компании, которая купила землю, не проверив почву. Поэтому она должна платить. Наслышан, что дом престарелых, который продал вам свою собственность, почти шестьдесят лет назад провел экологическое исследование почвы перед строительством. Они никоим образом не могли знать, что просачивалось в почву с соседних бензоколонок все эти годы. И если бы вы сдержали данное общине слово и сохранили дом престарелых, проблема не подняла бы сейчас свою уродливую голову.
Братец застегнул пиджак и выразительно посмотрел на отца.
— Я же говорил тебе, это пустая трата времени — пытаться посвятить его в суть бизнеса. Можно вытащить татуированного мальчика из его куртейки, но куртейку из такого мальчика не вытащишь.
Он обернулся ко мне.
— С такой манерой обращаться с наследством деда не успеешь оглянуться, как снова станешь делать тату всякому сброду в своем салончике.
— Но не пьяному, — я подмигнул братцу, — помни, я порядочный парень, который не лепит татушки на задницы.
К счастью для меня, секретарь позвал присутствующих на совет директоров. Следующие два часа все слушали, как отец с братцем вешают нам лапшу на уши. Нужно отдать им должное: сплели такую складную историю, что я почти поверил в то, что одобрение продажи без раскрытия сопутствующих обстоятельств будет соответствовать насущным интересам общины.
Перед формальным голосованием мы сделали перерыв, и я вышел покурить. Удивительно, но дышать густым никотиновым дымом было легче, чем воздухом роскошного зала заседаний.
Возвращаясь на встречу, обнаружил в уединенном холле братца с какой-то женщиной. Я бы и не заметил, если бы он не зарылся своей физиономией в шею женщины, которая не была его женой.
Вот дерьмо.
Он вкатился в зал заседаний в последнюю минуту, сияя обычной самодовольной улыбкой, с другим членом правления. Эту женщину я уже видел. Если не ошибаюсь, она была наследницей покойного мужа и говорила с британским акцентом. Вроде как ее звали Марибель. Они заняли места по диагонали друг от друга, и заседание возобновилось. Не очень хорошо рассмотрев женщину в холле, я надеялся, что это была не она. Не хватало еще, чтобы братец дрючил члена совета директоров.
— Хорошо, давайте покончим с этим, — сказал отец. — Это публичное голосование. Секретарь занесет каждый голос в ноутбук, так что все, что от вас требуется, это сказать «да» или «нет» по поводу продажи. Когда голосование закончится, секретарь подсчитает результаты.
Секретарь начал по очереди называть имена, народ стал голосовать.
— Нет.
— Нет.
— Нет.
— Нет.
После того как четвертый член проголосовал против, я посмотрел на брата, который не проявлял и тени беспокойства. Когда настал мой черед, отец бросил на меня взгляд, полный отвращения.
Члены правления голосовали против, пока дело не дошло до единственного оставшегося, кроме отца и брата, — той самой женщины, которая вошла в зал с моим дражайшим братцем. Прежде чем проголосовать, она взглянула на него.
Твою мать… Глаза этой бабы были прикрыты, а при ближайшем рассмотрении стали видны припухшие губы, подтвердившие, что в холле была именно она.
— Марибель Стюарт? Ваш голос?
— За.
Черт!
Для одобрения сделки им требовался всего один голос.
Я сидел на месте, пока в помещении не остались только отец с братом. Физиономия братца была такой самодовольной, что отчаянно захотелось перекроить ее.
— Не представляю, как ты спишь ночью, — сказал я.
— В кровати за десять тысяч баксов, достойной короля, — ухмыльнулся Эллиот.
Я встал.
— Лучше спать на полу, зато с чистой совестью.
Он поправил галстук и откровенно усмехнулся.
— Что ж, пол — самое подходящее для тебя место.
* * *
Изрядно вздрюченный после встречи со своей так называемой семьей, я написал Джии, чтобы узнать, где она.
Раш: Где ты?
Она ответила через несколько секунд.
Джиа: В закусочной «Элен» на Бродвее. Обедаем. Здесь лучшие французские тосты.
Раш: Уже еду.
Поскольку я оставил машину в гараже на весь день, пришлось взять такси. Встреча с отцом и Эллиотом все еще крутилась в голове, так что нужно было успокоиться и выбросить из нее это дерьмо.
Мне необходимо увидеться с Джией.
Благодаря ей я всегда чувствовал себя лучше. Сдерживая желание закурить, я опустил стекло в кабине и подставил лицо холодному ветру.
Вспомнил, как Джиа вынудила сказать ей мое настоящее имя. Эта ведьмочка знала мои слабые стороны. Ей было прекрасно известно, что моя ревность не знает границ и она как никто умела воспользоваться ею. Опасный талант, надо сказать.
Но, черт возьми, это сработало.
Я не мог удержаться от смеха.
Она сделала меня.
Отлично сработано, Джиа. Отлично сработано.
Таксист посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
— Вспомнили что-то забавное? — спросил он с заметным ямайским акцентом.
Я рассмеялся.
— Да нет. Просто подумал о женщине, которая немного сводит меня с ума.
Он понимающе кивнул.
— Да уж, чувак. Разве не все они такие?
Тут он меня высадил, и я оказался в закусочной, стилизованной под ретро, с красными виниловыми кабинами и неоновыми огнями. Одна из официанток в юбке в стиле пятидесятых стояла на крыше одной из кабинок и пела. Похоже, она подражала какой-то бродвейской актрисе.
Меня нисколько не удивило, что Джиа выбрала именно это место. Такое же эксцентричное, как она. Но что меня удивило, так это то, что напротив сидел человек в форме офицера нью-йоркской полиции. Только я решил, что эта девчонка натворила каких-то глупостей и попала в передрягу, как увидел, что она улыбается от уха до уха.
Коп? Какого черта?
Адреналин ударил в голову, кулаки сжались сами собой, и только подойдя поближе, я понял по сходству, кто это был. Она же говорила, что хочет встретиться с отцом.
Вот дерьмо.
Ее отец.
Я почувствовал себя полным идиотом. Из-за того, что случилось в Вандерхаусе, совсем забыл, что она
