Но мы приедем домой, я…
Притормаживаю еë перед тем, как посадить в машину.
— Я обещаю, что дома всë время, что смогу вырвать из бизнеса будет принадлежать тебе и семье.
— Тиша болеет, неужели нельзя отложить на неделю? — вздыхает Злата. — Мы бы приехали чуть позже.
Сжимаю крепче её кисть. Целую в ладонь. Прижимаю к своему лицу.
— Пойми меня, пожалуйста. Я не могу уехать один. Я работать не смогу! Всего три часа перелета. Зачем тебе эта неделя здесь, м?
Обнимаю. Она по талии обнимает меня в ответ ложась на плечо лицом. Вахтанг опускает стекло.
— Дэм, самолёт…
Да. Нужно спешить. У нас тьма ненужных дел, на которых настаивает Злата.
Открываю ей заднюю дверь. Сажусь рядом.
— Добрый день, Алиса, — оборачивается Вахтанг.
Меня дергает.
— О… Простите. Злата, конечно.
— Здравствуйте, Вахтанг, — строго.
— Простите за обман, — опускает он взгляд.
— Чего уж… — сжимает Злата мою руку. — Спасибо за конфеты.
Аккуратно разворачиваю еë лицом к себе.
— Ты со мной переписывалась. Ваха, самолёт… — отрезвляю его я.
Он ведёт тачку, периодически бросая взгляд на нас в зеркало заднего вида. На Злату. Меня же он уже имел возможность как следует рассмотреть за этот год, верно?
— Ваха, на дорогу смотри.
Стараюсь, не психовать. Но получается плохо. Злата упряма, и самовольничает, словно пытается отстоять свои границы. Я же, наоборот, пытаюсь снести их к чертям. И почувствовать её полноценно своей.
Сопротивляется зачем-то.
А меня коротит, что это может быть связано с тем, что здесь у неё мужчина. И она не чувствует себя моей, не может перестроиться или ещё что. Потому так закрыта и держит дистанцию.
Она вообще особенная в этом плане. Есть в ней какой-то неприступный аристократизм и, одновременно, какая-то провинциальная простота и самость. Нечувствительность к привычным стимулам, которые даешь женщинам, и они хавают. «Купить» ничем не получается. Такую в ноги хрен усадишь, постоянно завоëвывать надо. И при этом всём очень женственная девочка, без попытки лезть в лидерство в паре и в мужские роли. Чудесная… Моя. Будем как-то уживаться.
А в ноги обязательно усажу! В постели. Ей вставляет.
Облизывает чувственно нижнюю губу. И мне становится тут же тесно в одежде. Хочу…
Отвлекаюсь на звонки по телефону, мы готовим с Региной контракт на слияние с «Кореей». Кладу руку Златы к себе на бедро и рефлекторно медленно двигаю её выше. Пока она не упирается в пах.
— Дэм… — тихо.
— Оу… — отпускаю, продолжая разговор по телефону.
На полчаса мы остаемся в машине в Вахтангом вдвоем. Пока Злата забирает документы брата из школы. Ваха молчит, задумчиво глядя в лобовое.
— О чем задумался?
— Да так… Рад очень за тебя, брат.
— Но за себя был бы рад больше?
— Ну ты упоротый! — закатывает глаза Ваха.
— Ты смотришь на неë.
— Красивая женщина, куда мне еще смотреть?! Я же не претендую. Просто любуюсь.
Охереть!
Злата открывает дверь. Садится внутрь.
— Теперь — на работу.
— Зачем эти лишние движения?
— Я хочу забрать трудовую.
— Она на Алису.
— Да. И я хочу сохранить Алису. На всякий случай.
— Какой случай? — бешусь я.
Что-то пытается объяснять. Но я не слышу доводы, я слышу голос — грудной, плавный, низкий… Голос который стал уверенней, женственней и глубже за этот год. И не могу думать ни о чем, кроме того, что слушаю его не один.
Надо как-то принять эту ситуацию. Моя жена может нравиться кому угодно. Она действительно красивая девочка! Но это не повод гореть от ревности, как мальчишка. Она же не только красивая, еще и достойная девочка.
Но во мне столько не слитого тестостерона, что я с трудом контролирую самца в себе. И мне хочется запечатать её говорящий рот, присвоить её голос.
Подхватывая сзади за шею, прижимаюсь губами на полуслове прерывая её. Жадно, глубоко целую. Неуверенно отталкивает в плечи, застыв и не отвечая мне.
А почему?
Отстраняюсь, заглядывая ей в глаза.
— Дэм! — шепчет, стреляя глазами в нашего «водителя».
В этом и смысл моего порыва, наивная моя!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Поцелуй меня, — глажу еë губы своими.
Получаю практический невинный короткий поцелуй. Гладит меня по небритой щеке.
— Еще.
Ложится головой мне на плечо, сжимая мои пальцы.
Окей…
Сгребаю её к себе в объятия, дышу запахом еë волос. Головокружительно!
Нам нужно остаться наедине, хотя бы на пару суток. Пока я не выплесну всë это в секс, я так и буду неадекватным оголодавшим животным, которое вырвалось от еë близости. И не желает обратно в клетку. И считаться с дозировками не желает тоже. И с обстоятельствами.
А у меня тьма очень человеческих непростых проблем сейчас. И мозг должен работать.
— Дэм… — шепчет она, ловя мою кисть, самовольно ползущую по её бедру вверх. — Ну, пожалуйста… Не сейчас. Что ты делаешь? — смущенно.
Это заводит, блять, ещё сильнее! Но, отпускаю еë.
Ваха молча протягивает мне назад пачку сигарет.
Забираю. Вставляю сигарету в губы, но не прикуриваю. Жду пока он припаркуется. Выхожу, помогаю выйти Злате. Тротуар покрыт льдом. Придерживаю, запахивая на ней шубку.
— Подожди минуту, я покурю и пойдем.
— Дэм, это совсем не обязательно, — хмурится она. — Я сама могу поговорить со своим начальником.
— А в чем проблема, если при этом буду присутствовать я?
— Это неловко, — терпеливо вздыхает.
— Потому что ты с ним спала? — расцветает внутри меня всеми красками атомный взрыв ревности.
Лучше этого не визуализировать. Иначе я его порву. А по сути — за что? Он же не мог знать, что это чужая женщина? Но порвать очень хочется. Хоть кого-нибудь. Например, нагревающего мою нервную систему своими красноречивыми взглядами Вахтанга. Чувствую их даже через стекло тачки.
Злата делает шаг назад от меня, выдергивая руку.
— Я с ним не спала! — оскорбленно задирает подбородок.
— А с кем?
Губы обиженно вздрагивают.
— По себе судите, Демид Альбертович?
— Отнюдь, Злата Романовна! — резковато отвечаю в тон ей. — Я был своей жене верен.
— Верность не дает права оскорблять.
Не выдерживая еë прямого рассерженного взгляда, немного осаживаюсь. Хреновый момент для ревности и выяснения отношений. И так все шатко.
— Ладно, — сжимаю пальцами переносицу, пытаясь переключиться на конструктив. — Просто расскажи мне, что за мужик, и позвони ему, сообщи, что все закончилось. Ты замужем. И… Мы больше не будем поднимать эту тему.
Нервно затягиваюсь, сигарета, треща, тлеет на треть.
— Ты серьёзно сейчас?! — обескураженно сводит брови домиком.
— Похоже, что шучу?
— Похоже, что ты не в себе.
— Я не в себе.
Это неоспоримый факт.
— Подожди меня здесь. И приди в себя, — дотягивается губами до моей щеки.
— Окей…
Злата исчезает за дверью.
Вахтанг выходит из машины, забирая пачку из моей руки. Прикуривает. Поджимает губы. Но покер-фейс сильно течёт. Расплывается в ехидной улыбке.
— Ты так мило ревнуешь, Черкасов! Думал, прямо в тачке демонстративно еë и…
— Иди нахрен, — перебиваю его, страдальчески смотрю в небо. — Со своими фантазиями.
— Завязывай.
— Завязывай еë жрать!
— Роскошная. Влекущая. Неприступная. На внимание не отвечает, принимает как должное. Понравиться не пытается. Это знаешь какой азарт?
— Знаю.
Сталкиваемся взглядами.
— Иммунитет к мужикам парадоксальный какой-то.
— А ты уже все разглядел и облизал…
— Понять хотел тебя.
— Понял?
— Понял. Как еë Родион упустил?
— Он фуа-гра от печёночной консервы не отличает, все чили заливает, коксом занюхивает. Под ними разницы никакой…
— Мм.
— А иммунитет там и правда зверский. Обижали еë. Как самому сквозь броню прорваться не знаю.
— Обижали? Скоты… Наследница нехилого состояния, вроде как была.
— А это, Ваха, ничего не решает. Только усугубляет. Не просто же так она открестилась от всего.
