Скоро они стали строить свои планы на будущее.
– Я провозглашен князем бодричей, – говорил Рерик, – хотя еще год вместо меня будет править Дражко. Я поставлю его в известность о своем предстоящем браке с тобой, саксонской герцогиней, и он не сможет мне препятствовать в этом. Вот уже семь лет царит между нашими племенами мир и согласие, поэтому никаких препятствий соединению наших судеб нет.
– Мой род, – отвечала Ильва, – старинный и знатный. Мои дед и отец всю жизнь провели в войне против франков, стали хорошо известны в стране как мужественные и честные воины. На первое место отец ставит незапятнанную честь своего рода. Я для него – самая любимая дочь, он не будет противиться ее желанию, тем более браку с таким женихом, как князь племени бодричей.
Так и решили: когда закончится сорокадневный траур по Уто, они объявят своим родителям о своем решении соединить свои судьбы.
А через две недели прискакал гонец из Падербори и сообщил, что в родной дом вернулся Уто, выкупленный из норманнского плена. Раздавленный новостью сидел в своей комнате Рерик, когда к нему вошла Ильва и с каменным выражением на лице сообщила, что исполнит волю родителей и выйдет замуж за Уто, а все, что произошло между ними, они должны забыть и никогда не напоминать друг другу.
В тот же день она уехала в Альдинбург.
VII
Не сразу Рерик в полной мере ощутил свалившуюся на него беду. Сначала он почувствовал необычную пустоту вокруг себя. Вроде потерял что-то нужное и важное, а что – не мог сразу сообразить, мыкался из угла в угол, как неприкаянный. Только потом обрушилось на него что-то тяжелое и страшное. Он не в состоянии был думать ни о чем, кроме Ильвы.
«Ильва, Ива, – повторял он бесконечно, – где ты теперь, моя Ивушка?» Его грызла тоска. Он не мог находиться на одном месте – непослушные ноги несли его по тем местам, где они бывали с Ильвой. Вот величественный храм, где она, скорбно склонив голову, молилась за всех живых и мертвых. Вот здесь она подошла к его стенам и, повернув к нему прекрасное лицо, сказала: «Как люди сумели возвести такую красоту?». А здесь, в лесу, они впервые поцеловались, и до сих пор он чувствует ее сладкий девичий запах…
Как-то оказался на рынке. На высоком помосте стоял облаченный в воинскую одежду мужчина и громко выкрикивал:
– Кто хочет получить от короля хорошее жалованье? Кто хочет повидать дальние страны? Кто хочет поживиться хорошей добычей? Кто хочет весело пожить? Подходите и записывайтесь в королевскую кавалерию!..
Вокруг мужчины собралась приличная толпа, кое-кто подходил к столу, и сидевший за столом писарь заносил его в список, а потом рассказывал куда и как пройти.
«Вот где я смогу забыться и перестать думать об Ильве, – подумал Рерик. – Чужие люди, чужие края, все чужое, ничто не будет напоминать мне о ней. Будто я заново родился, будто я совсем другой человек. Послужу годок в королевских войсках, наберусь франкской военной премудрости и вернусь домой. Как раз к этому времени мне исполнится восемнадцать, и я по праву займу отцовский престол. Решено, записываюсь!»
Он протиснулся сквозь толпу, ткнул пальцем в пергамент:
– Пиши. Рерик из бодричей.
– Славянин, что ли? – взглянув на Рерика крысиными глазами, прошепелявил писарчук.
– Из них. Что, не устраивает?
– Нас всякие устраивают. Главное, я за тебя получу приличную сумму.
Сбор добровольцев происходил во дворе королевской конюшни, где обычно объезжали лошадей. К Рерику небрежной походкой подошел чернявый, с волнистой челкой воин лет тридцати, холодными глазами осмотрел с головы до ног, хмыкнул и, полуотвернувшись, спросил густым басом:
– С конями знаком?
– Немного.
– Ну-ка оседлай вон ту каурую и сделай круг.
Рерик выполнил приказание. У воина немного приподнялась правая бровь, выдавая недоумение, раздумчиво поглядев на Рерика, он сказал:
– А теперь вот тебе меч, покажи, как умеешь рубить головы неприятеля.
Вдоль дорожки были поставлены тонкие лозы. Рерик завел коня на нужную позицию, наддал в бока и пустил его в галоп; начал стремительно взмахивать мечом в ту и другую сторону, прутики за ним торчмя падали в землю.
– Хм, – только и сказал хмурый сотник. – Зачисляю тебя в свое подразделение. Получи коня, обмундирование, деньги на первое время. Кстати, за все, что получишь, потом вычтут из твоего жалованья.
– Конь у меня есть свой, а снаряжение куплю сам на рынке.
– Так ты что, из богатеньких? – удивился сотник. – Так какого же черта приперся в нашу богадельню?
– Деньги мне достались от отца, – ответил Рерик. – А почему я здесь, это не твоего ума дело!
– Ишь ты! Посмотрим, как ты завтра запоешь.
На другой день с утра начались учения. Сотник гонял всадников по кругу, затем заставлял делать сложные перестроения. И так изо дня в день, изо дня в день. Рерик приходил в комнатку, которую снял недалеко у одиноких стариков, и, поужинав, падал в кровать, засыпал мертвецким сном. Но через пару недель начались еще более тяжелые учения. Под руководством сотника стали отрабатывать владение в бою пикой. Сначала в положении, когда пика одной рукой держалась над плечом, потом пика помещалась под мышку и полусогнутой рукой надо было поразить цель. Но на этом дело не кончалось, пику опускали на вытянутую руку и удары наносились снизу. Бесконечно длинные летние дни разбивалась лишь на моменты, когда сотник командовал, как наносить удары; смена положения пики производилась иногда во время движения к цели, надо было быстро перекинуть пику и нанести точный удар по цели. Несколько недель в плече ломило так, будто забили раскаленный гвоздь.
Вскоре к упражнениям с пикой был добавлен арбалет. К франкам он пришел от арабов, с которыми им пришлось воевать столетие назад. Рерик сразу полюбил это оружие. Если стрельбе из лука надо было учиться с малых лет, то овладение арбалетом занимало самое большое месяц; уже через месяц точность поражения целей у арбалетчиков порой была выше, чем у самых умелых стрелков из лука; к тому же и стрела летела дальше.
Как-то в обеденный перерыв Рерик зашел на рынок и увидел там книгу римского полководца Цезаря «Галльская война». В детстве отец пригласил учителя из Флоренции, с ним Рерик постиг латинскую грамоту. Мудрый наставник пристрастил княжича к чтению, и сейчас Рерик с дрожью в душе перелистывал толстую книгу из пергамента, боясь спросить о цене: деньги у него были на исходе, а жалованья пока не выдавали. Но с продавцом удалось сторговаться, и Рерик по вечерам погружался в увлекательное чтение…
Сотник долго приглядывался к нему, а потом однажды во время кратковременного отдыха присел рядом и завел необычный разговор:
– Не пойму я тебя никак, что ты за человек…
– А зачем меня понимать? – усмехнулся Рерик. – Главное, должен оценить, каков я воин.
– Воин ты отменный, чувствуется в тебе ранняя выучка и умение. Выходит, ты из воинского сословия?
– Может, так, а может, и нет, – лениво ответил Рерик, откидываясь на спину и усталыми глазами смотря в высокое небо.
– Ты это брось! Я не с каждым завожу подобные разговоры. Так что будь со мной повнимательнее и обходительнее.
– Ты что, девушка, чтобы я тебя обхаживал?
– Но-но! Ты не задавайся слишком-то!.. А то живо укорочу! – вскипел сотник. – Тоже мне шишка на ровном месте!
Он в сердцах сплюнул и пошел прочь, а Рерик подумал про себя: «Знал бы ты, кто я таков, так давно в пыли передо мной валялся бы!». Рерик думал, что с этого момента сотник станет придираться к нему и начнет изводить придирками, но этого не случилось. Он оставался с ним таким же строгим, как и с другими.
А Рерик, немного отойдя от потрясения, вызванного разлукой с Ильвой, стал приглядываться к франкскому войску. Рядом проводила учение пехота. Он был поражен, насколько хорошо были вооружены воины. Каждый носил кольчугу или железный панцирь, металлические шлемы, обитые железными пластинами, щиты с острыми шпилями посредине, которыми можно было поражать противника. На вооружении были луки и арбалеты, мечи и копья; копья были средней величины с загнутыми крючками на длинных и острых наконечниках; сначала франк метал копье, которое вонзалось крючьями в щит противника, а затем наступал на древко копья, оттягивал щит и поражал противника. Кроме этого, каждый франк имел национальное оружие – секиру с одним или двумя лезвиями; к секире была привязана веревка, и воин ловко бросал секиру во врага и при возможности возвращал секиру обратно к себе, чтобы снова воспользоваться ею.
«Как королю удается найти такое большое количество средств на свое войско?» – задавался он вопросом. Оказалось, что Франкское государство имело совсем иное управление, чем у бодричей. Вся страна была поделена на округа, во главе которых стоял граф. Он действовал от имени короля и принуждал население к уплате налогов и различных повинностей: уклониться никто не мог. Поэтому-то король и смог снабдить многочисленное войско разнообразным оружием. Это не старейшины родов у бодричей, которые под различными предлогами могли убавить дань своему князю, – платили нерегулярно и неохотно.
