И все же я его определенно где-то видела. То, что он оказался в одном купе со мной, - ничего странного. Кассиры стараются сразу продавать одиночные билеты в купе, чтобы оставалось больше идущих подряд. Я взяла один билет до Фитингофа, а он, сразу же после меня – один до Моршанска. Но я не сомневалась, что видела его и раньше.
Он слегка повернулся, и я заметила, что в одном месте его правая щека выбрита чуть хуже. Видимо, брился в непривычных условиях. Может, даже в поезде – если я действительно видела его в Питере. Легкий горьковатый запах сандала и лимона, тоже будто бы знакомый – одеколон выветрился еще не до конца.
Оля, чему ты удивляешься. Ты действительно могла видеть его в Питере – на вокзале. Едет себе человек с пересадкой, как и ты. Потому что прямого поезда нет. И не такие совпадения бывают.
Пришла проводница, забрала билеты. Народ потянулся за постельным бельем. Мужчина встал, снял ветровку, бросил ее на свою верхнюю полку. Тут солнце выбралось из-за деревьев, и на его лицо упал свет. То ли поэтому, то ли на фоне ярко-синего джемпера, но глаза его из серых превратились в ярко-голубые, почти васильковые. И сразу пропала эта незавершенность его облика – портрет был закончен. А потом я разглядела тонкий шрам на левом виске, который до сих пор не могла видеть, и у меня вырвалось неловкое «ой».
Мужчина вопросительно посмотрел на меня.
- Извините, - покраснела я. – Это ведь вы были? Ну, в Питере? В Никольском соборе?
- В Никольском соборе? – переспросил он. – Ах, да! Я вас еще чуть не сшиб. Надо же, где довелось встретиться.
Я тут же пожалела о своей несдержанности. Потому что подала повод для разговора, знакомства и тому подобное. Конечно, все эти дорожные тары-бары-растабары никакого значения не имеют, но… Я их не люблю. Что-то для меня в этом есть неестественное, может, даже чуточку истеричное, когда совершенно незнакомые люди начинают слово за слово вываливать друг другу такие интимные подробности, которые не поведают даже самым близким. Потому что знают: это можно делать совершенно безнаказанно, случайно встретились – случайно разойдемся, все рассказанные истории будут моментально забыты, потому что совершенно собеседнику неинтересны, можно что угодно наплести, что угодно выдумать, а можно наоборот – вывернуться наизнанку, исповедаться. И все это – лишь бы скрасить дорожную скуку.
Однако сосед к знакомству, похоже, не стремился. Он принес пакет с постельным бельем, быстро и ловко застелил свою полку и запрыгнул наверх. Я вздохнула с облегчением – и с толикой разочарования.
У меня есть давняя знакомая, Лиза Журавлева. Когда-то мы вместе учились в университете, только она на классическом отделении. Так вот однажды ее приятель сказал примерно следующее: все бабы одинаковы, сначала прогонят мужика, а потом обижаются, что он действительно ушел, а не стоит под балконом с букетом. В данном случае я действительно была рада, что сосед не начал навязывать мне свое общество на основании бывшего в недалеком прошлом эпизода. И тем не менее, было слегка досадно, что он не стал этого делать.
По счастью, всеобщего братания, столь частого в плацкартных вагонах, не наступило. На двух других полках нашего купе ехали немолодые супруги, которые моментально уткнулись в многостраничные газеты. Сбоку разместились интеллигентного вида старушка и молодая длинноволосая девица в потертых джинсах. Никому ни до кого не было дела, разве что девица с интересом, но без успеха посматривала на моего соседа.
Застелив полку, я улеглась. Подтянула колени к животу, свернулась клубком – любимая поза. Мысли текли через голову сплошным потоком, не задерживаясь – разные и все неприятные. Так можно и рехнуться. Ни один испытанный способ отвлечься не помогал. Уснуть бы. Но такое со мной бывало частенько: хочется спать, глаза слипаются, а сон не идет. Так, легкая дремота, когда сумбурные мысли превращаются в обрывочные сны. Вроде, и спишь, а все слышишь. А то еще и видишь.
Я лежала на жесткой вагонной полке, вслушиваясь в синкопы колесного перестука – и в то же самое время брела через заросшее крупными ромашками поле к маленькой покосившейся церквушке.
Полуразрушенную ограду едва было видно за высоченной травой и густой лиственной молодью, сквозь узкое стрельчатое оконце проросла березка. Когда-то золотые, главки побурели и словно сморщились. На согнутом кресте – наверно, пытались сбить, да не смогли – грузно сидела жирная ворона. Хотелось плакать. Ноги путались в траве.
Откуда-то из-за церковной ограды вышел высокий полноватый мужчина в черной рубашке и направился мне навстречу. В руках у него была бутылка и какой-то пакет. Мне захотелось развернуться и убежать, но трава заплела ноги, и я не могла пошевелиться.
Он подошел ко мне, совсем близко, и посмотрел прямо в глаза. Я попыталась зажмуриться, но веки словно одеревенели.
Женщина со стаканом чая, которую мужчина пропускал, приостановившись у нашего купе, прошла дальше. Он переложил пакет в другую руку и скрылся из виду. Взгляд его мне точно не приснился – тяжелый, холодный, какой-то глинистый. Хотя в вагоне было тепло, захотелось укрыться одеялом с головой.
Поезд, хоть и скорый, по Светкиному выражению, задирал ногу у каждого столба. А еще подолгу стоял в чистом поле. Не проехав и половины пути, мы уже опаздывали часа на полтора. Время тянулось, как позавчерашний «Орбит», намотанный на палец. Выспаться так и не удалось, несильно, но тупо болела голова. Выпросив у соседей прочитанные газеты, я машинально водила глазами по строчкам, особо не вникая в смысл. Пока не наткнулась на криминальную хронику.
Среди пары-тройки прочих происшествий упоминалось и ограбление некого частного предпринимателя, коллекционера антиквариата Максима Ш., скончавшегося в больнице от полученных телесных повреждений.
Я отложила газету и призадумалась.
Как-то это со Светкиным рассказом не слишком монтировалось. Предприниматель и коллекционер, живущий в коммуналке?! Или он все свои доходы тратил на приобретение дорогостоящих безделушек? Есть такие сумасшедшие. Надо бы уточнить у Светки. Кстати, что-то она сидит в своем пятнадцатом вагоне, как сыч. Лень пробежаться, что ли? Поели бы вместе. Мне тоже не очень хотелось идти к ней, но и сидеть на месте уже было невмоготу. Поколебавшись еще немного, я повесила на плечо сумочку и отправилась в путешествие через весь состав.
По правде говоря, я очень не люблю переходить из вагона в вагон. Почему-то кажется, что непременно споткнусь, поскользнусь и свалюсь прямо под колеса. Ну, у каждого в голове свои тараканы. Кто-то отчаянно боится стоят в метро у края платформы, кто-то не может без головокружения выйти на балкон. Одна моя знакомая пользуется только электромясорубкой, и не потому, что это удобнее, а потому что навязчиво боится прокрутить вместе с мясом и палец, подталкивая куски под винт.
Пройдя один вагон, я увидела призывно распахнутую дверь туалета и решила заодно воспользоваться «удобствами». Пока свободно, а то это для плацкартных вагонов редкость. Когда я уже мыла руки, ручку нетерпеливо подергали. Я вышла и увидела того самого мужчину в черной рубашке, который прошел мимо моего купе с бутылкой и пакетом. Он посторонился, и я открыла дверь в тамбур.
Молниеносным движением мужик втолкнул меня в прокуренное пространство и захлопнул дверь. Я не успела даже пискнуть, как оказалась прижатой к стене рядом с входной дверью. Он был не толстый, как мне показалось, а просто здорово накачанный. Под рубашкой бугрились мышцы.
- Тихо! – посоветовал бугай, и я почувствовала у шеи нечто острое и холодное. Опять!.. – Кулон!
- У меня нету, - прошептала я, отчаянно кося глазами на его руку с ножом. Отчаянно хотелось отдать кулон, но в голову пришло, что не будет же он меня убивать прямо в тамбуре, днем, когда народ постоянно выходит покурить или шастает из вагона в вагон. Значит, пугает.
Не тратя время на пререкания и угрозы, он сорвал с моего плеча сумку и раскрыл молнию. Пошарил в одном отделении, в другом, ничего не нашел, бросил на пол. Я, закрыв глаза, молила Бога поскорее послать в тамбур хоть кого-нибудь. Желательно, крепкого мужчину, а лучше – нескольких сразу.
Словно в ответ на мои мольбы ручка двери начала поворачиваться.
- Только пикни! – пригрозил бугай, переместив лезвие ножа к моему левому боку.
К моему великому удивлению, это оказался мой сосед по купе. Вроде бы, только что он спал. И что ему понадобилось в тамбуре следующего вагона? Решил пообедать в ресторане? Но сосед дальше не пошел. Бросил на нас короткий взгляд, отошел к противоположному окошку, отвернулся и закурил. Мой мучитель ощутимо кольнул меня кончиком ножа и состроил зверскую физиономию.
«SOS! – вопила про себя я. – Ну повернись же! Помоги! Ты что, курить сюда приперся?!»
Тщетно.
