Джулиана прижалась спиной к стене в проходе между прачечной и кухней, пропуская мимо себя полуголого Эллиота, одетого в один килт. Он остановился перед ней, сделал шаг в ее сторону, его серые глаза заблестели в сумраке холла.
Тело Эллиота было все еще влажным, капельки воды повисли на ресницах и концах коротких волос. Он не сказал ни слова, только придвинулся ближе, потом еще ближе. Теперь лиф платья Джулианы тоже намок, а юбка спереди испачкалась о килт.
Теплое дыхание коснулось ее губ. Руки – в одной он так и зажимал полотенце – легли на талию Джулианы. Скользнув по ней взглядом, Эллиот покрыл ее лицо поцелуями от лба до подбородка.
Эти легкие прикосновения пробудили в ней внутреннюю дрожь, в животе стало горячо. Ей захотелось прильнуть к Эллиоту и, несмотря на мысли, которые крутились в голове, прижать его к себе. Хотелось добиться от него чего-то большего, чем просто поцелуи.
– Хорошо прогулялись? – промямлила она. – Ты и Прити? Помимо падения в реку, я имела в виду.
Эллиот не ответил. Он продолжал целовать ее, теперь в губы, потом раздвинул их языком. Джулиана запрокинула голову, упершись затылком в стену, а Эллиот завладел ее губами, накрыв жену своим телом, обволакивая жаром.
Он проник в нее языком, добиваясь, чтобы она в ответ поласкала его язык кончиком своего языка. Джулиана ощутила вкус воды на его губах, соль его пота, почувствовала, насколько он возбужден. Сквозь тонкое сукно килта его напряженный фаллос бесстыдно уткнулся ей в юбки.
Поцелуй прервался неожиданно. Эллиот коснулся губами ямочек в уголках ее губ. Потом так же, не говоря ни слова, выпрямился, повесил полотенце на шею и удалился.
Сердце Джулианы неистово колотилось в груди, жар, скопившийся между ног, не становился слабее. Она держалась за стену, чтобы не упасть, и смотрела, как мокрый килт, раскачиваясь из стороны в сторону, бил его по голым икрам, пока он по коридору уходил в глубину дома.
Джулиана так и осталась стоять на месте. Но тут к ней подошла Чаннан с жесткой щеткой, чтобы счистить грязь с подола ее платья.
Через четверть часа Эллиот вышел снова и начал спускаться вниз по лестнице, уже сухой, переодевшийся и явно повеселевший. Теперь на нем был один из его официальных килтов и сюртук. На ходу он расчесывал гребнем еще влажные волосы.
Джулиана появилась из одной из нижних комнат, тщательно причесанная – волосок к волоску, в платье даже лучшем, чем то, что было на ней во время его неожиданного поцелуя. Не попробовать тогда на вкус Джулиану, прижавшуюся к стене коридора, было невозможно.
Спустившись до конца лестницы, Эллиот протянул ей руку. Джулиана немного напряженно посмотрела на него, принимая руку, лицо ее было бледно.
В следующий раз, когда Эллиот отправится на прогулку, он возьмет ее с собой. Красота тех мест придется Джулиане по душе, там есть что показать ей. А если придется снова ползти вверх по прибрежному склону, большего удовольствия, чем изваляться в грязи вместе с ней, не придумаешь.
Эллиот повел ее по направлению к столовой, и тут из кухни важно возник Хэмиш. Под мышкой у него было зажато нечто напоминавшее здоровенную дохлую птицу с болтавшимися ногами. Проскользнув у них за спиной, он поднялся на третью ступеньку лестницы, вытащил птицу из-под мышки, потом поднес тонкую ногу к губам, набрал воздуха и подул в нее.
Эллиот резко обернулся.
– Хэмиш, ради всего святого, не надо…
Но тот уже надул волынку, и она, выпуская из себя воздух, застонала, завыла, заполнила воем холл, терзая барабанные перепонки Эллиота.
Джулиана зажала уши. А Хэмиш продолжал дуть в мешок, его лицо побагровело, толстые пальцы извлекали мелодию.
Эллиот подхватил Джулиану под руку и потащил по коридору к столовой. Хэмиш не отставал, звуками волынки сопровождая своего лэрда с супругой к их праздничному ужину.
Как только они оказались в столовой, Хэмиш отбросил волынку в сторону, и та, всхлипнув, умолкла. А сам кинулся к Джулиане, чтобы придержать для нее гигантское деревянное кресло.
Эллиот остановился на другом конце длинного деревянного стола, столешницу которого надраили до блеска. Здесь стояло несколько оловянных тарелок, тщательно начищенных, кубок и бокал без ножки, тоже из олова, и два графина толстого стекла. Один с водой, другой с виски.
Эллиот дождался, пока Джулиана сядет. Хэмиш с энтузиазмом подвинул ей кресло. Потом Эллиот расправил свой килт и опустился в кресло из резного дерева во главе стола. Спинка кресла высоко возвышалась над его головой, плоское сиденье оказалось жестким.
Хэмиш снова схватился за волынку, которая в очередной раз пронзительно взвизгнула, и вынес ее из столовой. Трубки шлепали его по килту. Вместо него появился Махиндар с огромным блюдом, поверх которого была воткнута гигантская ложка. Сначала он остановился возле Джулианы, положил еду на ее тарелку, потом отошел на другой конец стола и обслужил Эллиота.
Они ужинали вдвоем. Дядюшка Макгрегор ясно дал понять, что предпочитает комфорт собственной комнаты, где можно прекрасно обойтись без всякой формальной чепухи. Эллиот с радостью с ним согласился. Ужин наедине с Джулианой был для него предпочтительнее.
От цыпленка с овощами, которого Махиндар поставил перед Эллиотом, поднимался ароматный парок. Сверху слуга накрыл блюдо плоским куском хлеба в форме слезы – нааном. Рядом с тарелкой Махиндар поставил фаянсовое блюдце, которое было наполнено чем-то по виду напоминавшему растительное масло, которое пахло как масло – «гхи».
Джулиана взяла в руки вилку. Отделила маленький кусочек цыпленка, подозрительно оглядела его и чуть-чуть откусила.
Эллиот наблюдал, как изменится ее лицо, когда она почувствует вкус пряностей. В первый раз он отнесся к пенджабской еде с такой же настороженностью, пока не испытал наслаждения и не понял, что она по-настоящему хороша.
Спрятав улыбку, он подцепил на вилку кусок цыпленка в гарам-масала, засунул в рот, а потом оторвал немного хлеба и окунул его в гхи.
На дальнем конце стола Джулиана воскликнула:
– Какая прелесть, Махиндар! Что это?
– Мы называем это тикка, хозяйка. Готовится из цыпленка со специями.
– А это? – Она показала на фаянсовое блюдце.
– Это гхи. Масло выпаривают, а жир снимают сверху, как пенку. Вы можете намазать его на хлеб.
Джулиана откусила еще кусочек тикка.
– Потрясающе! – Она промокнула губы. – Очень необычный вкус. – Взяла в руки кубок с водой и сделала крупный глоток. – И очень остро. Эллиот, ты не говорил, что предпочитаешь их кухню, – сказала она, слегка задохнувшись.
