— И мне Москва шлет директивы. И я вижу то, что видят ваши глаза.
В голосе гостя послышалось раздражение:
— Я считаю: нечего время тянуть. Наступать, взрывать — и делу конец!
Вот тут моряк почему-то разонравился Азату. Азат не понимал еще, из-за чего спорят взрослые, почему выходят из себя.
— Двум командирам, к сожалению, нельзя ссориться. И вот еще что: я не люблю, когда перед моим носом размахивают руками, — резко сказала Оксана. — Садитесь и слушайте, что я вам скажу…
«Беркут» отпрянул, точно его ударили, но в следующую минуту сел, пристально уставившись на собеседницу.
— На войне встречаются разного сорта командиры, — напомнила она. — Одни из них готовятся к бою два дня, два месяца затем ведут бой по захвату какого-нибудь населенного пункта. А другие месяц готовятся, чтобы в один прием выиграть сражение. Я считаю, что вторые поступают более разумно.
Маленький партизан поймал себя на мысли, что с каждым днем все больше и больше привязывается к своему командиру. Она очень нравилась ему. Но чем?
Вот этого он объяснить не мог. Может, потому, что она была отчаянная? О ее отваге в бою говорили все. Даже Микола Федорович.
— Она у нас как фельдмаршал. При ней никто не отступает! Я сам видел, — с гордостью говорил он.
БЫВАЮТ ЛИ ХОРОШИЕ НЕМЦЫ?
На этот вопрос Азат отвечает отрицательно. Нет, не бывает хороших немцев. В том далеком теперь сорок третьем году не только Азат, но и многие взрослые думали, что все немцы — фашисты.
И поэтому неудивительно, что к Отто — так звали перебежчика — не сразу привыкли в отряде. Присматривались.
Отто, однако, оказался незаменимым человеком. Он был мастером на все руки. Без него теперь ни одно оружие не чинили. У себя в Германии он был инженером-механиком.
Вскоре Отто стал незаменимым в разведке. Ему удавалось пробираться на самые опасные участки.
И все же мальчишки избегали его.
А командир отряда охотно советовалась с ним, когда речь шла об инженерных сооружениях или о немецкой тактике ведения ночного боя.
Вот и сейчас над штабной картой склонились трое: командир, начальник разведки и Отто. Они уточняют карту по данным, которые принесли разведчики во главе с Артистом.
— Вот тут появились две новые огневые точки, — указывал начальник разведки. — Восемь окопов отрыто на правом берегу.
— А что у вас, Отто, нового?
— В окрестных селах — вот тут и тут — зенитные батареи, — докладывает он, нанося на карту синие крестики.
Оксану особенно интересовал крутой яр рядом с мостом.
— Этот район отлично защищается, — говорит Артист. — Пулеметные гнезда на обоих берегах. Ряд колючей проволоки плюс минные поля.
— Значит, не подойти и не подъехать? И мышь не проскочит, и муха не залетит?.
Чувствуя иронию в словах командира, но, внутренне не соглашаясь, Артист молчит.
— Вы все-таки отыщите не заминированную тропинку. Такая должна быть.
— Вы думаете, что противник специально для нас бережет ее?
Оксана усмехнулась:
— Немцы пьют воду? Значит, и ходят за водой не куда-либо, а на реку.
— Да, это верно.
— Вот и прекрасно. Проследите, по какой тропинке они шагают на водопой.
Оксана теперь как будто знала о противнике все: когда они обедают и ужинают, в каком окопе играют на губной гармошке и в какой траншее молчат, где сидят храбрые немцы, а где — трусливые.
— Как же вы узнали, что существуют трусливые немцы? — осмелился спросить Азат.
— Видишь ли, кто трусит, тот по ночам часто стреляет и освещает местность ракетами, — объяснила Оксана.
Даже Азат, не искушенный в боях человек, представил себе, как отлично укреплен Красный мост. Но все же Оксана планировала мгновенный захват укрепленного района и взрыв моста.
Она сказала Артисту:
— Противник считает себя в полной безопасности за крутым яром. Вот тут мы, пожалуй, и ударим. Поэтому действуйте здесь особенно осторожно.
Но однажды пришла беда. Группа разведчиков, которую возглавлял сам начальник штаба, не вернулась в назначенный срок. Не вернулась и на другой день.
Отряд был поднят по тревоге.
…Азат еле дождался зари. Ему не сиделось в командирской землянке. Что могло случиться с разведчиками, ведь они должны были вернуться еще три дня назад?
Азат боялся думать о самом страшном, пытался успокоить себя: порою встречаются самые непредвиденные обстоятельства. Эти тревожные мысли выгнали Азата из землянки.
Он выбрался наверх, но дверь оставил распахнутой. Если, случаем, позвонят, будет слышно.
Взглянул на небо и ахнул: в рассветной синеве плыла стая журавлей. Он видел отчетливо малиновый клин.
— Заря их так покрасила!! — прошептал он. Партизаны вынырнули из чащи молчаливой группой.
Одного взгляда на них было достаточно, чтобы сразу понять: случилась беда.
— Один… два… три…
Это те, кто ходил на поиски. Азат увидел командира, и Артиста, и Отто… Вслед за ними шагают знаменитый минер Сидоренко и братья Загидуллины. Вон Титов… А где остальные?
Сердце его затрепетало. Где начальник штаба и семь отважных разведчиков?
Все партизаны, кроме командира, свернули в сторону. Каждый заторопился в свою землянку.
Азат засуетился: надо что-то предпринять. Он нырнул в землянку и вынес полный таз воды. Азату хотелось чем-то порадовать своего командира, проявить самую обычную человеческую заботу.
Пусть себе умывается. Если воды не хватит, он еще сбегает! Весь родничок перетаскает! Сил не пожалеет!
Но Оксана даже не взглянула на заботливо вынесенный навстречу таз. Тяжело ступая, она спустилась в блиндаж.
— Никто не звонил. Никаких происшествий не было, — доложил Азат.
— Как это — не было происшествий? — глухо сказала она. — Случилось ужасное: наши разведчики подорвались на минах. Все до единого!
Азат не знал, что сказать. Не умел он утешать.
— Я принесу вам поесть, — с трудом проговорил он. Ему во что бы то ни стало надо уйти. Лишь бы не видеть страшных глаз командира.
Никто из партизан еще не появился на кухне. Всем было не до еды. Мишка-поваренок спал. Он не уходил домой, ждал возвращения партизан.
— Эй, вставай! — крикнул запыхавшийся Азат. — Мишка, — чуть не плача проговорил он, — разведчики все подорвались на минах.
Поваренок кубарем скатился со скамьи, на которой спал, и вцепился в руку Азата:
— Врешь!
— Отпусти, — тихо сказал Азат. — Чего царапаешься?.. Дай командиру завтрак.»
Как ни спешил Азат, все-таки запоздал. Оксана спала, положив голову на стол. Будить, пожалуй, не стоит. Кашу и подогреть можно.
Резко зазвонил телефон. Пост номер два срочно требовал командира.
— Она отдыхает.
— Буди без разговоров! — потребовал далекий голос. Снова речь шла о Красном мосте и каких-то мотоциклистах.
— Я принес вам завтрак, — смущенно сказал Азат, когда Оксана положила трубку. — Каша еще горячая.
Оксана не успела поднести ложку ко рту, как в блиндаж, всхлипывая, ввалился Мишка-поваренок.
— Чего тебе?
— Начальник разведки ни за что прогнал с кухни…
— Без причины ничего не случается, — недовольно сказала Оксана, — расскажи по порядку.
Азат хотел прикрикнуть на Мишку: чего, мол, суешься в такое время? Но не стал вмешиваться. Командир сам знает, что делать. А потом Мишка все-таки друг.
— Придрался ко мне из-за этого немца, — помедлив, начал Мишка. — Я всех накормил, как надо. Только его оставил без каши.
— Кого же?
В синих глазах Мишки блеснул злой огонек:
— Немец всегда опаздывает. Он еще должен умыться, сделать зарядку да побриться! Другие и без зарядки обходятся, а этот не может. И вообще он — немец проклятый…
Если бы Мишка поднял глаза, он увидел бы, как командир изменилась в лице.
— Так, так…
— Немец может жить и не жравши…
— Как это «не жравши»? — изумилась она.
Азат подумал: вот сейчас командир по всем партизанским законам накажет поваренка за самоуправство.
— Ты спал этой ночью? — вдруг спросила Оксана.
— Ну, спал.
— А Отто не спал. Ему пришлось на виду у противника четыре раза ходить к траншеям и вызывать огонь на себя. Понимаешь, что это такое: четыре раза ставить себя под пулеметный огонь?
Мишка, однако, упрямился:
— Все равно он — немец, значит, враг. Она потерла покрасневшие веки.
— Вот что, — приказала Оксана, — забирай мой котелок и накорми Отто! Командир — это ты сам знаешь — не имеет права есть, пока не накормлены бойцы. Об исполнении доложить.
Такого исхода дела поваренок, видимо, не ожидал.
— А как же вы? — растерянно спросил он.
— Обойдусь…
Мишке ничего не оставалось делать, как выполнять приказ. Он забрал котелок, но вскоре вместо каши принес жареную яичницу.
