сверху бросать бомбы с полтонны весом. У вас новые линкоры к закладке готовятся, не стройте — деньги на ветер выбрасывать. А вот новые гросс-крейсера подойдут, я имею в виду «Дерфлингер», который в следующем году хотите заложить — чуть водоизмещение увеличьте, горизонтальную защиту усильте, изначально на нефтяное питание котлы переведите, а в башни вместо 305 мм орудий хотя бы четырнадцать дюймов поставьте.
— Проект «Кенигов» нужно переработать, — моментально вклинился царь Александр. — Среднюю башню убрать, дополнительные котлы на освободившееся от погреба место поставить. Вес сэкономленный пустите на перевооружение. Восемь 381 мм пушек более могущественны, чем десять 305 мм орудий. Со стволами в 14 дюймов помочь можем, но у вас есть Крупп — если его сейчас озадачить, то в следующем году «орудийный король» вам сотворит искомый ствол.
— Так итальянцы сделают через тридцать лет, — фыркнул Фок, — за счет средней башни довели скорость с 21 узла до 27, а стволы рассверлили до 320 мм. Но то был уже устаревший корабль, вы же будете строить новые изначально. Но, думаю, нет смысла два типа строить — лучше на одном сосредоточьтесь — пусть будет быстроходный линкор, хоть со скоростью 25 узлов. Если бы «Лютцов» имел в Ютландском бою 14 дюймов, то англичанам пришлось бы горше. А по защите он не уступал британским линкорам, стойко держался под огнем. А «кошек» с новыми пушками растрепал бы в клочья — у тех пояс всего в девять дюймов брони.
— Думаю, строительство заложенных в нынешнем январе-феврале линкора «Принц-регент Луитпольд» и гросс-крейсера «Зейдлиц» следует прекратить, — негромко произнес кайзер, посмотрел на своих флотоводцев, и твердым голосом подвел черту:
— Нет смысла строить откровенно слабые корабли, когда можно ввести в строй более могущественные. Как ты на это смотришь, старина Альфред? Стоит оно того, или нет?!
— Целиком одобряю решение вашего величества, — глухим голосом высказался гросс-адмирал Тирпиц. — Строительство только началось, и мы можем его приостановить, переработав проект. Отныне будем строить новые «Дерфлингеры» и «Лютцовы», хотя очень странно, что русские друзья многое про них знают, в отличие от нас.
Моряки засмеялись над незамысловатой шуткой, смотря при этом на Фока, который под пятью парами глаз почувствовал себя неуютно, словно перед расстрельной командой.
— И Рудольфа Дизеля они от нас увели еще в пятом году — готовиться принялись сразу, — усмехнулся кайзер, — тот со своими двигателями долго возился, а тут раз, и приглашение в Петербург.
— По моему настоянию, — пожал плечами генерал-адмирал, скрывать было уже нечего. — И не его одного…
— Старались привлечь всех, про кого знал, кто чего полезного может сотворить в будущем, — теперь уже сознался и сам Фок. — Мы ведь тогда не знали, пойдете ли вы с нами на союз, или будете рваться в войну. Вот и решили подготовиться как можно лучше.
— Храни бог, с вами сейчас воевать себе дороже, — взмахнул рукой кайзер, — лучше уж в союзе и дружбе пребывать. Смотри, Сандро — эта парочка из генерал-адмирала и фельдмаршала блестяще выиграла проигранную войну Японии. И если учесть, что мы долго не могли сломить сопротивление русской армии в той войне, о которой нам рассказал дядюшка, то можно представить, что он, став кайзером «Востока», уже измыслил, и уготовил бы рейху через три года. Слишком страшный враг чтобы с ним ссорится, лучше дружить, и крепко — намного больше выгод!
В комнате наступила тишина — никто не ожидал от Вильгельма такой откровенной речи…
Глава 18
— Вилли, я так понимаю, что спросил ты об этом из чистого интереса, — Фок улыбнулся — с кайзером они сейчас остались наедине в кабинете. И тот не утерпел, задал вопрос, который не мог не вертеться у него на языке — все мы люди, и любопытство не порок.
— Допустим, ты громишь Францию, реализуя план Шлиффена, после чего вместе с Австро-Венгрией нападаете на Россию. Наносите согласованные удары, и заставляете царя заключить с вами мир. Все, можно радоваться и прыгать от счастья, если бы не одно «но»…
Фок закурил папиросу, усмехнулся — теперь он не сомневался, что кайзер будет со всем тщанием соблюдать договоренности нового «Союза Трех Императоров». Потому можно было удовлетворить его любопытство в полном объеме, пусть сделает выводы.
— Точно такая же ситуация была сто лет назад, переставь Германию и Францию местами. А что вы делать с Францем будете, если царь, а вместе с ним вся страна откажется подписывать мир, даже если вы захватите и сожжете Москву, как это сделал Наполеон?! Взгляни на карту Европу — со всех сторон континент окружен морями, на которых правит бал английский флот. В «Старом Свете» мало ресурсов, недаром наиболее развитые страны поспешили обзавестись колониями — а ведь связь с ними будет отрезана крейсерами Ройял Нэви. Так что вы получите дополнительно двести миллионов жителей, и что характерно — все из них хотят хорошо кушать, а тут придется животы ремнями затягивать. И кого они начнут стойко ненавидеть за обрушившиеся на них беды с нищетой и голодом?!
Фок усмехнулся, видя обескураженное лицо Вильгельма — до него стало доходить, что ошибка заключена не в плане Шлиффена, а в отказе от политики «умиротворения» России.
— Произойдет тоже, что и с Наполеоном — гигантские пространства поглотят вашу армию, к тому же ослабленную выделением части войск для удержания оккупированных территорий, промышленность начнет задыхаться от нехватки сырья. Англия и САСШ будут всячески поддерживать Россию — ведь чем больше немцы убьют русских, а те в ответ упокоят германцев, тем для них лучше. А я займусь благим делом — каждый год буду набирать по миллиону китайцев, снаряжать их и вооружать, и отправлять на восточный фронт. Думаю, десяти миллионов за глаза хватит…
— Хватит и пяти, мне немцев жалко, — недовольно пробурчал кайзер, утирая лоб платком.
— Нет, десять, Вилли, после чего эта орда нового Чингисхана пройдет всю Европу, безжалостно грабя «старушку», а заодно и насилуя — ничего не поделаешь, это Азия, там правят свои законы. И через сто лет, поверь, имея три миллиарда населения в Индии и Китае, они заставят считаться с собою потомков нынешних колонизаторов.
— Да они что, плодятся как кролики?!
Кайзер от изумления не сдержался, воскликнул — в пальцах сломалась папироса. Вильгельм налил рейнского вина в бокал, отпил — Фоку не предлагал,
