молча направился к берегу. За лосем он, конечно, вряд ли побежит, а жаль.
С юго-западного берега густые кусты нависали над самым льдом. Мы решили выйти на берег под ними. Меньшиков заявил, что так с противоположного берега не будет заметно следов. Я предположил, что князь с товарищами мог выйти на берег таким же макаром.
— Нет, — снова возразил спутник. — Не было ранее такого удобного места. Везде вдоль берега снег лежит.
Действительно, лес на противоположном берегу кончился метров на полсотни раньше, и, вероятно, ветер с открытого поля выдул снег из-под прибрежных кустов, оголив лед.
— Но тогда они могли выйти здесь же.
— Увидим, — немногословный Алексашка, пригнувшись, поднырнул под нависающие ветви.
Из-под сотрясающихся кустов донесся стук сабли о дерево. Мне пришлось ползти за товарищем по прорубленному им проходу. Наконец мы оказались на небольшом свободном пространстве, настолько плотно прикрытом сомкнувшимися с двух сторон ветвями, что слой снега на земле был совсем незначительный, вероятно, нанесенный ветром по земле. В этом естественном убежище и решили обосноваться на отдых.
Меньшиков прополз дальше, чтобы осмотреться. Я отгреб к краям снег, освобождая прошлогоднюю листву, и застелил убежище срубленными ветками. Оценив получившееся ложе, подрубил еще веток. Жаль, что рядом нет хвойных деревьев. С сосновыми ветками получилась бы более мягкая «перина». Лег, чтобы опробовать постель и понял, что подняться уже нет сил. Глаза непроизвольно закрылись, и я провалился в глубокую дрему.
Проснулся оттого, что жутко замерз. Судя по сгустившемуся в убежище полумраку, снаружи явно вечерело.
Где же Алексашка? Рядом увидел более плотный, нежели подо мной ворох веток. Значит, не понравилась приготовленная мною подстилка, и он подрубил еще. Но чего ж ему не спится? Может, по нужде выполз? Или с голодухи и вправду с саблей на лося пошел охотиться?
Мысленно посетовав на товарища, что тот не догадался развести хотя бы маленький костерок, я задумался над тем, каким образом это сделать? Ни спичек, ни зажигалки у меня нет. А как вообще в этом мире огонь добывают. Помню из истории, что было какое-то огниво, но что это такое, у меня не имелось ни малейшего представления.
От раздумий отвлек шорох веток, и со стороны реки внутрь вполз Меньшиков.
— Где тебя носит? Чего не отдыхаешь? Костерок есть чем запалить? — осыпал я его вопросами.
— Там дым, — ткнул он в сторону реки.
— Какой дым? Лес, что ли, горит?
— Нет. Дымком с той стороны несет, — пояснил парень. — Кто-то на ночлег остановился. Наверняка Петр Лександрыч.
Слова Алексашки породили во мне надежду на теплую ночевку и хоть какой-нибудь ужин. Я, конечно, понимал, что если у костра такие же беглецы, как и мы, то вряд ли у них с собой могут оказаться съестные припасы. Однако, как говорится, надежда умирает последней.
Пополз вслед за товарищем, но, вспомнив, что забыл саблю, вернулся и с трудом нашел ее в темноте среди срубленных веток. Когда снова подполз к Меньшикову, тот внимательно рассматривал противоположный берег, оставаясь под прикрытием кустов.
Хотя уже и изрядно стемнело, все же на открытом льду мы будем отчетливо видны. К тому же, по мере того, как темнело, на чистом небе все ярче разгорались звезды. Да и луна, хоть ее отсюда и не видно, наверняка притаилась где-то за деревьями и выглянет в самый неподходящий момент.
Я втянул носом воздух, пытаясь уловить запах дыма.
— Что-то я не чую дыма. Может, тебе показалось, дружище Александр?
— То сейчас ветерок от нас подул, потому и не чуешь, — объяснил тот, продолжая всматриваться в лес. — Я пойду. А ты, Дмитрий, обожди пока. Неча вдвоем наугад соваться. Как помашу, тогда двигай следом.
Не дожидаясь моего согласия, Алексашка, пригнувшись, вышел из-под ветвей и, опираясь на срубленную по моему примеру палку, быстро пошел к тому берегу.
Глядя на него, я понял, что забыл свою палку в убежище, но решил не лезть за ней. Реку и так перейду. А там, ежели надобно будет, срублю новую. Кстати да, надо подобрать подходящую лещину и вырубить себе шест. Благодаря дядькиным занятиям, я с шестом управлюсь гораздо лучше, нежели с саблей. Вот интересно, а почему он никогда не учил меня владению каким-нибудь самурайским мечом?
Часть 2
Форс-мажор в ночном лесу
Добравшись до противоположного берега, Меньшиков растворился в темных зарослях. Через минуту снова вышел на лед и замахал мне рукой.
— Следов не нашел, но дымком попахивает ощутимее, — сообщил он, когда я добрался до него. — И вроде как голос слышал.
— В какой стороне?
Алексашка указал вдоль опушки.
Я снова попробовал воздух носом, и опять никаких результатов.
Начали осторожно пробираться в определенном княжеским денщиком направлении. Это оказалось нелегким делом. Ломиться словно лоси через кустарник по понятным соображениям было нельзя — мало ли кто греется у того костерка, к которому мы стремимся. По этой же причине нельзя выйти на открытое пространство. приходилось петлять в зарослях, выбирая проходимые промежутки меж кустов и стволов. Если бы не близкая опушка, то лично я от таких частых поворотов давно потерял бы направление. Опять же, на открытых местах и снега было чуть ли не по колено.
Я было пожалел, что поперся на ночь глядя за неугомонным спутником, но тут почуял запах костра. Да не просто запах дыма, а еще и явный аромат готовившегося на огне мяса. Воображение нарисовало румяные кусочки сочной свинины, чередующиеся на шампуре с маленькими помидорчиками, сморщенными от исходящего от углей жара. Рот наполнился слюной. Однако разум заставил настороженно остановиться.
— Сань, — окликнул я двигающегося впереди парня. — Александр, погоди.
— Чего?
— Это не может быть Петр Александрыч. То кто-то другой.
— С чего ты так решил-то? — нетерпеливо вопросил Алексашка. Ему явно не терпелось скорее двинуться дальше.
— Ну, вот скажи, мог ли кто-то во время нападения догадаться прихватить с собой еды на всякий случай? Типа, вдруг придется по лесу улепетывать да заночевать. Могло такое быть?
Меньшиков некоторое время смотрел на меня, затем повернул голову в сторону доносящегося аромата, и его ноздри расширились, втягивая воздух.
— Все одно надо проверить, — упрямо заявил он.
— Надо, — пришлось мне согласиться, грея надежду разжиться хоть какой-то едой. — Но осторожно.
Далее двинулись еще более аккуратно обходя заросли. Хоть и стемнело уже изрядно, но на фоне белого снега должно было быть отлично видно все движущееся. А вот если бы кто неподвижно стоял в карауле, то мы вряд ли смогли бы отличить темный человеческий силуэт от ствола дерева
