временном допуске к делам отдела особо тяжких преступлений, как квалифицированного в таких вопросах агента. Завтра состоится собрание по поводу вашего временного перевода.
– Спасибо за доверие. Я был бы рад вернуться к старой работе, но…
– Никаких, но. К собранию вы должны подготовить доклад, на основе материалов, которые передаст вам агент Скотт и представить его комиссии. Так же на вас небольшая презентация, о том, почему именно вы и почему именно из нашего отдела, должны быть допущены к работе.
Выбора у меня не было. Они уже сами все решили.
– Да сэр. Спасибо.
– Пол! Меня хотят временно перевести в тяжкие! – я поспешил сообщить радостную новость своему напарнику, но он шарахнулся от меня и чуть не опрокинул шкаф с документами.
– Здорово.
– Конечно здорово! Я немного поломался. Но я безумно рад. Это мой шанс вернуться обратно.
– Я не сказал Кордону о случившемся в доме Реннеркампфов.
– Спасибо Пол. Правда. Не знаю, как так вышло. Но этот ублюдок просто вывел меня из себя. Сидит на шее матери и считает себя генералом земли.
– Да. Он тот еще козел. Но ты ударил его. Ирвин. Понимаешь, это нарушение. За него могут не то, что уволить, а посадить в тюрьму. Сдерживай себя. Ты сильно изменился за последний месяц. – Пол пытался вести дружескую беседу, но все портило то, что он вжимался в полки и дергался каждый раз, когда я поднимал руку или поправлял плащ.
– Я? Я такой же, как и всегда. – я наклонился к Полу и тот зажмурился. Что его могло напугать? Да за последнее время много чего приключилось, но я тот же самый.
– Нет. Ты стал психованным. Выпадаешь из реальности. Раньше ты серьезнее относился к работе. А сейчас что? Оторви и брось. Думаешь тебе все сойдет с рук за то, что убил того парня, что захватил офис Майкрософт? Или что тебя временно взяли в один из убойных отделов? Нет. Ирвин. Прошу тебя. Сходи к доктору Летсману.
– Что еще предложишь? Тест Роршаха? Или в баночку пописать? Ты завидуешь мне. – я ударил кулаком в стену возле головы Пола.
– Ирвин. Успокойся!
– Я спокоен! Ты завидуешь мне! Что меня вернули к серьезным делам. А ты и дальше будешь заниматься сломанными компьютерами и посудомойками
– Я и никогда не стремился ловить маньяков и смотреть на изуродованные тела. Это ненормально.
– То есть, в зеркало ты утром не смотришь?
– Ты совсем свихнулся! Не слишком отличаешься от своего напарника, который нажился на бюро и свалил.
– Не смей говорить о Джоуше! Ты его не знал! – тут меня взял бес. Прямо как мисс Реннеркампф.
– Ну да. Все знают, кем был твой Лисовски!
Мне хотелось дать Полу в морду, но руки словно онемели. Я понял.
Глава 11
Машина Джоанн мне нравилась. У нее был внедорожник. Внутри ничем не пахло. Все было идеально чисто, будто она только из салона. И тишина.
– Может, включим радио?
– Ты хочешь? Я не знала, что тебе нравится…
– Просто включи поп радио. Мне все равно. Правда.
Я отомкнул дверь и в нос ударил ароматный запах специй. Точно, у меня же дома была Пенни. Почему она не на работе?
– Привет!
– Радость моя! – Пенни выскользнула в коридор. – Здравствуйте. Ты оставил ключи, я заезжала к тебе на работу, но там сказали, что ты уже уехал, поэтому я взяла выходной.
– Извини. Я даже не звонил сегодня. Я взял работу на дом? Ничего?
– Ну не труп принес, уже хорошо! Пенни Бойл. – она протянула руку Джоанн. – Можно просто Пенни. Вы тоже из бюро?
– Джоанн Скотт. Пахнет чем-то просто невозможным. Я не ела со вчерашнего дня! Мы думали даже пиццу заказать.
– Кусок сухого теста, разогретый двадцать раз перед доставкой? И вообще, пицца – традиционная еда итальянских бедняков. Итальянские корни тут только у меня, но я слава богу хорошо зарабатываю. Я не помешаю вам работать?
– Нет, что ты.
– А раз вы такие голодные, у меня как раз запечённый окорок.
– Здорово. Я вот дома не готовлю. Времени нет. Да и я не умею.
– Я тоже раньше не готовила. Я работаю только четвертый год. А до приезда в Америку я даже яичницу умудрялась спалить.
– За четыре года? И уже шеф? Вы очень упорная.
– Я во всем такая. Когда я работала у матери в ателье, я могла навязать клиентам самые дорогие материалы и меха.
– Вы еще и шить умеете?
– Может, займемся делом. У нас одна ночь, чтобы предоставить отчет. – предложил я.
Пока Пенни суетилась на кухне мы разложили на столе документы, фотографии. Джоанн повторила некое подобие своей мозаики.
– Итак. Вот что мы имеем. А если быть точнее ничего.
– Зачем ты вставила в мозаику свое фото?
– Я возможно следующая жертва.
– Возможно. Заранее гроб не заказывают. Примета плохая. – вошла в комнату Пенни с двумя тарелками.
– А вы есть не будете?
– Нет. В моей профессии как в вашей, полномочиями злоупотреблять вредно. – Пенни уселась рядом с нами. – Можно посмотреть?
– Вообще, нельзя. Но тут все равно ничего не понятно.
– О! Тут и я есть.
– Вы связующее звено между агентом Маккинли и мистером Фрокайтсом.
– У вас куда не плюнь везде звенья. А где убийца? Убийца должен быть где-то здесь? Среди клочков бумаги? Или его имя сложится само?
– Он должен быть где-то здесь. На недостающих клочках, как ты и сказала. – пояснил я.
– Или уже здесь. Остальные трупы ведь не связаны друг с другом ничем. Даже в один бассейн не ходили! А тут у него появилось какое-то целевое направление! – Скотт оживилась, общаясь с Пенни. – Доктор Летсман составлял портрет. По его мнению, убийца действует в своих личных интересах. Он может убивать и по-другому. Если захочет.
– Вот почему в других штатах мы не нашли похожих преступлений. – вмешался я, а то дамы начали постепенно игнорировать мое присутствие.
– Для каждого города свой способ? – спросила Джоанн.
– В Сиэтле лучше топить в лужах. – скривился я на предположение агента Скотт. – Я копался в нераскрытых делах. Тройное убийство в Нью-Йорке три года назад. В одну ночь, были повешены три туриста из Европы в трех разных частях города. Примерно за один час. Обвинили в этом убийстве студента физика, который распивал с ними спиртные напитки в тот вечер.
– Не сошлись во мнениях насчет теории относительности? – спросила Пенни.
– Национальная неприязнь. Парня хорошо пресанули, он во всем признался и пошел на смертельную инъекцию, а через полтора года выяснилось, что это не он. Его сняла камера
