердится, если вы не сделаете этого. Вы королеве понравились.
Чарльз вспыхнул. Пенелопа с любопытством смотрела на него. Он стал еще выше, но выглядел очень юным.
Но все равно королева не зря обратила на него внимание. Чарльз был красив, имел безупречные манеры и быстрый ум.
Он тоже ее изучал. Будучи уверенной в том, что ее красота гораздо более совершенна, чем три года назад, она не боялась его взгляда. «Мы могли бы быть красивой парой», – подумала Пенелопа. Каким далеким и нереальным казалось все, что когда-то было между ними!
– Сколько же...
– А вы помните...
Они оба запнулись и замолчали, и Чарльз, глядя поверх ее плеча, сказал:
– Мне кажется, мистер Сидни пытается привлечь ваше внимание.
Филипп только что появился во дворце и сразу же стал искать Пенелопу. Чарльз поклонился и собрался было удалиться, но Филипп задержал его:
– Чарльз! Я не видел вас с тех пор, как вы бросили службу у моего дяди. Сегодня вы в первый раз заплыли в эти воды?
– Да, сэр.
– Мистеру Блаунту сегодня весьма повезло, – вмешалась Пенелопа и принялась рассказывать о разговоре Чарльза с королевой.
– Отлично, – заметил Филипп. – Привлечь внимание королевы в первое же посещение двора – что может быть лучше? Скоро вы будете с нами.
Наблюдая за ними, Пенелопа подумала, что знает толк в мужчинах. Чарльз, конечно, несколько проигрывал Филиппу, но зрелость и утонченность облика, несомненно, со временем придут.
– Он быстро пойдет в гору, – сказал Филипп после того, как Чарльз удалился. – Должен сказать, королева обладает изумительной способностью с первого взгляда правильно оценивать многообещающих молодых людей.
– У кузины ее величества тоже, есть эта способность, – улыбнулась Пенелопа. – Я была влюблена в Чарльза, когда мне было шестнадцать.
– Так это он? – удивленно спросить Филипп. – Вы мне однажды об этом говорили, но я позабыл.
Пенелопа и Филипп стояли, а вокруг них двигались и разговаривали приглашенные, которых им удавалось не замечать, поскольку оба они хорошо владели одним из самых необходимых придворных умений – вести приватные беседы на людях.
Он сказал:
– Мне нужно кое-что вам сообщить.
Сердце у Пенелопы оборвалось. Его нарочитая серьезность подсказала ей, что это будут за новости.
– Вы женитесь.
– Да.
– И кто же она? – спросила Пенелопа, в то время как перед ее мысленным взором разворачивался перечень возможных претенденток.
Он сказал что-то насчет Франциска Уолсингема.
