в туман.
Наконец из тумана появилось четыре силуэта.
— Реньяры! — узнал Робер своих заклятых врагов.
— Что они везут, отец? — зашептал Филипп, глядя на приближающиеся силуэты всадников.
Он уже различал рукояти пистолетов, сбрую, лошадей, эфесы шпаг. Филипп даже видел лица Реньяров.»Какие они все угрюмые и страшные» — подумал мальчик.И тут его внимание вновь привлек пронзительный детский плач.
Филипп вгляделся и увидел, что на руках один из всадников держит темноволосую девочку, закутанную в плащ.
Та вырывалась из рук и громко кричала:
— Пусти, пусти меня, ты плохой! Пусти! Жак остановил своего коня буквально в десяти шагах от спрятавшихся в густой траве Робера и Филиппа Абинье. Он поставил на землю девочку и зло бросил.
— А теперь беги, если ты так хочешь! Девочка осталась стоять на месте, но расплакалась еще сильнее.
Старый Реньяр остановил коня и спешился.
— Констанция, иди ко мне, — позвал он ребенка. Но девочка села прямо на землю и принялась безутешно рыдать. Ребенок плакал так, как может рыдать взрослая женщина, потерявшая самого дорогого человека.
— Ты зачем ее обидел? — сказал старый Гильом, обращаясь к Жаку.
— Посмотри отец, — задрав рукав, Жак показал ему следы укусов, — этот ребенок злой как дьявол, она чуть не отгрызла мне руку!
— Мужчина не должен ничего бояться. Гильом хотел взять девочку в руки, но та резко вскочила и бросилась бежать.
— Стой! — зло взревел Гильом Реньяр. — Я кому сказал, стой! Я тебя накажу, если не будешь слушаться!
Что-то странное случилось с Филиппом. Он и сам не мог сказать, что именно, просто его сердце сжалось, а на глаза навернулись слезы, готовые вот-вот брызнуть. Ему захотелось заступиться за маленькую девочку.
Плащ Жака упал с ее плеч и она бежала по колючей стерне в нарядном платье такая несдешняя и похожая на сказочное видение! В ее ручонках была большая пестрая кукла!
И сам не соображая, что делает, Филипп вскочил из укрытия и бросился к девочке.
— Не обижайте ее! Пустите! Не трогайте! Оставьте! Констанция замерла и обернувшись, немного испуганно посмотрела на незнакомого ей мальчика.
— Не трогайте ее! — вновь закричал Филипп, обращаясь ко всем Реньярам сразу.
— Кто это? — процедил сквозь зубы Виктор.
— А, это младший Абинье, — наконец узнав мальчика, бросил Клод Реньяр и звонко щелкнув кнутом, тронул свою лошадь, направляя ее прямо на Филиппа.
Робер Абинье выскочил из-за кустов и, закрыв грудью своего сына, схватил лошадь под уздцы.
— Что ты делаешь на моей земле, мерзавец? — заревел Гильом Реньяр, и его глаза налились кровью, а руки сами схватились за шпагу.
— Оставьте моего сына в покое! Не трогайте ребенка! — крикнул Робер Абинье и, обернувшись, приказал своему сыну:
— Беги! Беги отсюда!
Мальчик, ничего не понимая, несколько мгновений переминался с ноги на ногу.
Гильом Реньяр выхватил из-за пояса пистолет и направил в грудь Роберу Абинье.
— Отпусти лошадь моего сына, мерзавец!
Робер бросил поводья и с нескрываемой ненавистью посмотрел в глаза старому Реньяру. И тот не задумываясь нажал на курок.
Вспыхнуло пламя, раздался глухой выстрел, тут же потонувший в тумане.
Робер Абинье покачнулся и, хватаясь руками за грудь, рухнул лицом в колючую стерню, успев прокричать:
— Беги! Беги, Филипп!
Мальчик на бегу обернулся и последнее, что он увидел — это глаза маленькой девочки и блеск медальона у нее на груди.
— Догоните и прикончите мальчишку! — послышался злой крик Гильома Реньяра.
И еще один выстрел глухо прозвучал вслед Филиппу. Пуля, просвистев у самой головы, исчезла в тумане, будто бы воткнулась в него, и Филиппу даже показалось, что он видит след ее. Сзади послышался топот копыт.Мальчик оказался у края оврага. Топот приближался. Он уже видел силуэт и, понимая, что сейчас его настигнут, зажмурив глаза, бросился вниз.
Какое-то мгновение он летел, потом ударился о землю и покатился. За ним посыпались камни.
Наконец, зацепившись за кусты, Филипп смог приподнять голову и посмотреть вверх. Шагах в пятнадцати над ним, у самой кромки обрыва маячили два силуэта всадников.
— Кажется, я его вижу, — послышался голос Виктора.
— Что ж, тогда стреляй, — ответил ему старый Реньяр.
Щелкнул курок и раздался грохот выстрела. Пуля вонзилась в землю буквально рядом.
Филипп разжал руки и покатился вниз.
— Кажется, я попал, — сказал Виктор.
— Да черт с ним! — сказал Гильом Реньяр. — Если и не попал, то мы его, в конце концов, прикончим. Мы уничтожим всех Абинье, мы уничтожим всех, кто живет
На нашей земле.
Вновь послышался плач ребенка и топот лошадей. Сердце Филиппа бешено колотилось, из глаз текли слезы.
— Отец, отец, — шептал Филипп, — прости, прости меня, ведь это я виноват в твоей смерти. Я ослушался, нарушив твой приказ. Прости меня, если можешь! Я отомщу за тебя!
Филипп долго выбирался из оврага, цепляясь за корни и вновь скатываясь вниз. Он в кровь сбил лицо и ободрал ладони. Но в конце концов он выбрался.
Лошади паслись в ложбине, как будто ничего страшного и не произошло. Они щипали траву, стригли ушами, терлись одна о другую.
Кобыла Филиппа сразу же потянулась к нему влажными губами и принялась шершавым языком слизывать слезы с его щек. Мальчик плакал не переставая.
Филипп вскочил в седло и, ведя под уздцы лошадь отца, помчался к дому, чтобы принести матери и сестре страшную весть.
Подъезжая к дому, Филипп сам еще не верил в то, что произошло, но жестокая трагедия, разыгравшаяся в тумане, была правдой.
На похоронах отца Филипп Абинье не проронил ни единой слезы. И теперь на сельском кладбище высилась еще одна плита, на которой было высечено имя отца. Рядом высилось еще две плиты, под которыми покоились братья Робера.
ГЛАВА 5
Прошло десять лет.Это были тяжелые годы, ведь Филипп Абинье остался
Единственным мужчиной в семье, и все трудности легли на его слабые плечи.
Сперва какое-то время после смерти Робера, матери помогал ее брат Марсель Блаише. Но вот уже четыре года как он находился не в ладах с законом и вынужден был скрываться. Никто не знал, где он, и в доме Абинье не вспоминали о Марселе, ведь время от времени в дом наведывались солдаты и расспрашивали, не известно ли чего о местонахождении Марселя.
По лицу королевского прокурора было видно, что он не верит вдове Робера Абинье, когда та говорила, что вот уже несколько лет не видела своего брата. Но делать было нечего, и солдаты покидали дом Абинье.
И Филипп, как мог, помогал матери. Он сам вел расходные книги, но деньгами распоряжалась мать. Сестра Лилиан взяла
