и лука.
– Вы пьяны?– брезгливо сморщившись, уточнил комендант.
– Если только немного,– от взгляда Эрлиха не укрылось то, что Василь при его приближении что-то торопливо сунул в карман, что-то найденное в траве.
– Как вы допустили, что на вашей территории случилось…– он замешкался, подбирая нужное русское слово,– безобразие! – с трудом выговорил Бааде, прищурившись.
– Так что …Взорвать могли и здесь и там…Тут не угадаешь,– пожал плечами Полухин, стараясь не смотреть на проницательного коменданта.– железка не охраняется толком! Что я со своими двумя солдатами могу сделать?
– Кстати где они?– Эрлих поискал глазами Вилли и Ганса из тайной полиции, но не нашел их нигде поблизости.
Полухин потупил взгляд, уперев его в землю.
– понятно…– процедил Бааде.– налакались вместе с тобой русского шнапса и улеглись спать! А под носом у них такое творится!
– Так…
– Молчать!– рявкнул Бааде, раздумывая над тем, как теперь решить проблему с партизанами, неожиданно объявившимися в его районе. Сначала было покушение на него самого, теперь эта акция на железной дороге…Скоро город скатится в полный беспредел, если немедленно не принять меры. Прострелянная рука начала ныть.
– Герр комендант!– Эрлих откликнулся на зов главы тайной полиции и не увидел, что в заскорузлых пальцах Василь Полухин вертит знакомую металлическую пуговицу, найденную им на земле.
– Клаус!
– Герр комендант, мы определили, что это за взрывчатка! Обычный тринитротолуол, часто применяется в войсках с электрическими взрывателями.
– Нам от этого не легче, Клаус!– буркнул Бааде, забыв про Полухина.– Улики?
– Трава примята в посадке напротив места взрыва, словно несколько человек лежали там в ожидании состава.
– Сколько?
– Человек пять или шесть…– Бааде резко развернулся в ту сторону, куда показывал Шпигель. На месте примятой травы, низко опустив голову, сидел испуганный и пьяный Василь Полухин.
– Пять или шесть, говоришь…– задумался Бааде. В карьере пехотного офицера он не сталкивался с такого рода загадками и расследованиями. На войне там все было понятно. Здесь свои, там за линией фронта чужие, а тут…Тут даже от подростка можно ожидать пули в спину. Эрлих вспомнил глаза полные ненависти паренька, который стрелял в него на крыльце. Если бы у того в пистолете не кончились патроны, то он непременно убил бы коменданта. И все…
– Шпигель!
– Я, герр комендант!
– Помнится, ты говорил, что у тебя в камере сидит возможная активистка городского подполья некая учительница?– прищурился Бааде.
– Да какая она активистка!– махнул рукой Шпигель.– Сами говорили, что ради устрашения хватать, кого придется. Вот мы ее и взяли!
– Это отлично! Просто отлично! Мне нужно с ней поговорить…
– Она в городе…– растерялся Шпигель.
– Ничего страшного, думаю,– кивнул Бааде,– майор Гейц справится с поставленной задачей восстановления железнодорожного сообщения и без нашей помощи.
– Тогда прошу в автомобиль!– кивнул Шпигель. Следом за ним, как две привязанных овчарки, следовала пара крепких молодцов с автоматами наперевес. Свою жизнь, Клаус Шпигель – начальник тайной полиции города вверять в руки слепого случая не собирался.
– Господин Бааде!– прокричали ему сзади. Это Василий догонял их, хлюпая сапогами по раскисшим и не высохшим после последнего дождя лужам. – Господин Бааде, а что ж я? Как мне быть?
– До утра остаетесь здесь! Посмотрите, чтобы движение было восстановлено, и никто снова ему бы не помешал. Помните, что отвечаете за это своей головой! А утром жду вас на центральной площади вместе с несколькими вашими односельчанами…
– В смысле?– не понял Полухин, наморщив лоб.
– В прямом. Двое, а лучше человек десять. Транспорт я вам выделю из комендатуры. Часикам к десяти. Буду вам представление показывать.
– Чего?
– К десяти быть!– коротко отрезал Бааде, усаживаясь рядом со Шпигелем в машину.
– Есть!– вытянулся в струнку Василь, в кармане теребя до боли знакомую пуговицу, которую он уже сегодня вечером видел. Что тут делал дед Федька? Отсюда пришел таким грязным? Или это просто совпадение? Его ли это пуговица вообще? Сплюнув, Полухин проводил взглядом «виллис» и побрел к начавшей свою работу инженерно-восстановительной бригаде, решив, что разберется с этим несколько позже.
13
Тайная полиция приспособила под содержание задержанных бывшую городскую тюрьму. Им ничего не пришлось перестраивать, лишь сменились сидельцы в ней, а опустевшие камеры выглядели уныло. Быстро Шпигель и Бааде поднялись на второй этаж, где за металлической решеткой в кромешной темноте, сжавшись в углу комочком, спала худенькая темноволосая женщина.
От яркого света, вспыхнувшего в коридоре, она проснулась и посмотрела на коменданта заспанными глазами. Колени ее были сбиты, лицо поцарапано, а под правым глазам наливался багровый отек.
– Вы ее били?– уточнил Бааде у Шпигеля, который топтался рядом.
– Нет, герр комендант. Травмы получены при задержании. Царапалась, как разъяренная кошка! Пришлось несколько раз угостить ее прикладом.
– Отоприте!– кивнул комендант на решетку.
Щелкнул замок, и клетка со скрипом распахнулась. На Эрлиха смотрели огромные испуганные зеленые глаза, которые свели в этом проклятом городе, видимо, не один десяток мужчин. Приталенное платье простого покроя кое-где было залатано, но, в общем и целом, выглядело прилично. Женщина не создавала впечатление партизанки, скачущей по лесам с автоматом наперевес. Милое и доброе создание, которому действительно лучшего всего походило обучение детей в школе. Но весь этот образ был на руку Бааде, которому не надо было сотворить еще одного героя, павшего в борьбе с фашизмом. Ему просто необходимо было запугать население города, чтобы партизаны в нем почувствовали себя чужими, чтобы боялись каждого прохожего, каждого помощника, чтобы помощи им было неоткуда ждать.
– Доброй ночи, фрау!– вежливо проговорил комендант. Ища глазами, где можно было присесть. Не нашел и остался стоять, переминаясь с ноги на ногу. Женщина молчала затравленно и зло, глядя на него снизу вверх.
– Меня зовут Эрлих Бааде – я комендант вашего городка,– в ответ тишина. Он уже начал сомневаться в том, что девушка не глухая. Он вопросительно посмотрел на Шпигель, недоуменно пожавшего плечами.
– Она с самого задержания такая…
– Я пришел сказать, что завтра вы умрете за пособничество партизанам! – молчание. Только во взгляде появилась обреченность. Татьяна до последнего момента надеялась, что эта какая-то ошибка, ее выпустят, когда разберутся. Теперь, видимо, не судьба.
– Что же вы молчите?– удивился Эрлих, попытавшись взять Сатину за руку, но та отдернула брезгливо ладонь, спрятав ее за спину. Сейчас она напоминала затравленного дикого зверька, которого после воли запрятали в клетку.
– Вам все равно? Пусть так…– согласился комендант.– Но у вас есть шанс остаться в живых! Я знаю, что вы не имеете никакого отношения к этим партизанам. Вы просто обычная учительница.
В глазах женщины появилась надежда. Именно этого блеска,
