– Хорошо, – согласилась Анна. – Будем смотреть на вещи проще. Но слушай, я уже так сильно счастлива… Это ведь неплохо, да?
Но прежде, чем Наташа успела кивнуть, Анна заметила Ричарда, припарковавшего машину.
– Он здесь, он здесь! – вскричала она, словно христианин, узревший новое пришествие Христа, правда эта аналогия не подошла бы к ее следующей реплике: – Он здорово выглядит, может, нам стоит задержаться и кое-чем заняться по-быстрому?
В панике Анна суетливо прикинула – стоит ли ей дождаться, пока кавалер подойдет к двери или следует выскочить к нему, как ей и хотелось, что предательски выдаст ее чувства. Ее истинное «я» победило, и она бросилась ему навстречу. Наташа наблюдала из окна, как Ричард обнял подругу. Анна даже не оглянулась и не помахала Наташе рукой: у нее на уме был только Ричард.
Телефон зазвонил. Это был Джоффри. Наташа натянула на себя маску равнодушия и разговаривала ленивым голосом, как будто вовсе не ждала звонка. И беседа забуксовала: после обмена приветствиями воцарилось молчание; если бы они были рядом, то паузу заполнили бы улыбка или гримаса, но в телефонном разговоре это невозможно.
Джоффри запаниковал.
– Ну, и часто ты ходишь в «Бартокс»?
– Мы же об этом говорили в прошлую субботу, – ответила Наташа нетерпеливо. – Разве ты не помнишь?
– Да я помню. Не знаю, почему я это спросил. Ты была там впервые, – он добавил это, чтобы проиллюстрировать, что он действительно ее слушал.
Затем парень сделал еще одну попытку:
– Ты обычно ходишь…забыл название… что-то из области мифологии…
– «Аполлон», – напомнила она ему с осторожностью, чтобы не выдать свое нетерпение. – Не то что бы – обычно… Мы только туда и ходили…
Наташа добавила, что те дни в прошлом, поскольку клуб закрывается. Поведала, что всего два раза в жизни они не ходили туда в субботу – первый, когда у них совсем не было денег, и второй, когда их пригласили на свадьбу Коринны Слейтер.
– А как, интересно, ты представляешь в идеале свою свадьбу? – спросил Джоффри только для того, чтобы вновь не воцарилась тишина.
Он быстро спохватился и дополнил вопрос шуткой:
– Это не предложение руки и сердца, просто интересуюсь.
У Наташи уже был заготовлен ответ:
– Все, что я могу сказать, – это то, какой бы я не хотела видеть свою свадьбу. И собственно говоря, именно на такой я и была – местная церковь и местный бар. Забывается мгновенно. А твои соображения на этот счет?
Джоффри ответил прямо, открыв Наташе то, что он когда-то говорил Джанетт.
– Лас-Вегас. И чтобы бракосочетание совершал пародист в образе Элвиса. Никаких друзей и родственников, только я и женщина, на которой я женюсь. Потом проглотим по пицце и проведем медовый месяц в каком-нибудь заброшенном мотеле.
Наташа не засмеялась, хотя улыбка слышалась в ее голосе, и это говорило о том, что она оценила позицию Джоффри.
– А ты был в Америке? – спросила она. – Можешь не отвечать, готова поспорить, что был.
Джоффри ответил честно, как всегда, опасаясь, что этот ответ только укрепит девушку в ошибочном мнении, которое она нем составила:
– Ты права.
– Я могла бы и не спрашивать. Моя мечта – побывать в Штатах.
Они поговорили об Америке. Джоффри разрушил некоторые неверные представления девушки и затем вновь возродил ее желание поехать туда, рассказав, чем ему так понравилась эта страна. Наташа поделилась с ним своим мнением (несмотря на слабую осведомленность) по поводу реакционных американских политиков, а Джоффри в ответ сообщил, что преклоняется перед американской конституцией – у Британии нет ничего подобного. Они согласились, что американский милитаризм вызывает отвращение, но зато их телевизионные шоу гораздо интереснее британских. Наташе, правда, нравились преимущественно английские группы, в то время как Джоффри – американские. Его любовь к кантри-музыке вызвала у нее оторопь, и Наташа мучительно искала более мягкий ответ чем «кантри, музыка – отстой». Он реабилитировался в ее глазах, когда сказал, что ему нравятся «Уайт Стрипс», «Ред Хот Чили Пепперс» и «Строукес» – популярные американские рок-группы. Их музыка Наташе тоже была по душе.
Ухо у Наташи вспотело, и ей пришлось переложить телефонную трубку к другому, быстро, чтобы не пропустить ни слова. Они поговорили еще о музыке и назвали свои любимые баллады. Это повернуло разговор к теме любви, и Джоффри задавал девушке разные вопросы, чтобы не думать о Джанетт.
Наташа не вспоминала про Анну до тех пор, пока не оказалась на середине рассказа о Майкле, мальчике из Клиторписа. Она даже призналась Джоффри, что в последний вечер у них был секс.
– Разница между тем временем и сегодняшним в том, что я была тогда слишком молода. Сейчас мне хватит мудрости избежать подобной ситуации.
– Возраст не имеет значения, когда дело касается любви, чувств или твоих подозрений, что ты влюбился, – сказал Джоффри и пустился в воспоминания. – В прошлом году в это же время я был просто одержим одной женщиной, которая делала меня несчастным, но при этом знал наверняка, где-то в подсознании – оно не отражается на нашем поведении, но является нашим истинным внутренним голосом – я знал, что не люблю ее и никогда бы не смог полюбить. Тем не менее, когда она сказала мне, что намерена снова вернуться к бывшему мужу – несмотря на то, что последние три года она донимала меня перечислением его провинностей перед ней, я никогда не чувствовал себя так ужасно. Мне очень долго пришлось к этому привыкать.
Ответом ему была тишина. Глаза Джоффри были закрыты, и он ждал, что Наташа сейчас повесит трубку. Или, может быть, она уснула?
Наташа слушала, думая: «Я ему признаюсь, что он мне нравится. Пожалуй, стоит даже сказать, что сильно. Он ведь не изображал равнодушие, он честно не скрывал своих любовных поражений».
– Что ты о ней сейчас думаешь? – спросила Наташа.
От облегчения, что ему представилась возможность выговориться, Джоффри бросил:
– Ничего я о ней не думаю. Иногда на меня находит злость, но это злость на то, что я вел себя так, зная, что этот человек мне не подходит. Я вел себя как ребенок.
Наташа разуверила Джоффри в том, что ошибки, которые он совершил с Джанетт, выглядят глупо или наивно. Все, что она сказала, напомнило ей тех женщин, которых она ненавидела. Такие боятся высказать свое мнение, чтобы не обидеть приятеля. В какой-то мере она считала, что Джоффри, позволивший Джанетт так с собой обращаться, просто сопляк.
– Можешь ли ты повторить свою ошибку с другой женщиной?
– Если она будет что-то из себя представлять, – внезапно на него нашло вдохновение, – если она будет такой, как та, с которой я говорю по телефону уже около двух часов.
Наташа посмотрела на часы. Они действительно разговаривали уже почти два часа. До сих пор самый длинный диалог с мужчиной по телефону – не считая того раза, когда ей звонили из банка с сообщением, что она перерасходовала кредит – занимал семь минут. И тогда, собственно, это не был разговор – она больше молчала. Единственным человеком, с которым Наташа могла так долго болтать по телефону, была Анна.
Слушая Наташу, Джоффри надеялся, что этот звонок не будет сильно выделяться в счете за телефон.
Беседа закончилась обещанием Джоффри позвонить как-нибудь снова в это же время. Джоффри пошел приготовить себе что-нибудь выпить, вспоминая обрывки разговора, какие-то замечания Наташи, которые рассмешили его или заставили не согласиться с ней, а также и ее готовность защищать свою точку зрения. Женщина с твердыми убеждениями, намеренная за них сражаться. Его так и подмывало перезвонить Наташе и спросить, не хочет ли она к нему приехать, несмотря на то что было уже довольно поздно.
Джоффри так и не пригласил ее на свидание и не дал ей своего телефона. Наташа позвонила один-четыре-семь-один. Номер оказался закрытым.
Глава пятнадцать
Первое свидание Анны и Ричарда началось многообещающе. Он польстил девушке заявлением, что она может в любой момент с ним связаться.
– Вот мой рабочий телефон. И мой мобильник, – поведал он ей, – а вот по этому номеру, если хочешь, можешь послать мне факс. Сейчас скажу электронный адрес…
– У меня нет компьютера. И факса тоже. Я вряд ли разобралась бы в том, как они работают. У меня трудности даже с торшером. – Анна тоже дала ему номер мобильного, не задав вопроса, который вертелся у нее на языке: «А что, если я позвоню тебе, когда ты будешь со своей женой?»
Как только они уселись в его машину, Ричард объявил, что сперва они где-нибудь поужинают, а потом отправятся на постановку пьесы «Антоний и Клеопатра», как раз один театр приехал в Брэдфорд на гастроли. На лице Анны застыла улыбка на случай какого-нибудь подвоха. Пока Ричард кратко пересказывал ей содержание любовной трагедии Шекспира, ее единственной мыслью было: «Шекспир? Черт, мне как будто домашнее задание в школе дали».
