– Допустим, он сказал правду и его пырнули ножом на улице Уатта или где-то поблизости.
– Допустим. Хочешь снова туда съездить? А мне показалось, что вчера мы увидели там все, что можно.
– Нет, ехать туда я не хочу. Просто мы проезжали мимо приюта Армии Спасения и… Мне только что пришло на память… В последнее время у Бенуа были с ними какие-то дела.
– С солдатами Армии Спасения?
– Ну да. Ты видел, у них там есть мастерская…
– Знаю. Там безработные и клошары, не желающие вконец опуститься, чинят старую мебель.
– Так вот, Бенуа не так давно продал им кое-что из мебели. Всякое старье, которое ему только мешало.
– Понятно,– ухмыльнулся я.– Ему не понравилась предложенная цена, он обложил их как следует – за это и за то, что они веруют в Бога, тогда как он атеист,– а они в отместку сунули ему нож под ребро. Такую гипотезу я уже рассматривал. Она никуда не годится и к тому же никак не вяжется с письмом.
Белита грустно посмотрела на меня:
– Смейся, смейся. Ты, значит, считаешь меня круглой идиоткой?
Ну что ты, дорогая. Просто всякие ниточки, зацепки не появляются вот так, за здорово живешь. Чтобы их отыскать, нужно долго идти на ощупь. Вот ты и пытаешься что-то нащупать.
Через несколько минут я решил спуститься вниз за газетами. Но ни в одной не было ни слова о том, что полицейский велопатруль обнаружил труп на мосту Тольбиак.
– Тебе звонили,– сообщила Белита, когда я вернулся.– Я сняла трубку. Может…
– Кто звонил?
– Твоя секретарша, так, во всяком случае, она представилась.
– Чудно.
Я снял трубку и позвонил Элен.
– А, шеф, добрый день,– ответила она.– А я минут пять назад сама вам звонила. Кажется, не туда попала.
– Почему вы так думаете?
– Мне ответила женщина. Судя по голосу, молоденькая. Голос не слишком приятный, но молодой.
– Это одна девчонка, ей негде было переночевать.
– А вы предложили ей свой кров. Очень мило с вашей стороны, очень милосердно! Девчонка… Разве можно было оставить ее на улице? Повсюду столько распутников… Теперь понятно, почему вы не появляетесь в конторе.
– Так и скажете Флоримону Фару, если он будет меня спрашивать. Наш славный комиссар не объявлялся?
– Нет.
– Тем лучше.
– Но у меня есть для вас сообщение от некоего Форе. Он только что звонил.
– Наконец-то! И что же он сказал?
Человек он не слишком-то разговорчивый. Произнес только одно имя. Доктор Эмиль Кудера. Полагаю, вам этого достаточно?
– Будем надеяться. Эмиль Кудера…
Я записал имя в блокнот.
Очень хорошо. Благодарю, Элен. И до свидания.
– До свидания, дорогой аббат Пьер.
Положив трубку, я повернулся к Белите:
– Кудера. Это имя тебе ничего не говорит? На рецепте не было ничего в этом духе?
Цыганка в сомнении наморщила лоб.
– Не знаю. Правда, не помню.
Ничего. В любом случае этого врача наш приятель хотел видеть в ту ночь, когда ты привезла его в Сальпетриер.
Я снова взял телефон и набрал номер больницы. Пор-Руайяль, 85-19.
– Алло! Это Сальпетриер? Доктора Эмиля Кудера, пожалуйста.
Подождите у телефона, – сухо ответили в трубке. Потом зазвучал чей-то внушительный баритон:
– Алло! Доктор Кудера у нас больше не работает.
– Благодарю.
Я принялся листать телефонный справочник. Куде, Куден, Кудера. Э. Кудера, доктор медицины, бульвар Араго. Телефон АРА 33-33. Похоже, он. Я накрутил АРА 33-33.
– Доктора Кудера, пожалуйста.
Доктора сейчас нет, сударь. Вы на прием?
– Более или менее.
– Более или менее?
– Ладно, считайте, что на прием.
– Тогда не ранее трех часов дня.
– Хорошо, запишите меня. Господин Бюрма, Нестор Бюрма. А до этого позвонить ему можно?
– Да, сударь, во время завтрака.
– Вы не знаете, он работал в Сальпетриер?
– Не знаю, сударь.
– Впрочем, это не важно. Благодарю.
В полдень я снова купил пачку газет. Среди них были первые выпуски вечерних изданий. Я просмотрел «Крепюскюль», «Франс-суар» и «Пари-пресс» от заголовка до фамилии ответственного редактора, но ничего о таинственном трупе так и не обнаружил. Выходит, я зря лез из кожи, стараясь, чтобы его поскорее нашли?
Около часа я снова набрал АРА 33-33.
– Алло! Доктора Кудера, пожалуйста.
– Я вас слушаю.
– Очень приятно, доктор. Это говорит Нестор Бюрма. Сегодня ближе к вечеру мы должны с вами встретиться, я записался к вам на прием. Нестор Бюрма, на три часа.
Очень может быть. Вас что, не устраивает время?
– Да нет. Но так как мне не хотелось бы приезжать к вам понапрасну, скажите, работали ли вы когда-нибудь в Сальпетриер?
– Работал. Но я не понимаю, какая связь… На что вы, собственно, жалуетесь?
– Ни на что.
– Ни на что?
– Совершенно ни на что. Я здоров как бык. По крайней мере пока.
И вы… Ах вот оно что! – Он рассмеялся.– Как поживаете, господин Франсис Бланш?
– Нет, я не Франсис Бланш[30],– сказал я, в свою очередь рассмеявшись его ошибке, впрочем вполне естественной (будьте естественны, как советуют эстрадные комики).– И это не первоапрельская шутка по телефону. То, что я сейчас вам скажу, никакой ясности не внесет, даже напротив, но вы должны знать, кто я такой. Я – частный детектив.
– Частный детектив? Ну еще бы!
Он продолжал считать, что я его дурачу. «Час от часу не легче»,– должно быть, подумал он.
– Нестор Бюрма,– уточнил я.– Я фигурирую в вашем списке на сегодня как мнимый больной, а в телефонном справочнике – в разделе «расследование – слежка». Можете проверить, это не составит труда. У меня к вам профессиональный вопрос. Я имею в виду свою профессию. Я, разумеется, могу подождать до трех, но, если бы вы смогли принять меня раньше, было бы неплохо. Наш разговор будет недолгим.
– Вот как…– Тон его изменился.– Я начинаю прием в два. Может быть, до приема?
– Буду у вас без десяти. Благодарю вас, доктор.
Я положил трубку. Наконец-то я смогу ступить на твердую почву. Во всяком случае, я на это надеялся.
– Ехать со мной тебе не обязательно,– заявил я Белите немного спустя.– Оставайся здесь. Тут тепло, можешь читать, курить, слушать музыку.
Она покорно отпустила меня, и я ушел. У первого попавшегося газетчика я купил последний выпуск «Крепюскюль». Интересно, есть там наконец что-нибудь о моем покойнике? Вот черт!
«Мост Тольбиак был роковым для инспектора Норбера Баллена до самой его смерти»,– гласил набранный жирным шрифтом заголовок.
Я стал читать:
Сегодня, около половины четвертого утра велопатруль 13-го округа, совершавший объезд, обнаружил на мосту Тольбиак неподалеку от улиц Юлисс-Трела и Швальре труп заколотого ножом и дочиста ограбленного человека. Установить личность жертвы ночных грабителей, против которых уже пора бы принять самые срочные меры, труда не составило. Им оказался г-н Норбер Баллен, пятидесятипятилетний инспектор полиции в отставке. Можно сказать, что г-н Баллен – жертва моста Тольбиак, если не всю жизнь, то в течение двух ее периодов. В 1936 году инспектору Баллену было поручено раскрыть тайну исчезновения служащего Холодильной компании, расположенной на набережной Г ар. У этого служащего, г-на Даниэля, была с собою крупная сумма денег, принадлежавшая компании, и до сих пор неизвестно, сбежал он с ней или же стал жертвой гангстеров. Он исчез в один из декабрьских вечеров 1936 года на мосту Тольбиак. Несмотря на все усилия, инспектору Баллену так и не удалось добыть ни одного доказательства в пользу той или иной версии. Осведомители, которые имелись у него в преступной среде, ничем не смогли ему помочь. С досады, а может, это был хитрый маневр, он «заложил» кое-кого из них, рассчитывая, вероятно, что за ними потянется какая-нибудь ниточка, но этого не произошло. Инспектор уперся. Для него это дело оставалось незакрытым. Когда замешанные в очередном преступлении гангстеры появились на набережной Орфевр, он их допрашивал, пытаясь поймать врасплох вопросами относительно того, что в ту пору, быть может, и зря, называлось «загадкой моста Тольбиак», однако все было тщетно. Эти неустанные попытки докопаться до истины расстроили как физическое, так и душевное здоровье инспектора. Он попал в немецкий концентрационный лагерь, где его состояние еще ухудшилось, и после возвращения из Бухенвальда ему позволили уйти в отставку. Некоторые из его друзей и коллег утверждают, что он продолжал попытки раскрыть «загадку моста Тольбиак»; его частенько можно было встретить в окрестностях улицы Швальре или на набережной. Эта вполне безобидная мания и явилась причиной его смерти. Подобно тому как его бывших «клиентов» тянет на место «своего преступления», его все время влекло туда, где началось «его дело», где завязалась «его загадка» и где он в конце концов погиб от ножа неизвестных грабителей.
