Так вот почему так неудобно лежит в руке рукоять. Я, оказывается, держал оружие острием вверх.
Вш-ших — добил обезоруженного противника Петр Александрович.
К нам подтянулись еще несколько гвардейцев и оттеснили на обочину подступивших вплотную врагов.
Освободившийся Алексашка запрыгнул в сани и выбросил оттуда свернувшегося калачиком, стонущего евнуха.
— На санях не проехать! — проорал Федор. — Только верхом.
Дорога действительно была завалена трупами как людей, так и лошадей, между которыми гвардейцы продолжали отбиваться от нападающих.
— Верхом тоже не уйти, — оценив обстановку, проговорил князь. — Надо прорываться лесом. Кто уцелеет, пусть возвращается в Оскол. Федор, оповести оставшихся, чтобы уходили немедля. Ибо как только эти зарядят ружья, так постреляют всех, кого еще не посекли.
Федор кивнул и ринулся куда-то в гущу схватки.
— Держись подле, Дмитрий Станиславович, — как-то даже задорно подмигнул мне Светлейший и, подняв вверх клинок, направился к обочине.
— Петр Лександрыч, а как же это… — не договорив, Алексашка кинулся к карете, попутно помог одному из гвардейцев одолеть противника, нырнул внутрь и сразу появился обратно с небольшим бочонком подмышкой.
В окружении солдат мы стали понемногу углубляться в лес. Находясь за спинами дерущихся, я чувствовал себя каким-то обделенным. Даже князю время от времени приходилось вступать в схватки. А я, куда бы не ткнулся, всюду видел перед собой спины в синих шинелях, или, как их здесь называли, кафтанах. Споткнувшись о чей-то труп, упал на четвереньки, чуть не ткнув саблей в спину Меньшикова. Машинально схватил за ствол подвернувшееся под руку, валяющееся на снегу ружье. Пожалуй, с эдакой дубинкой мне сподручнее будет. А то с саблей я как-то не очень. Правда, бросать ее тоже жалко. Ну да подниму другую, если понадобится. Их тут вон сколько валяется — рядом с каждым трупом или раненым.
Взявшись за ствол двумя руками, поднял ружье прикладом вверх и встал в позу бейсболиста из американских фильмов, приготовившегося отразить мяч. Однако как назло никто на меня нападать не собирался.
Лесные поединки
Меж тем схватка уже углубилась в подлесок и разделилась на отдельные поединки, ибо густые кусты не позволяли держаться кучно.
— Дмитрий! — завопил Алексашка и кинулся мне за спину, принимая на свой клинок занесенную надо мной саблю. Шустрый вражина пнул моего спасителя в живот и тот упал, взмахнув руками и выронив бочонок. Что ж там такого в этом бочонке? Коньяк либо?
Я с оттяжкой ударил импровизированной дубинкой по нападавшему. Но тот успел присесть, пропуская приклад над головой, и попытался дотянуться до меня саблей снизу. Шустрый гад. Пришлось перехватиться за ствол обратным хватом и начать крутить перед собой восьмерку. М-да, все-таки ружье — это не бейсбольная бита. Чтобы эффектно раскрутить такую «лопасть» необходимо силенок поболее, чем у меня. Но, тем не менее, действие на врага произвело впечатление. Он пару раз нерешительно сунул саблю в мою сторону, однако та всякий раз отлетала, отбитая прикладом. Воодушевленный таким моментом, я сделал шаг вперед, стараясь усилить скорость вращения, но зацепился ружьем за толстую ветку, в ответ осыпавшую меня снегом. Тут бы мне и конец, не споткнись о низкий куст, отступивший под моим напором противник. Упав на спину, он тут же перевернулся на четвереньки и начал было подниматься. Поняв, что пришло время использовать ружье по назначению, врезал со всей силы прикладом ему по загривку. Клиент готов.
Так, а что творится вокруг? А вокруг меж кустов видны лишь серые кафтаны. Шум схватки углубился гораздо дальше в лес. Это что ж, я один остался, что ли? Где Алексашка с князем?
Забрав саблю поверженного, ибо в этих зарослях ружьем особо не помашешь, начал спешно продираться вглубь, на звуки звенящих друг о друга клинков и яростные крики. Пробирался так, чтобы держаться дальше от мелькающих за кустами людей в сером. Среди густых зарослей молодой поросли все чаще натыкался на стволы крупных деревьев. Вот за тем деревом с раздвоенным стволом мелькнули дерущиеся фигуры. Поспешил туда в надежде присоединиться к своим и выскочил прямо за спину серому. Перед ним стоял один из братьев Соболевых. Я встретился с боярином взглядом. Он смотрел на меня будто бы с каким-то непониманием, словно спрашивая, мол, как же это так могло случиться? Из его открытого рта вырывались кровавые пузыри, руки были безвольно опущены, ноги медленно подгибались. Серый с хриплым гыканьем вскинул руку с саблей, намереваясь добить боярина. Я снова отбросил саблю и врезал врага по голове используемым как дубина ружьем. Острие его клинка все же успело врезаться в шею Соболева до того, как приклад обрушился на вражескую голову. Приклад, вероятно, выработав свой ресурс, разлетелся, оставив в моих руках только ствол. Трубка довольно увесистая, жаль короткая — против сабли не помашешь. Пришлось отбросить и в очередной раз поднять саблю.
Я осмотрел небольшую заваленную трупами поляну. Пятерых врагов отправили на тот свет братья-бояре, прежде чем погибли сами. Еще этой ночью они так мирно храпели в одной со мной комнате. Так я и не научился различать кто Михаил, а кто Никита.
— Где князь? — оторвал меня от созерцания побоища окрик Федора, ворвавшегося на поляну во главе дюжины гвардейцев.
— Я уже задавал себе этот вопрос, — ответил я боярину, радуясь тому, что встретился с ним. В одиночку пробираться неизвестно куда по лесу, кишащему маньяками-убийцами в серых шинелях, мне не улыбалось. — Вероятно, углубились дальше в лес.
Федор к чему-то прислушался и кинулся сквозь высокие кусты. Солдаты ринулись за ним. Я поспешил следом.
Чем дальше от дороги, тем непролазнее были заросли и глубже снег. Но вот снова вытоптанная поляна с ярко-красными пятнами на снегу. Воин в синем кафтане сидел, опершись спиной на ствол дерева, и смотрел остекленевшими глазами на распростершегося подле него противника в сером одеянии.
Далее от поляны следы разделились, расходясь веером. Во всех направлениях, куда вели протоптанные в снегу тропинки, слышался звон стали и крики. Меж деревьев мелькали фигуры.
Показалось, что послышался голос Меньшикова, и я направился в ту сторону. Федор же ринулся по другой тропинке, вероятно, узрел Светлейшего. С ним же отправились все гвардейцы. Следуя на голос Алексашки, я и не заметил, как снова остался один.
Меньшиков рубился сразу с двумя врагами, и, если бы не кусты и стволы деревьев, за которыми он ловко маневрировал, противники наверняка уже одолели бы его. Впрочем, судя по его виду, он и так держался из последних сил.
На глаза попался валяющийся в снегу тот самый бочонок, который княжеский денщик вытащил из кареты.
