— Что это ты такое читаешь? — спросил Ксавье, переводя взгляд с дочери на выпавший у нее из руки журнал.
Захваченная врасплох его неожиданным появлением, она тем не менее не растерялась и подняла журнал двумя пальцами, как промокательную бумагу для губной помады. Глядя на нее через край моей чашки с кофе, я с удивлением поняла, что она не рассердила Ксавье, напротив — подействовала на него умиротворяюще. Все остальное утро Оливия старалась не смотреть на меня. И после этого я никогда не смеялась над ее увлечением.
Я положила журнал и устроилась среди подушек цвета сливочного масла и шотландского виски. Здесь я сняла оружие, положила сумочку с куботаном перед собой, а складывающееся лезвие — сзади. Короткий нож я оставила на месте — упрятанным в обуви. Совсем без оружия я чувствую себя голой.
Оливия, неся два огромных бокала с мартини, подняла брови, увидев нож среди своих свечей и безделушек, но не удивилась. Она так же привыкла к моему оружию, как я к ее научным журналам.
— Водка-мартини неразбавленный, две маслины, начиненные рокфором. — Она подмигнула. — На случай если у тебя сегодня уже был оргазм.
— Спокойней, сердце, — сказала я, беря свой бокал. Оливия села напротив меня и подобрала под себя ноги.
— С днем рождения! — Она подняла свой бокал. — Чтобы ты всегда была старше меня!
— Спасибо. Я подумаю.
— И, — смущенно добавила она, — за Бена Трейну, который вернул твои гормоны из спячки.
Я опустила бокал.
— Мои гормоны не были в спячке.
— Были.
— Не были.
— Были.
Я нахмурилась. Она ласково улыбнулась.
— Итак, он такой, каким ты его помнишь? Другой? Тот же самый?
Как рассказать ей? Как описать превращение мальчика в сильного прекрасного мужчину? Конечно, остаются острые углы — и я не намерена о них забывать, — но они не помеха страсти, заново вспыхнувшей между нами? Страсти, по сравнению с которой тускнеет «Давид» Микеланджело. Нельзя соизмерить мои девичьи и теперешние чувства к Бену. Может, Оливия все-таки права, и он действительно разбудил мои гормоны.
— Гораздо больше, Оливия. Гораздо больше.
Продолжать я не стала.
Несмотря на то, что я не сумела выразить свои мысли, Оливия была удовлетворена. Взгляд ее стал мечтательным, она вздохнула над своим коктейлем. Опустив руку, с отсутствующим видом погладила кошку, которая возникла ниоткуда — как же ее зовут? — и сказала:
— Наконец-то ты займешься любовью. Я подавилась маслиной с сыром.
— Прошу прощения, но откуда ты знаешь, что я еще не сделала этого?
— Потому что ты всегда слишком напряжена, — ответила она, тряся руками. Думаю, она так показывала, как надо расслабляться. — Ты относишься к сексу, как к боевой схватке, как та «дог мага», которой ты занимаешься.
— Крав мага, — ощетинилась я, — и я так к сексу не отношусь.
— Относишься, — настаивала она. — Ты смотришь на секс как на сражение, которое нужно выиграть. Ты носишь свою женственность как знаки различия и бросаешься на всякого, кто в ней усомнится.
— Это нелепо. — Я сделала вид, что нисколько не удивлена. — К тому же никто из моих любовников не жаловался.
— Потому что они опасаются, как бы твоя похожая на тиски вагина не раздавила их мужественность. Как автомат, который принимает карточку, а назад не отдает. — Она весело рассмеялась, заглушая мое гневное восклицание. — К тому же мы говорим не о любовниках, а о любви, и после Бена ты ее себе ни разу не позволила.
Я закрыла рот. Это верно. Мои прежние эмоции высохли, как мелкое озеро под солнцем пустыни.
— Ты, похоже, эксперт, — заметила я.
— Дорогая, я влюбляюсь ежедневно, — заявила она, маша рукой. — Я люблю это дерево, и эту выпивку, и Луну тоже.
Услышав свое имя, кошка потерлась о мои ноги. Я. почесала Луну за ухом… Она замурлыкала. Снаружи сверкнула молния.
— Я люблю тебя, — продолжала Оливия, — и люблю Бена за то, что он любит тебя.
Я, должно быть, выглядела удивленной. Моя рука застыла на спине кошки.
— Ты знаешь, что он тебя любит, — не унималась Оливия.
— Может, и любит, — осторожно произнесла я, снова начав гладить кошку, — и, может, я это знаю, но ты-то откуда?
Оливия наклонилась вперед.
— Как можно знать настоящую Джоанну Арчер и не любить ее?
Я улыбнулась ее искренности, но отвела взгляд. Я ценю ее чувства, но ее риторический вопрос напомнил мне сегодняшнее столкновение с Ксавье.
Оливия, почувствовав это, сменила тему,
— Хочешь распечатать свой подарок?
Я кивнула, но не стала брать пакет, лежавший в углу кофейного подноса.
— Сначала хочу попросить тебя о помощи.
— Хочешь, чтобы я пригласила на прогулку Бена? Разогрела его для тебя?
— Думаю, с этим я сама справлюсь, — сухо парировала я.
— Жаль, — ответила она, скромно потягивая мартини.
— Я хочу узнать, кто мой настоящий отец. Думаю, Ксавье в курсе, но скрывает.
— Зачем это ему?
— Это, видимо, что-то такое, что он потом сможет использовать против меня. — Я нахмурилась и постучала пальцем по бокалу. — Я весь день об этом размышляла, Что если он знает, где живет мой отец? Может, когда-нибудь Зоя рассказала ему?
— Что если, — закончила за меня Оливия, — бросив Ксавье, она вернулась к мужчине, которого любила?
Я улыбнулась, услышав, что она назвала отца по имени.
— Так поможешь мне?
Она посмотрела на меня так, словно у меня интеллект двухлетнего ребенка, что было не очень приятно.
— Я уже начала.
Оливия встала и кивком головы указала, куда идти. И я пошла, оставив подарок, мартини и Луну на кушетке.
Мать-природа, очевидно, намеренно решила представить город света как тусклую лампу. Застекленная стена, которая тянулась и через спальню, обычно давала возможность увидеть всю долину, окруженную горами. Однако сегодня низкие облака не давали возможности заглянуть даже на два фута за стекло. Молнии разрезали небо, и гром гремел прямо над головой. Я вздрогнула, с благодарностью думая о том, что мы в безопасности.
Потом я увидела компьютер, машина уже работала, окрашивая угол комнаты в нелестные зеленоватые оттенки. Подойдя с другой стороны, я заметила на экране тюбики помады и флакончики лака для маникюра. Сначала я не поняла, где все это могла раздобыть Оливия, но потом решила, что скорее всего сама создала. Я смотрела, как моя сестра садится за компьютер, касается клавиатуры и становиться Оливией Арчер, которую большинство даже и представить себе не может.
Пальцы ее, летавшие по клавишам, позволяли ей так же легко проникнуть в правительственные файлы, как выиграть в «Фриселл».[22] Таким образом она раздобыла свое первое поддельное удостоверение личности и еще подростком узнала результаты моих психологических тестов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
