Андрей. Ну, это уж ты хватанула! Это нам ещё придётся и тётину квартиру продать. Причём вместе с тётей.
Елена Владимировна. Ничего не хватанула. Я сама влюбилась бы в тебя, если б не знала тебя двадцать лет. Кроме того, я ещё главного не сказала.
Андрей. Только не при Оксане.
Елена Владимировна. Нет, я не о том.
Андрей. А о чём?
Елена Владимировна. Ты талантлив!
Андрей. Тьфу ты! Напугала.
Елена Владимировна. Да, да. Талантлив! А талант я в мужчинах ценю дороже всего. Тысяч в десять. Итого получается – сорок пять тысяч!
Оксана. Но у меня нет таких денег. Я не могу тётину квартиру продать.
Андрей. Подожди, Оксана. Не мешай, когда муж с женой разговаривают. (Елене Владимировне.) Ты всё сказала?
Елена Владимировна. Пока да.
Андрей. И тебе не стыдно?
Елена Владимировна. За что?
Андрей. За то, что ты такая хапуга.
Оксана. Андрюшенька, не ругайся, прошу тебя, разговаривай со своей женой ласково.
Андрей. Хорошо. Буду говорить ласково. Алёнушка! Радость моя ненаглядная. Хапуга моя ненасытная. Уж кто-кто, а ты знаешь, что я не талантлив. Да, да! И не смотри на меня так. Я не талантлив! А значит, уже десять тысяч долой! Правильно?
Елена Владимировна. Как это – не талантлив? Тебя за год третий раз на повышение выдвигают.
Андрей. Поэтому и выдвигают, что бездарен! Где ты видела, чтобы талантливых людей по три раза в год на повышение выдвигали? Нет, Алёночка, талантливых людей только после смерти признают. И потом, где ты видела, чтобы у талантливых людей всё схвачено было или чтобы талантливые люди пользовались в компании четырьмя тостами и тремя анекдотами? А? То-то! Даже возразить нечего! Единственный мой талант как руководителя – это умение не лезть в работу своего отдела и не мешать работать своим талантливым сотрудникам. За это меня и передвигают на места тех, кто всё ещё мешает и не понял, что такое перестройка.
Оксана. Андрюша, это что, всё правда?
Андрей. Конечно, правда. Я не дам ей на меня наговаривать. Что это такое? За деньги готова как угодно меня обзывать. Талантливым! Организованным! С доброй, искренней улыбкой! Да я эту улыбку столько лет репетировал! У зеркала. Знаешь, сколько людей в моей жизни на эту улыбку уже поймались?
Оксана. Как?! И это тоже – правда?
Елена Владимировна. Андрюша, по-моему, ты сейчас перебарщиваешь. Я бы на твоём месте помолчала. А то мне скоро самой за тебя доплачивать придётся.
Андрей. Не перебивай!
Елена Владимировна. А я и не перебиваю.
Андрей. Одним тем, что ты, перебивая меня, говоришь, что не перебиваешь, ты уже меня перебиваешь!
Елена Владимировна. Ты сам-то понял, что сказал?
Андрей. Вот так, Оксана, я прожил с ней первую и лучшую половину своей жизни.
Елена Владимировна. Вот так, Оксана, тебе предстоит прожить с ним первую, лучшую половину твоей жизни.
Андрей. Правильно, со мной трудно жить! Потому что у меня склочный характер. У меня страшный характер! Значит, ещё пять тысяч долой!
Оксана. Андрюша, как тебе не стыдно про себя такое говорить? Неужели ты хочешь… Чтобы я заплатила за тебя, как за потрёпанный «запорожец»?
Елена Владимировна. Да, Андрюша, она же тебя не в уцененных товарах берёт. Ты посмотри на себя, ты же почти как новенький!
Андрей (почти кричит). Да, я не «запорожец»! Но я не новенький! Я потрёпанный! Я потрёпан семейной жизнью с тобой! У меня уже не та память! Не тот румянец, не те зубы.
Елена Владимировна. Зубы у тебя хорошие. Новые. Золотые! Золото из дома утекает. Почти тысяча.
Оксана. У меня больше нет сил это слушать. Я уже всю воду выпила. Андрюша, можно я схожу ещё наберу?
Андрей. Погоди. Сейчас закончу, тогда пойдёшь. А пока слушай, за что ты хочешь двадцать тысяч отдать. Я суеверный. А это страшно – жить с человеком, который всё время стучит по деревянному и плюёт через левое плечо, независимо от того, кто идёт слева от него. Кроме того, я – нервный, у меня давление, постоянные сердцебиения, одышка после каждого догоняния автобуса. О! Видишь, я даже по-русски говорю неграмотно. Разве можно так сказать – «догоняния»? Нет! Значит, ещё тысяча минус! Я кричу во сне. Вот так… А-а-а… Лексей Степанович! Надо тебе, чтобы на тебя каждую ночь кричали за такие деньги? Наконец, у меня радикулит и спереди и сзади!!! Я лысею! У меня от всех рубашек отрываются пуговицы! Одним словом, все признаки приближающейся старости у мужчин!
Елена Владимировна. Ну, о старости кому-кому, а тебе ещё говорить рано.
Андрей. Что ты имеешь в виду?
Елена Владимировна. Как что? Тебя как мужчину.
Оксана (роняя графин). Как это – как мужчину? Елена Владимировна. Как обычно.
Оксана. Ой, что-то мне нехорошо.
Андрей. Как тебе не стыдно! Посмотри, как Оксана от твоих слов побледнела.
Елена Владимировна. С чего мне должно быть стыдно? Я твоя жена!
Оксана. Так, значит, ты меня обманывал… ты с ней это. А говорил, что даже не разговариваете.
Елена Владимировна. Для этого и не обязательно разговаривать, Оксаночка. Со временем ты это поймёшь.
Оксана. Тётя права. Какая же я дура! (Падает в обморок.)
Андрей. Оксана! Оксана! Что с ней?
Елена Владимировна. Не видишь, что ли? Она в обмороке. (Идёт за нашатырным спиртом.)
Андрей. Как в обмороке? Из-за чего?
Елена Владимировна.
Из-за того, что ты ей изменял.
Андрей. С кем?!
Елена Владимировна. Со мной.
Андрей. Ничего себе, молодёжь наглая пошла!
Елена Владимировна. На! Дай ей нашатырного спирта.
Андрей. Давай. (Раздумывает.)
Елена Владимировна. Ну давай же скорее, что ты раздумываешь?
Андрей. Погоди. Сейчас дам. Только давай сначала договоримся. Послушай меня внимательно. После того, что сегодня произошло, нам с тобой всё равно вместе не жить. Это понятно. Давай расстанемся по-хорошему. Друзьями. Тем более у нас сегодня такой день. И потом, ты же современный человек. Когда она очнётся, сделай доброе дело. Не надо обижать девушку. Скажи ей, что ты соврала и что мы с тобой ни-ни.
Ну, что ты на меня так смотришь? Ну хорошо, хочешь, я тебе за это дам ещё тысячу?
Елена Владимировна. Ты же знаешь, Андрюша, как я не люблю врать. Тем более я не хочу врать Оксане. Мне потом будет очень стыдно. Я себя знаю. Поэтому я не буду этого делать меньше чем за две тысячи.
Андрей. Ну ты и хапуга! Двадцать лет с тобой прожил, а не знал, что ты такая хапуга!
Елена Владимировна. Будешь ругаться – взвинчу цену.
Андрей. Хорошо же ты наше двадцатилетие встречаешь! Да ты знаешь, кто ты после этого? Не хочется над телом говорить. Довела девушку!
Елена Владимировна. Это я её довела?! Я вообще дома сидела, никого не трогала, пыль вытирала… Это ты её довёл! Ты почему ей мою брошку подарил? Подлец! Да ещё говорил, что не изменяешь ей со мной, в то время как сам лез ко мне каждую неделю по два раза!
Оксана (поднимает голову). Как?! Ещё и каждую неделю по два раза?! О боже! Теперь мне, кажется, действительно плохо. (Снова падает в обморок.)
Андрей. Оксана! Оксана! Ты что? Это она всё врёт! Это она обо мне про воспоминания двухгодичной давности говорит. Мол, я ещё ничего. Бесстыдница! Надо же такое наврать!
Елена Владимировна. Не кричи так громко. На этот раз она действительно в обмороке.
Андрей. Ты думаешь?
Елена Владимировна. Я же предупреждала, больше тебя так никто любить не будет!
Андрей. И ты считаешь, что она сейчас нас не слышит?
Елена Владимировна. Уверена.
Андрей. Тогда чего я кричу? Надо же что-то делать! (Делает ей искусственное дыхание.)
Елена Владимировна. Ты что делаешь? Постыдился бы вести себя так при живой жене.
Андрей. Это искусственное дыхание.
Елена Владимировна. Во-первых, искусственное дыхание, Андрюша, делают утопленникам. А во-вторых, если она очнётся и увидит тебя в такой позе, она снова сознание потеряет. Ей сейчас нашатырный спирт нужен, а не ты.
Андрей (суёт Оксане под нос нашатырный спирт). Оксана! Оксаночка! Очнись! Это мы – твои родные и близкие… Лена и Андрюша… Роднее у тебя никого нет. Только тётя, чтобы ей пусто было.
Оксана (медленно поднимает голову). Ой, где я? Надо же, как неудобно получилось.
Андрей. Ну что ты, Оксаночка, ну что ты, девочка? Не надо так переживать из-за пустяков. Ну, может, и было у нас с женой что-то. Но это же так – по инерции. Нельзя же сразу было всё прекратить. Это тебе не курить бросать. Сразу! Не надо расстраиваться по пустякам.
