Привыкший замечать даже незначительные детали, Кент обратил внимание на то, что мужчины на улицах Брюсселя почти не расстаются с зонтиками, которые будучи вставленными в жесткие футляры, приобретали вид элегантных тростей. В Бельгии дожди случались часто, так что подобный аксессуар нередко выручал.
В глаза бросалось и то, что мужчины очень часто носили перчатки, легкие варианты которых они не снимали даже летом. Столь же трепетное, если не больше, отношение было к шляпам. В магазинах продавались специальные кожаные зажимы, с помощью которых фетровые шляпы могли крепиться к верхней пуговице пиджака. При этом представители сильного пола зачем-то снимали правую перчатку, брали ее в левую руку и в таком виде гордо дефилировали по улицам.
...Маленькое автобусное путешествие по Брюсселю и его пригородам оказалось очень полезным. И, как выяснилось позже, не только в познавательном отношении. Конечно, Кенту любопытно было узнать, что Брюссель был резиденцией Бургундских герцогов, а спустя многие годы – короля Нидерландов. Или то, что Бельгия получила государственную самостоятельность только в 1830 году, входя до этого то в состав Франции в качестве департамента ля Диль, то в Королевство Нидерланды.
Захватывало дух и от посещения пригорода Брюсселя – Ватерлоо, прославившегося историческим сражением 18 июля 1815 года. Сердце Кента благодарно дрогнуло, когда он услышал от экскурсовода, что в состав коалиции, воевавшей против Наполеоновской армии, входила и Россия.
Неподалеку от места битвы на высоком холме возвышалась нарядная гостиница «Де Коллон», ставшая всемирно известной после того, как в ней жил Виктор Гюго, именно в ее стенах писавший «Отверженных».
Там же, совсем рядом, располагалась ферма дю Кайу, на территории которой в ночь с 17 на 18 июня 1815 года размещался штаб наполеоновской армии во главе с императором.
Вряд ли кто из туристов, оживленно обсуждавших увиденное, мог предположить, что через год, 10 мая 1940 года, эти места станут центром прорыва войск фашистской Германии во Францию.
Автобус с путешественниками возвращался в город. Экскурсовод продолжал шутить, обращая внимание туристов на все новые и новые достопримечательности Брюсселя. Кент внимательно слушал своего гида, хотя тревожные мысли о предстоящей долгой и трудной работе не покидали его. Один комментарий экскурсовода показался ему особенно любопытным. Гид обратил внимание на то, что многие старые дома в центре города растут как бы вглубь, а их фасад чаще всего был узок – всего в несколько окон. Причина, породившая такую странную архитектурную моду, оказалась проста: в былые годы городские власти взимали налоги с домовладельцев, исходя из ширины фасада, при этом в расчет не брались иные параметры. Кент невольно подумал о том, что особенности его разведывательной работы тоже наложат отпечаток на его коммерческие планы. Как сделать, чтобы они выглядели естественными и не вызывали подозрений? Об этом еще предстояло подумать.
Поражало обилие цветов и цветочных магазинов. На многих из них, порой даже на маленьких и не очень приметных, висели таблички «Поставщик Двора Его Величества».
Если люди так любят цветы, значит у них чистое доброе сердце. Но почему же тогда в воздухе столь ощутимо витает дух войны? На этот вопрос Кент не знал ответа.
Путешественники фотографировали дома и цветы. Наиболее богатые делали снимки на только что появившихся в продаже цветных фотопленках. Разведчик ничем не выделялся среди других. Неожиданно в его сознании родился любопытный план. Он подошел к экскурсоводу, поблагодарил за великолепный рассказ и предложил вместе отобедать в каком-нибудь приличном ресторане. Гид с радостью принял предложение. К ним присоединилась молодая супружеская пара из Франции.
Неподалеку от Северного вокзала находился уютный ресторан «Ротесри д'Арденез». Заняв места за столиком, они сделали заказ, не забыв и о хорошем вине. Беседа была веселой и непринужденной. После вкусного обеда Кент и гид остались вдвоем. Они долго гуляли по улицам. Когда стемнело, они посетили ночной клуб, где все, впрочем, было почти пристойно и к «шалостям» можно было отнести лишь возможность посетителей угощать шампанским молодых девиц, развлекавших гостей.
В перерыве между танцами и выступлениями артистов Кент завел со своим новым знакомым заранее обдуманный разговор. Он сказал, что приехал из Монтевидео в Брюссель надолго, потому что хотел бы здесь посещать «Университет либр» – «Свободный университет». По этой причине он мечтал бы переехать из гостиницы в более подходящее для длительного проживания место.
Гид с пониманием выслушал Винсенте Сьерра и заметил, что европейское образование никогда еще не вредило карьере. Он сказал, что в центре города, на улице де Луа, есть очень милый пансионат, хозяева которого – его хорошие знакомые. Он вручил молодому человеку свою визитную карточку и сказал, что она позволит заручиться благосклонностью владельцев пансионата.
Кент и его знакомый расстались далеко за полночь. У разведчика были все основания для того, чтобы быть довольным прошедшим днем и особенно вечером. Он понимал, что за дело пора приниматься основательно.
На утро Винсенте, одетый как всегда элегантно с учетом брюссельской моды, пришел на улицу де Луа к подъезду красивого дома с большими окнами. Его встретила приятная женщина средних лет, назвавшаяся администратором. Рекомендации вчерашнего спутника оказалось вполне достаточно, чтобы Кенту предложили осмотреть апартаменты. Стоили они не дешево, но это не было препятствием для богатого уругвайца. Уже вечером он перевез в пансионат свои вещи.
Спустя некоторое время постоялец познакомился с хозяевами заведения: профессором Льежем кого университета и его супругой. По бельгийским законам профессор как государственный служащий формально не имел права содержать пансионат. Поэтому официальным владельцем числился его сын, работавший в пансионате поваром.
Жена профессора, весьма энергичная дама, имела в городе ряд доходных мест, в том числе и игральные автоматы, что давало заметную прибавку к семейному бюджету.
Администратора, как выяснилось, звали мадам Жермен. Они с мужем были очень коммуникабельными и в целом симпатичными людьми. Когда-то они пытались заниматься бизнесом, но крупно прогорели. Теперь работа в пансионате была их единственным занятием, от которого, кстати, они получали не только скромный доход, но и определенное удовольствие. В силу своей внутренней стойкости и искренней общительности супруги сохранили связи в деловых и аристократических кругах Бельгии, в которые спустя некоторое время они ввели молодого южноамериканца.
Но все это было уже потом. А пока Кент настойчиво и последовательно осваивался в новой для него обстановке.
Его обаяние, общительность и живой ум вскоре сослужили ему добрую службу. Все видели, сколь он энергичен и трудолюбив, и потому его предпринимательские успехи окружающими воспринимались как само собой разумеющееся.
Глава VI «ПРЕМЬЕРА» НА БЕЛЬГИЙСКОЙ «СЦЕНЕ»
Лучше на родине костями лечь, чем на чужбине быть в почете.
Из Ипатьевской летописи, 1201 год
Мудрые слова из Ипатьевской летописи – не для разведчика. Ему, нелегалу, находящемуся на чужбине, надо быть не на виду. Но хорошо бы – в почете у тех, от кого зависит надежность легализации и получение развединформации.
Кент не предполагал, что пробудет в Бельгии долго. Еще в Москве его сориентировали на то, что основная его работа будет проходить в Стокгольме, где он станет представлять филиал коммерческой фирмы из Брюсселя.
Но, общаясь с Отто, молодой разведчик все больше и больше понимал, что у резидента в отношении него складываются несколько иные планы: он явно не спешил направлять Кента в Швецию.
Кента это не очень волновало. В конце концов, начальству виднее. Куда важнее ему было по-настоящему легализоваться, «врасти» в новый «организм» полноценной клеткой.
Для этого в первое время, по мнению Кента, нужно было решить три важнейшие задачи.
Во-первых, предстояло научиться коммерческому ремеслу. Для советского человека конца 30-х годов, с его воспитанием и убеждениями, это было далеко не просто. Чтобы вчерашнему ленинградскому студенту вдруг стать «буржуем» – для этого в себе нужно было преодолеть слишком многое. Но психологический барьер – не единственная сложность. Не было экономических знаний, практического опыта. Все это компенсировалось неуемной энергией, целеустремленностью разведчика и его удивительной коммуникабельностью.
Кроме того, Кент реально оценивал свои знания французского и немецкого языков. Для «уругвайца» уровень подготовки был хорошим, но разведчика он явно не устраивал. Следовало поскорей усвоить многие столь необходимые в быту идиоматические выражения, общепринятые в различных слоях бельгийского общества. Срочно нужно было пополнить запас коммерческих терминов.
