спине. А что если Маллоун из мести убил Джоуша, а не Датсон? Нет. Лисовски бы дал старику отпор. К тому же из пропажи агента не сделали сенсацию.
С новым доступом, для меня открылись новые базы данных. Они были перед моим носом. Только протяни руку. Но я боялся. Два вопроса, ответов на которых я боялся. Я бы хотел ошибиться. Я зашел в базу внутренних расследований.
Расследование убийства агента Джоуша Лисовски не было. Потому что не было убийства. И не было убийцы. Это все было цирком для меня и прессы. Агента Лисовски обвинили в связях с мафией, коррупции, фальсифицировании улик, вымогательствах и других смертных грехах. Последним, предписанным ему обвинением было присвоение денежных средств, выделенных на нужды ПНА. Но нам ничего не выделяли. В базе ни фигурировали мои отчеты и сам я. Я работал в пустую. В стол директора Кордона. Расследование не было зафиксировано и задокументировано.
Мозаика собралась. Все встало на свои места. Джоуша не убивал маньяк, Джоуш не исчезал. Джоуш пал жертвой самого бюро. Мои коллеги и начальники убили его и оклеветали. А меня выставили идиотом, который ничего не понимает.
Я все понимал. Я все знал. Следовать логике, уликам… Я хотел бы, но боялся того, к чему меня приведет это дорога. Я всегда прав, но в этот раз я хотел ошибиться.
Теперь мне было все равно. Мое мнение здесь ничего не значит. И дорога открылась мне. Занавес поднялся. Я сам все это время упорно держал рычаг, не желая его открывать.
Глава 12
В десять мне позвонила Пенни.
– Привет? Как работа?
Отвратительно. Я не стал передавать Пенни извинения Скотт за всю Европу. Я не стал говорить, что все очень дерьмово. Я думал, что все будет проще. Как раньше. Когда я радовался участию в инновационной программе профилактики преступлений. Когда был жив Лисовски.
– Завал.
– Когда сможем увидеться?
– Сегодня. Хоть сейчас. Я хочу тебя видеть. Я в бюро.
– Позвоню, как подъеду.
Я расскажу Пенни. Доктор Летсман советовал делиться переживаниями, чтобы ненароком не начать убивать.
Мы курили возле входа. Пенни по голосу поняла, что я расстроен и притащила бутылку скотча из своего ресторана.
– Она скрывает от меня факты дела. Намеренно.
– Ты в этом уверен на сто процентов? Так же, как и в том, что она порезала тебе провода? И украла документы? Она конечно раздражающая, но не дура. Зачем ей так добиваться твоего перевода, а потом вставлять палки в колеса?
– Она специально меня использует. То она считала меня гением, а теперь наоборот, слушать не хочет. Я нашел убийц своего напарника.
– Убийц? Их было несколько?
– Их были сотни! И я в их числе. Агент Лисовски убили люди из бюро. Чтобы скрыть свои преступления. Козел отпущения. Они мне все врали! Мне все врали! На каждом шагу обман! – мне хотелось вопить на всю улицу, но я говорил шепотом. Только для Пенни. Ведь только она мне поверит.
– Это серьезное заявление? Что ты будешь с этим делать?
– Ничего. Я больше не буду их марионеткой. Я больше не буду помогать агенту Скотт. Я не смогу обвинить правительство, в убийстве друга. Но могу устроить им кучу других неприятностей. Я знаю, кто обезглавливает людей. – Я показал Пенни свернутую в несколько раз ксерокопию.
– Это же Лиам Маллоун! – воскликнула Пенни.
– А ты его откуда знаешь?! – октябрьский ветер продувающий тонкий костюм отрезвил меня.
– Он постоянный клиент моего ресторана. Банкеты, корпоративы, просто ужинает.
– Первый свидетель твой постоянный клиент и ты молчала?
– А что должна была кричать об это на каждом углу? Он радиоведущий, а не звезда Голливуда.
– Вот и я говорю Джоанн, что похож. А она сказала мне держать язык за зубами.
– Он не самый приятный человек, который встречался на моем пути.
– Очень неприятный. Откуда он узнает первым о всех преступлениях?
– Три трупа? У меня на работе целый день радио включено. Я не слышала об этом новостей в его выпуске.
– Он не знает об этом громком деле?
– Или не хочет говорить.
– А что если он свихнулся? А что, если я вот так же, однажды, возьму, и сойду с ума. От всего вот этого вот. Это страшно…
– Какие еще у бюро есть предположения, кроме страха лишится рассудка?
– Сегодня собирался сделать отчет, но не успел осмотреть последний труп. Эксперт будет только завтра.
– А еще завтра может быть новый труп. Пошли сейчас.
– Мы не можем.
– Вообще-то ты теперь можешь.
– А какой смысл. Вся моя работа в бюро, вся моя жизнь, построена на лжи. Я, не знаю, что мне делать. Что делать с работой, со всеми уликами, которые я нахожу, доказательствами, отчетами. Зачем они? Если в итоге все подстроят, сфальсифицируют, перепишут, подкупят. Я словно ребенок, который искал рождественский подарок в шкафу родителей, а нашел бумагу об усыновлении.
– Но теперь ты все знаешь. Жить в неведении не прекрасно.
– Но гуманно. Я теперь не смогу никому доверять.
– Ты всегда можешь доверять мне! – улыбнулась Пенни.
Мы спустились в подвал, где был расположен наш морг. Там обычно прохладно, но после распитого на улице скотча просто благодать. Я сверил номера и открыл холодильную камеру. Пенни бесцеремонно откинула простынь.
– Все убитые белые мужчины?
– Да.
– Доставай.
Я подчинился и открыл остальные камеры.
– Одинаковая комплекция.
– Следов сексуального насилия нет. Лиам был женат? Ты не знаешь?
– Нет… Он асексуал.
– Это что за модное слово?
– Ему не интересны сексуальные отношения. Ни с женщинами, ни с мужчинами, ни с другими живыми организмами.
– Не стоит что ли? – сказал я и захохотал над собственным вопросом на весь морг. Пенни тоже скривилась от смеха.
– Слушай, Ирвин. А в морге можно смеяться?
– Конечно. Это же не библиотека.
После приступа веселья мы продолжили осматривать тела.
– Есть фотографии?
– Последнего нет. Но те двое светловолосые. Крупные лица.
– Родинки? Веснушки?
– Нет. Обычная кожа.
– Зачем ему одинаковые головы?
– Он подбирает их для чего-то? Творческая, мать его, личность.
– Голова. Интересная штука. – задумчиво произнесла Пенни. – Во время первого крестового похода, Франки отрубали головы у павших в бою врагов и запускали с помощью метательных оружий через стены обратно. Для устрашения противника.
– А ты я смотрю, увлекаешься историей. Он хочет напугать кого-то?
– Отпугнуть.
– Нечистую силу.
– Через два дня Самайн.
– Он хочет сделать из них светильники Джека?
– Тыква нынче не уродилась.
– Пенни! Ты невозможная! – я схватил Пенни за плечи и поцеловал в губы. – Я бы никогда не догадался.
– Догадался же про Лисовски, и
