– Пф-ф. Я воду никакую не люблю.
– Тогда смотри, берегись.
– Это ты берегись, Лебель, – подтрунил Тибо. – «На людях мягкая и скромная, но пылкая наедине».
Капитан вновь покраснел до ушей.
– Однако, мой друг, вы вспотели, – Тибо спародировал изысканный тон парфюмера.
– Ты, король, чем глупости молоть, лучше бы вперед меня пустил.
Гийом не отступался: он твердо вознамерился послужить королю щитом. Так он видел свою роль: нужно, чтобы король мог перепоручить ему абсолютно все, даже смерть. Тибо, устав спорить, согласился отдать ему фонарь и повернулся боком, пропуская.
Идя следом за Гийомом, он впервые заметил, как сильно тот хромает. Капитан сломал лодыжку в битве с лесом из-за своей преданности; из-за преданности он отказался от моря. А теперь берет на себя роль живого щита, хотя помолвлен, а впереди ждет великая карьера. Если бы Тибо нужно было довериться одному-единственному человеку, это был бы Гийом Лебель. Ему захотелось сказать это капитану, тем более обстановка располагала к откровенности. Тишина подземелья – не просто перерыв в разговоре. Она отличалась от любой наземной тишины, даже в самые беспросветные ночные часы. В толще земли будто весь мир затаил дыхание. Но, помня о скромности капитана, Тибо решил переключиться на Лисандра.
– Ну, что, Лисандр? Как дела в школе?
– Прекрасно, сир.
– Я на днях видел, как ты прятался за атласом.
Лисандр застыл на месте. В тот день он посмотрел лишь, нет ли рядом Феликса, а про других возможных свидетелей даже не думал.
– И, полагаешь, я не заметил, что у тебя с руками?
Лисандр непроизвольно спрятал в карман разбитые пальцы.
– Твой учитель, похоже, любит давать волю указке, – продолжил Тибо. – А ты знал, что я готовлю закон, запрещающий телесные наказания? После зимнего Совета вступит в силу. Так что расправь плечи, Лисандр, это главное. К тем, кто расправляет плечи, приставать не станут, проверено.
– Кем, сир?
Голос Лисандра донесся издалека, и Тибо понял, что тот больше не идет за ним. Он оглянулся, но не увидел его в темноте.
– Я дал тебе охранника, а ты его не хочешь. Что будем делать? Уволим его?
– Да, сир, – ответил по-прежнему невидимый Лисандр.
– Тогда научись защищать себя сам. Иди сюда.
Лисандр чуть приблизился. Лампа все удалялась вместе с капитаном, оставляя их в кромешной темноте.
– Подойди ближе. Вот так. Предположим, я наклоняюсь за книгой.
Тибо нагнулся.
– Предположим, ты пинаешь меня по ребрам.
Лисандр не смел шелохнуться.
– По ребрам, – настаивал Тибо, – давай, пинай как следует.
Лисандр медленно-медленно поднял ногу.
– Со всей силы! Ну-ка, живее!
Король становился невыносимым. Так что Лисандр, не стесняясь, замахнулся посильнее, но тут Тибо схватил его за лодыжку и уронил на спину.
– Ударился?
– Нет, сир.
– Ты все понял?
– Думаю, да, сир.
– Тебе нужны тренировки. Поговори с капитаном, он в этом очень хорош. А пока что пусть Феликс останется.
– Чем вы тут занимаетесь? – спросил Гийом, которому пришлось возвращаться. – Какие тренировки?
– По единоборствам.
Приемы самообороны Лисандра не слишком занимали. Он уже решил тренироваться бегать так же быстро, как Лаванда. Тибо протянул ему руку, как столько раз протягивал морякам, чтобы поднять их с палубы.
– Это не все, – объявил он. – Я тут подумал…
– А? Сир… – Лисандр все не брался за руку, потому что не видел ее.
– Не удивляйся, я довольно часто думаю.
– Разумеется, сир.
– Так вот, не зови меня больше «сир». Никогда.
– Но…
– Я своего отца всегда звал «Альберик», и только.
– Но…
– И никогда открыто ему не перечил.
– Ай! – вдруг вскрикнул почему-то Лисандр.
– Я тебя обидел?
– Нет-нет, ай! Ай! Ай! Ой!
Гийом передал фонарь Тибо, и тот увидел, как Лисандр катается по земле, скидывая ботинки, хлопая себя по ляжкам, царапая лицо. Он понял не сразу, но потом вдруг увидел – тысячи красных муравьев. Тибо силой поднял мальчика, оттащил в сторону, сорвал с него одежду, и они принялись в четыре руки стряхивать насекомых, а Гийом тем временем невозмутимо их разглядывал.
– Как мы их не заметили, когда шли? – спросил капитан, прыгая, чтобы они не залезли на сапоги.
– Перешагнули, – предположил Тибо.
Муравьи неразрывными лентами выходили из-под сгнившего корня и спускались по стене плотным блестящим потоком. Они переходили туннель, немного проползали вдоль противоположной стены и поворачивали назад, нагруженные им одним известным сокровищем. В каждом из направлений колонны их шли строго определенным маршрутом, с военной точностью, перелезая через брошенный ботинок Лисандра.
– Что их так привлекло? Никогда не видел столько, – размышлял вслух Гийом, зачерпывая немного земли там, где была их добыча.
Он покопался в ней на ладони и изумленно сказал:
– Сахар…
– Сахар! – чуть не взревел Тибо. – И это когда у нас все по пайкам! Ввозной продукт!
– Да уж, безобразие. Его почти не осталось, но судя по тому, как у них тут все налажено, поначалу там был немалый запас. Ай! Кусаются!
Гийом выронил фонарь, и тот чуть не погас.
– Это точно, коварные твари. Отойдем лучше, – потянул его Тибо.
Но капитан смело вошел в самую гущу их колонии.
– Не сразу.
– Что ты надеешься там найти?
– Вдохновение. Бьюсь об заклад, этот муравейник – защитная преграда. Иначе зачем переводить столько сахару? Кто-то использовал муравьев, чтобы что-то спрятать.
Гийом сунул в кишащую массу голые ладони. Через считаные секунды все рукава у него были в муравьях. Тибо, впечатлившись, последовал его примеру, однако руки его натыкались только на землю, сахар, снова землю, а также на нелепо болезненные укусы. Они уже думали бросить поиски, как вдруг Лисандр заинтересовался торчавшим из стены подгнившим корнем, самый толстый отросток которого был внутри полым. Если бы ему надо было что-то спрятать, он бы воспользовался этой дырой. Лисандр засунул в нее руку по локоть. Слоистая древесина крошилась под ногтями, муравьи облепили руку как перчаткой, – его подмывало закричать и броситься наутек. Но старания его вознаградились: вскоре он почувствовал, как пальцы коснулись чего-то гладкого, и, потянув посильнее, он вытащил твердый предмет.
– Взгляните.
– Что это?
– Ладья.
– Ладья?
– В виде белой башенки.
Тибо выхватил ладью у него из рук: неужели он отыщет пресловутые шахматы Флорана? Фигура была красивая, даже поразительная, из удивительно белоснежного мрамора. Однако – всего одна.
– В той дыре больше ничего нет?
– Нет, ничего.
– Ни пешки, ни коня? Ни короля? Ты уверен?
– Ничего.
– Ладно. Ну, пошли тогда.
И они, заинтригованные, но и разочарованные, двинулись дальше, даже не догадываясь, какое зрелище ждет их впереди.
15
В низкой комнате-склепе друг против друга стояли два обитых парчой стула, – все нереальное, словно декорации без актеров. На круглом столике с длинной зеленой скатертью покоились песочные часы, толстые, изрядно оплывшие свечи, полбутылки вина и два красивых резных хрустальных бокала. По стене тянулся фриз с барельефами, запечатлевшими жизнь в эпоху Флорана; все люди изображены были карликами. Но самое потрясающее стояло между стульями, на кубе в белую и черную клетку: знаменитые шахматы. Оникс и мрамор, каждая фигура – произведение искусства.
Тибо прервал долгое молчание:
– Не понимаю, почему он их не продал…
– Кто? Кого?
– Жакар, шахматы. Он даже играть не умеет. Выручил бы немалые деньги.
Вопрос разумный и неразрешимый. Гийом зажег огарки свечей, чтобы сберечь масло в фонаре. Каждый взял по одной, и они принялись осматривать комнату. Вывод: еще один тупик. Стены шли кругом, без каких-либо проемов или видимых механизмов. Ни под скатертью, ни в деталях барельефа – ничего. Они осмотрели куб, служивший столом. Его четыре черешневых стенки были намертво приделаны к полу. И даже шахматную доску, лежавшую на них как крышка, невозможно было поднять.
