и распахнулась. Но из подъезда вышла не Лариса Витальевна, а женщина лет двадцати пяти-тридцати, рослая и вообще крупная. Она толкала перед собой детскую коляску и придерживала локтем подъездную дверь. На крыльце был пандус, по которому коляску было удобно скатить, но эта особа к нему не свернула. Она пожелала просто поднять коляску и с ней на руках спуститься по короткой, в пять ступеней лестнице. Комплекция позволяла ей это сделать без особого напряжения.
Лариса Витальевна вышла вслед за молодой женщиной и сразу заявила бомжам:
– Помогите женщине! Мужчины еще называются.
Один бомж услужливо подскочил к молодой женщине, неумело выхватил коляску из ее рук, поставил на асфальт перед крыльцом и ногой отжал тормоз.
Лариса Витальевна стала спускаться с крыльца, но смотрела не на бомжей, а в сторону парковки. Обычно она носила очки, но в этот раз была без них, поэтому могла не видеть Виктора Васильевича.
В этот момент он услышал, как открылась дверца микроавтобуса. Значит, там был еще кто-то, кроме водителя. Но рассмотреть количество противников не позволяла черная тонировка стекол салона. Одновременно с тем, как бомжи шагнули к пожилой женщине, Россомахов положил руку на рукоятку пистолета.
Тому из бомжей, который проявил мужскую культуру и сочувствие, подойти вплотную к Личуткиной мешала коляска. Просто отбросить ее в сторону, он не решился, боялся уронить ребенка, мать которого внушала ему уважение своей комплекцией и суровым властным лицом.
Тем временем в руке второго бомжа появилась тряпка, вероятно, смоченная хлороформом или чем-то подобным. Он уже поднял руку и даже успел наложить этот лоскут на лицо Ларисе Витальевне, когда прозвучал выстрел. Пуля попала человеку с тряпкой в голову и сразу свалила его спиной на ступени крыльца. Одновременно упала или, скорее, просто осела на асфальт и Лариса Витальевна. Хлороформ действует очень быстро.
Второй бомж бросился было к пожилой женщине, ухватил ее под локти и хотел тащить к машине. При этом он поглядывал на своего товарища, не знал, похоже, кого ему уносить.
Автобус не закрывал полностью обзор подполковнику. Он видел цель и выстрелил. Вторая пуля угодила бомжу в бок и тут же свалила его.
Третий выстрел был сделан не прицельно, на опережение, через темное стекло микроавтобуса туда, где должна была находиться боковая дверца салона. Она была открыта. Там, должно быть, стоял человек, готовый помочь занести внутрь бесчувственное тело Ларисы Витальевны. Основная сложность этого выстрела была даже не в черной тонировке стекла, а в желании не угодить пулей в молодую женщину, в Ларису Витальевну или, что было бы еще хуже, в саму коляску с ребенком.
Одновременно с третьим выстрелом из пистолета раздалась встречная автоматная очередь, выпущенная прямо сквозь стекло. Видимо, так проявил себя третий похититель.
Эта очередь заставила Виктора Васильевича прыгнуть вперед, на траву газона, сначала совершить кувырок, затем перекат. При этом он не выпустил из рук пистолет, успел послать в отъезжающий микроавтобус еще две пули. После этого Россомахов понял, что стрелять уже не просто бесполезно, но и опасно. Пули могли пробить навылет стекла или тонкий металл и внутреннюю обшивку кузова, а потом задеть кого-то из жителей дома или даже детей, с которыми те гуляли.
Виктор Васильевич опустил пистолет и увидел, что молодая женщина рядом с крыльцом отставила свою коляску в сторону, склонилась над Ларисой Витальевной, двумя пальцами сняла у нее с лица вонючую тряпку и отбросила на газон, после чего вытерла пальцы о полу своей не застегнутой куртки.
Он торопливо подошел к ней. Эта женщина жила на втором этаже. Россомахов много раз видел ее, даже доносил до квартиры тяжелую сумку с продуктами.
Глава 8
– Ее похитить хотели, – сказала молодая женщина. – Тряпка с хлороформом. Я сама военный медик, этот запах хорошо знаю. В себя она придет минут через пятнадцать-двадцать. Никак не раньше. Хлороформ за это время на пятьдесят процентов удаляется из организма вместе с дыханием. Этого для возвращения в сознание должно хватить. Но на девяносто процентов эта гадость удалится через полтора часа. Успела, бедная, уже порядком нанюхаться, хотя тряпку ей плотно приложить не успели, вы вмешались вовремя. Однако печень у нее сегодня будет сильно побаливать.
Женщина посмотрела на убитого похитителя. Хотела было к нему шагнуть, но не стала, поняла, что это уже бесполезно. Пуля вошла в ухо и застряла в голове. С такими ранениями люди не живут.
– «Скорую помощь» пострадавшей женщине вызывать не надо?
– Не надо. У нее еще некоторое время голова будет кружиться. Возможны тошнота и даже рвота. Потом и это пройдет. А фельдшеры «Скорой помощи» ее в больницу увезут, там наставят ненужных уколов, от которых вреда больше, чем пользы, а потом просто домой отправят. На такси. За ее счет.
– Тогда я ее мужу позвоню. Пусть приедет, чтобы за ней присмотреть.
Женщина-медик кивнула и сказала:
– Это лишним не будет.
Подполковник Россомахов чувствовал некоторую вину за попытку похищения Ларисы Витальевны. Ведь он сказал ей, чтобы спускалась, когда мог бы просто попросить, чтобы она дома оставалась и в подъезд не высовывалась.
Он набрал хорошо знакомый номер и проговорил:
– Василий Андреевич, сейчас была предпринята попытка похищения Ларисы Витальевны. Я вовремя подошел, как раз когда она спустилась. Ей успели наложить на лицо тряпку с хлороформом. Двоих похитителей я успел застрелить. Один из них, кажется, еще жив, но лежит с пулей в боку. Третий похититель и водитель микроавтобуса «Фольксваген» скрылись. Микроавтобус черного цвета, с тонированными стеклами. С левой стороны боковое стекло салона пробито пистолетной и автоматными пулями. В меня из автомата стреляли. Запишите номер.
– Говори.
Россомахов назвал номер микроавтобуса и добавил:
– Если есть возможность, объявите машину в розыск.
– Понял. Сейчас займусь. Как Лариса?
– Тут соседка со второго этажа, военный медик. Она за Ларисой Витальевной присматривает.
– Я могу с ней около часа посидеть, потом мне на службу надо. Только я коляску домой завезу, – сказала молодая женщина.
– Она может за ней присмотреть? – спросил Личуткин.
– Обещает пробыть с ней около часа. Потом ей на службу надо будет.
– Дай ей трубку, Виктор Васильевич.
Россомахов протянул телефон женщине, у которой заплакал ребенок, но она только покачала коляску.
Виктор Васильевич попытался вспомнить, как когда-то давным-давно он общался со своими детьми от первой жены, тогда еще малолетними. Но ничего путного в голову ему не пришло. Он только сказал ребенку традиционное «ути-ути», и тот, к немалому его удивлению, успокоился.
Сама женщина в это время слушала, что ей говорил полковник
