Все это было сказано так тихо, что Валерия Сергеевна даже не заметила.
— Идеально! — объявила она. — Выносите кровать — заносите мебель! Тут детская в самый раз!
Двадцать вторая. Уговор дороже денег
— Знаешь что, сын! Нет атеистов в падающем самолете! — решительно заявила Валерия Сергеевна и махнула очередной партии доставщиков, на этот раз стоящих с пасхальными наборами.
Три великолепные корзины с куличами, пасхами, крашеными яйцами и торчащими оттуда свечками, встали на идеальный белый стол и тут же будто добавили капельку праздника в безумный день.
— Христос воскрес! — пропела Валерия Сергеевна и Роман с Мотей подорвались было, чтобы отвечать, а потом поняли, что она снимает на видео корзины.
— Сделала сюрприз сыну, приехала на майские! — это она сказала в камеру. — Так… счастливая молодая бабушка… мама взрослого сына… со светлым праздником… — это уже она диктовала вслух самой себе.
— Класс! Очень красиво! — поставила точку инстаграмщица и опубликовала пост.
На секунду Моте показалось, что она смотрит на саму себя со стороны, только спустя двадцать, или тридцать лет, и невольно захотелось удалить соцсети.
— Поверь. Бывают, — мрачно ответил Роман матери, но мама уже забыла на какую реплику.
— Милый… ну разве же все это важно? Разве сейчас не главное — этот милашка-Сергей? Вы назвали его так в честь моего отца? — она стихла, мечтательно глядя на спящего в новенькой мобильной люльке Серегу.
Его нарядили, как ангелочка, в кружевные дорогие шмотки. Теперь сиротка стал выглядеть, как сын очень богатой леди из инстаграмма, а у Моти чесались руки хоть в шутку, но сфотографировать этот кошмар.
— Мам…
— Сын. Я так рада, — ее глаза вдруг наполнились слезами, а Мотя с Романом синхронно напряглись и переглянулись. К слезам умиления, или от чего они там, никто не был готов. — Сейчас для меня, как никогда, важна семья…
— Что? — глухо спросил Роман и кивнул Моте.
Та понятливо встала из-за стола и начала неловко извиняться, но Валерия Сергеевна протянула руку и покачала головой, мол, нет-нет, милочка, ты тут теперь не лишняя.
Мотя же пробормотала что-то про то, что все равно собиралась в душ, и раз есть кому присмотреть за ребенком, то ей пора, и смылась.
Роман благодарно кивнул ей вслед, а Мотя и правда пошла в сторону ванны. Она все еще помнила, что Роман высмеял ее духи и даже к Сереге не подпускал, да и макияж бы смыть. Теперь она думала, как бы изловчиться и доставить сюда свою одежду.
Из дома она, конечно, ничего не брала. Заехала с утра, собралась, нарядилась и ломанула воплощать свой «хитрый план», а что же теперь?
— Ну ничего… — шепнула она сама себе. — Если он убедит мать, чтобы она его выслушала, ехать мне сегодня домой…
Вздохнула Мотя и полезла за телефоном. Душ отменился.
А тем временем Роман сверлил взглядом мать, которая растерянно смотрела на крошечные Серегины кулачки.
— Я так… я…
— Мама. Ты же не ради «майских» приехала? — медленно произнес Роман.
Валерия Сергеевна сжала губы и помотала головой.
— Понимаешь… твой папа…
— Что мой папа?
— У него интрижка, — и она всплеснула руками, спрятала в них лицо и всхлипнула. — Я наняла детектива… я буду искать доказательства! Уехала к тебе, посмотрим, как он там десять дней продержится…
— Десять… — Роман откашлялся, чтобы не слишком громко возмутиться.
При других обстоятельствах он ничего против матери не имел, но десять дней? Теперь? Когда все организации закрыты и в доме младенец, которого некуда деть?
— А тут ты… и такие новости! Божечки, это сейчас так важно для меня… ты же знаешь, я… я даже купила таблетки… но…
И Роман чуть было не зарычал от отчаяния.
Его жизнь свернула не туда, в тот момент, когда в его машину запрыгнула эта сумасшедшая. И мигом, даже то, что не предвещало никаких проблем, решило вытрясти последние нервы.
* * *
Роман нашел Мотю в «детской». Так теперь называли гостевую комнату.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Там стояла белая кроватка, наряженная всем, чем только можно. Рядом кресло-качалка, у стены крошечный изящный диванчик. Появились комод, пеленальный столик, стеллаж с самым необходимым для младенца.
Мама постаралась на славу. Даже коляску купила.
И откуда бы она ни узнала, а проболтался, видимо, Гена, ей это все явно доставляло удовольствие.
— Я должен с тобой поговорить, — напряженно позвал Роман.
— Да, да… Что такое?
— У меня есть к тебе просьба об услуге. И я готов за это заплатить.
— Это касается Сереги? Мне ничего не нужно!
— Нет уж. Если я не оплачу, то будет выглядеть, будто что-то должен. Давай отнесемся к этому, как к взаимовыгодной сделке.
— Да что там такое? — не выдержала Мотя.
Она села на изящный диванчик и Роман устроился рядом.
— Мама сейчас ушла на прогулку, хочет всем показать внучка. Меня одолевают поздравлениями. Все уверены, что я отец… этого Сереги. И что у меня есть, как минимум, невеста. И все это было бы пустяком, я не особенно дорожу репутацией в этих вопросах, но… у мамы трудности. Она считает, что отец ей изменяет.
— А он?..
— Ну скорее всего изменяет, но сейчас это не важно, — отмахнулся Роман. — Меня беспокоит не их развод. Брак родителей никогда не был образцовым. Меня беспокоит ее душевное спокойствие. Год назад она пережила серьезную клиническую депрессию. Она нестабильна и легко убеждает себя, что ее жизнь кончена. Она приехала сюда хандрить и пить таблетки, но наличие «внучка» ее поддержало. Я не могу прямо сейчас ей сказать, что никакого внучка нет. Десять дней.
— А потом?..
— Потом я снова помирю их с отцом и они уедут радоваться жизни на какой-нибудь курорт! Но сейчас мне нужно десять дней спокойной жизни… ей нельзя снова попасть в больницу. И с отцом я прямо сейчас ничего не решу. Мама ждет новостей от детектива и ничего другого ее не устроит. Я займусь тем, чтобы детектив ничего не нарыл. Мама успокоится. Поиграет с «внуком». Потом папа вернется за ней и они улетят. А я позже расскажу, что это не мой сын и все такое.
— Стой! Ее вообще не смущает… ну что у тебя жена была чуть ли не до сегодняшнего дня? И не я!
— Мама знает, что мы с Кирой давно не вместе. Мало ли с кем я встречался после.
— А то, что ты не рассказывал, что твоя девушка беременна? — Мотя не знала, куда себя деть от радости, и хмурилась, как могла.
У нее внутри все бурлило, но что-то подсказывало, что сейчас лишние эмоции ни к чему. Время спокойно приманить бычка, а потом взять за рога и не отстать, пока ему уже некуда будет деваться.
— Мы не настолько близки.
— Она правда не подозревает?..
— Нет. Гена утверждает, что просто обронил, мол в квартире какой-то ребенок появился. Я сказал, что Серега пролежал первый месяц в больнице, и потому я не хотел никого расстраивать. Ее устроило. Все. До одиннадцатого мая… притворись матерью Сереги. И разбежимся. Но! Я ни слова не хочу слышать о том, что после я оставлю его себе. Ты поняла? Иначе я придумаю, как справиться без твоей помощи! Просто скажу, что ты никакая не девушка, а няня и что я тебя уволил. Готова?
— Готова! — бесстрашно кивнула Мотя, а потом не сдержалась и запищала.
— Что ты хочешь взамен? — строго спросил он, будто речь шла о чеке за оказанные услуги.
— Я… а… желание. Одно.
— Кроме того, чтобы я оставил Серегу? — и Роман протянул руку, чтобы скрепить договор.
— Договорились! — и вместо рукопожатия, счастливая Мотя крепко обняла «счастливого папашу».
Роман закатил глаза, отстранился, встал и вышел, не оборачиваясь.
Не понять ему простых женских радостей.
Двадцать третья. Сплетничья
— Я должен кое-что тебе рассказать, — пробасил Гена.
Ему было поручено в качестве наказания за болтливость отвезти Мотю за вещами в ее квартиру. Они быстро перешли на «ты», найдя друг в друге прекрасных собеседников, и спустя час пробки водитель не выдержал пустой болтовни.
